Воробьиный куст

Мне с воробьиного окна февраль торопит сроки сна,
Во всём мерещится она: джек-пот на шару.
И как другие дураки в случайном приступе тоски,
Не бей о стены кулаки, бей об гитару.
Округлость – в сущности провал, едва увидел и пропал,
Хватай багаж, уш;л вокзал – не стоит боли.
Гримаса украшает рот, кради у Моцарта семь нот,
А в темноте, когда уснет, ещё бемоли.
Вдохнув чужие имена, сползаешь в ад на грани сна,
А рядом, как дитя, она – Мадонны чище.
Слова пустые хуже лжи, гнильцу не скроют миражи,
И как, скажи, дышать и жить – на пепелище?
Крепчают путы немоты, кто должен петь, когда не ты, –
Зола забила комом рты, глаза застила.
Молчанья длинные гудки, за столько боли – ни строки,
Ей даже помнить не с руки, ты ей не милый.
Притворно-карие глаза, туда дорога и назад.
Какой неграмотный сказал, что время лечит?
Отравлен вонью дохлых муз, разбит, согбен и заскорузл...
И только воробьиный куст звенит-щебечет.