Казнь. Гильотина. Зарисовка

Рев толпы. Хохот и бесконечный крик. Только он — в голове, замещая всё остальное. Но мы абстрагируемся.

Голова моя лежит в гильотине; она опущена вниз. Я вижу грязное, тёмное дерево. На этом же дереве стояли мои колени, но я их не видел. На дереве, что я видел, лежали мелкие крупицы грязи, которые можно было разглядеть лишь отсюда. Думаю, выпали они с чьих-то ботинок, но это не важно.

Приложив некоторые усилия, я смог увидеть, что было за пределами мира дерева. Я видел лица. Бесконечные лица. Странно, но толпа никогда не отличалась друг от друга от праздника к празднику, но в эти дни, дни явной и неприкрытой смерти, она была живее всех живых. Возможно, толпы человеческие питаются мыслью о смерти или ей самой. И эта живучесть была сходна с предвкушением замечательного ужина. Слюна, которая летела из их ртов, подтверждала это. Они питаются смертью или тем, что умирает человек? Не знаю, ну, а впрочем, неважно.

Выше я видел здания. Эта площадь была довольно большой, чтобы вместить большое количество людей, но некоторые всё равно стояли на улицах и дорогах, как лучи солнца. Основная масса создавала шар — так как площадь была круглой, я создавал ядро, смысл всего остального, а те, кто не был в шаре, были лучами и уходили они отсюда первыми. Хоть и первым уйду я...

Выше я увидел солнце. Да, мы точно схожи с ним. «Прощай, источник света на земле».

Я опустил свою голову вниз, просто расслабив её. Я почувствовал облегчение. Всё время, пока толпа кричала, а я осматривал всё это как актёр, судья читал мой приговор; до меня не доносилось ни единого слова, но я и не хотел слушать его. Через некоторое время я услышал приговор. Интересно получается: всё, что я услышал, — это приговор, то, что и было самым интересным.
«Казнь через отрубание головы»— последние слова, что я хотел услышать от другого человека, всё, что имело хоть какую-то ценность. Прощай, солнце, да здравствует смерть.

Гильотина упала на бледную шею; быстро отрубив голову, она упала на дерево, чуть перекатившись так, что глаза смотрели на яркое солнце. Лучи начали расходиться. За губу прицепился кусочек грязи с чьих-то ботинок; толпа наполнилась жизнью и радостью. Глаза остекленели и лишь отражали солнце.

---