Покаяние и прощение. Боль, страсть, злость

Это начало пути, когда себя я вижу белой,
Чистой, неземной.
Кто ж знал, все потому что
Подавлено семьей
Желание вгрызаться в жизнь.

Легко насиловать себя,
Когда отнюдь не знаешь страсти.
Ни к одному из лиц земных.
Но я однажды дождалась…

Перенаправлена она не погибала,
Лишь страдала,
В запретах вдруг рождая грязь.
Все потому что полюбила,
Того, кому вслух не сказать,
И даже шепотом.

И я без опыта
Бороться стала с диким устремленьем быть…
И мне пришлось ее прожить,
Страсть.
Тем дольше, чем сильнее отторжение.
А покаянье вдруг к падению
Вело, но не в святую высь.

Больно, долго, странно, страшно,
Увидив мрачные все части,
Боролась с ними лишь мечом.
Но стоит ли себя на части
Делить и быть их палачом?

Страшно, странно.
Я пропустив через себя,
Подавленное жить желание,
Обиженное на меня,
Что превратилось в грязь и злость,

И обладать чужим стремление,
Тогда лишь только облекла
Свои слова о покаянии
В живые слезы чистоты.

Тогда лишь я за плотной, черной,
Стеной из тьмы и пелены,
Приняв ее , нашла вдруг слезы,
Без искажений свет души.

Так плакала душа,
Что чистой была, небесной создана.
Что вдруг склонясь над белизною
Чужой, жалела крыльев рай.
( Чужих).

Однако, даже под иконой,
Не доходил  святой мой свет,
Пока ревел в тяжелой боли
Подавленный за много лет,
Непринятый запретами
Души аспект,
Или насилием угробленный.

Так странно, опустившись прямо в грязь,
Нашла на дне Грааль заветный
Из настоящей чистоты,
Что знает черное и белое.

Не отпускала боль пока,
Ее не прожила я, сдавшись.
Так и прощать пытаться тщетно,
Пока всю злость держу внутри…

Нет… нет … нет…
Я не святая.
Гори!
Трижды гори,
Не будет отпущения,
Пока в потупленных
Ложным смирением
Монашеских очах
Живет живая злость.

И вот когда я стала
Год за годом рычать от боли и кидать
Подушки в стену,
Кляня попытки стать святой,
Злой
И разрушительной богиней стать.

Тогда пришло глубокое прощение.
Не проживешь всю злость - впитаешь на года.
А проживешь, отпустишь с покаянием,
Что в сердце, а не на словах.