Русь - рабыня вековая

     Русь – рабыня вековая

Ночью снег на пашню лёг за домом
Тонковатым рваным полотном.
Сад уже давно стал оголённым,
Раскидал листву цветным ковром.
А за хмурым, тихим, влажным утром
Солнце светом землю залило;
Небеса украсив перламутром,
Вновь дало надежду на тепло.
Тополь в два обхвата, устремлённый
Кроною могучей в высоту.
Он, старик, годами закалённый,
Видит сверху чудо – красоту.
А она в крестьянских скромных нивах
И в широких выцветших полях
Диких, неопрятных, сиротливых,
В перелесках, в сказочных лесах,
Где цветут ещё берёзы пышно
Золотою трепетной листвой,
Падающей с веток еле слышно
В кружевном полёте над землёй.
Тишина кругом, успокоенье –
Радость растворяется в душе.
Вдруг я слышу жалобное пенье
Журавлей, летящих в вышине.
Над жнивьём с соломой подопрелой,
Покидая наши берега,
Разсекая воздух клином серым,
Журавли стремятся на юга.
Ярко светит солнце им навстречу,
Опустил я взор к сырой земле,
И как будто груз мне лёг на плечи:
От нелёгких дум не по себе:
- Не влечёт совсем меня на Запад,
Хоть и там глубокий русский след.
Для него я азиат, невежда, лапоть -
Для меня он ханжеский сосед.
Русский род один из самых древних
С первозданным дивным языком,
Бог его, из знаний достоверных,
Сам пометил творческим клеймом.
Бог ему дал землю ближе к краю,
Где всё больше долгих, вьюжных зим.
Журавлей прекрасно понимаю:
Скоро холода – не выжить им.
И летят они туда, где больше пищи.
Им не видеть зимней красоты,
И всё тише песня их и тише
От печальной птичьей полосы.
На Покров обычно жду морозец –
Заблестит на лужицах ледок,
Дунет ветерочек – снегоносец,
И закружит весело снежок.
И как только солнце разъярится,
Разливая свет в косых лучах,
Хрусталём мельчайшим заискрится
Иней на деревьях и кустах.
С крыш домов он, тая, ручейками,
Каплями срывается в капель,
А из труб ольховыми дымками
Жар печей уносится в метель.
Сельская песчаная дорога
По кюветам с редким ивняком,
В середине сгорбилась немного,
Вся в ухабах прямо за селом.
На дороге след иль два и только:
Старики остались на селе.
Как же на душе бывает горько!
Вымирает люд по всей стране.
Дачники в селе с весны по осень,
Кинулись в Москву до Покрова.
Облака за ними ветер носит -
Наступает дивная пора.
Первозданный лес за полем долгим
С логом в устрашающей глуши,
И в мороз, я слышал, воют волки,
Когда шёл чугункою в тиши.
В том таинственном лесу болото,
Где и в наше время клюквы – тьма,
Но ходить туда мне неохота:
Заблудиться можно без труда.
Нет к болоту даже и тропинки,
От машин на поле колеи:
Возят лес с корня на лесопилки
Новые «хозяева» земли.
След местами глинистый, глубокий,
Словно ров, наполненный водой,
Но и в нём живучие осоки
Удивляют рыжей красотой.
Лето было красное, с дождями –
Нагулялся зверь на воле, а зимой
Вновь его охота с егерями
Будет гнать под пули на убой.
На бегу матёрый лось прекрасен.
Выбежит на вышки, в западню,
А, услышав выстрел, рухнет наземь,
Красоту утратив вдруг свою.
Набегут свирепые собаки,
Ну, его, расстрелянного, драть,
Свирепея на крови до драки.
Трудно их, безудержных,  унять.
Усмирить собак  охота сможет,
Но кто буйство усмирит людей?
Даже зверь, охотясь, жертв не множит:
Знает меру сытости своей.
Русь моя – рабыня вековая
Сможешь ли сама придти к Творцу?
От страстей холопских вымирая,
Ведь и ты утратишь красоту.
Взор поднял, обвёл им даль над полем –
Вижу золотую полосу:
Лес горит берёзовой листвою,
И на землю выкатил слезу.