Незавершенный аккорд

 
Жизнь Глеба была похожа на хорошо слаженную партитуру. Известный поэт, чьи стихи перекладывали на музыку, а книги становились сценариями для камерных театральных постановок. Его дом — крепость, наполненная смехом троих детей и мудрым спокойствием жены, Марии. Она, некогда яркий литературный критик, теперь с упоением занималась самой важной своей рецензией — воспитанием их общей вселенной. Все было прочно, предсказуемо и... обжигающе привычно.

Тот вечерний звонок прозвучал как диссонирующий, но поразительно мелодичный аккорд в тишине его кабинета.


...Глеб поднял трубку.
«Алло?»

«Глеб? Это... Алина. Ты меня, наверное, забыл», — голос в трубке был знакомым до боли, до щемящего чувства где-то под сердцем.

Прежде чем он успел что-то сказать, она торопливо продолжила, словно боялась, что он сейчас положит трубку:
«Просто нахожусь в твоем городе и не удержалась от звонка. Давно ждала его, готовилась к нему...

Глеб молчал, пытаясь осмыслить происходящее.

«Я тебе благодарна за все наши с тобой встречи, за все наши разговоры. Не могу их забыть, ни в коем случае не хочу тебя чем-то беспокоить. Больше звонить не буду. Услышала твой голос, и мне этого достаточно. Я слежу за твоим творчеством...»

Она сделала небольшую паузу, и в ее голосе послышалась легкая, грустная улыбка.
«Знаешь, однажды  даже пыталась приехать на одну из твоих творческих встреч, несколько лет назад. Билеты купила, всё... Но в последний момент не смогла. У меня тоже семья, дети... Понимаешь? Я тоже не хочу ничего разрушать. Ни у тебя, ни у себя. Так что... Прощай, Глеб».

После короткой паузы, заполненной биением двух сердец, трубка замолкла.
.
Часть 2: Настоящее прошлого

Перед ним возник образ хрупкой девушки с горящими глазами, которую он встретил на поэтическом вечере в провинциальном городке. Тогда он был молодым, жаждущим признания поэтом, она — студенткой-филологом, влюбленной в слово. Те несколько дней, что он провел в том городе, были наполнены не только чтением стихов, но и долгими прогулками, разговорами до рассвета, ощущением полета и взаимного понимания. Это была вспышка, яркая и короткая. Они оба понимали, что у него есть другая жизнь, будущее, которое он строил с Марией. Расстались они светло, без драмы, с благодарностью за подаренные мгновения.

И вот теперь этот мимолетный роман, который он всегда считал лишь красивым эпизодом юности, вернулся. И вернулся не требованием, не упреком, а тихой благодарностью. Это тронуло его больше, чем любая страсть.

Часть 3: Тихое смятение
Глеб не стал ничего скрывать. Вечером, когда дети уснули, он рассказал Марии о звонке. Он говорил о том смятении, которое вызвал в нем этот голос из прошлого, о благодарности, которую испытывает к той девушке, и о своем абсолютном нежелании что-либо менять.
Мария, мудрая и чуткая, выслушала его. В ее глазах не было ревности, а лишь понимание. «Ты — художник, Глеб. Ты питаешься эмоциями. И я благодарна той девушке за те стихи, которые родились из вашей встречи. Жаль, что она не пришла тогда на твой творческий вечер. Может, мы бы стали подругами».
Его поразила ее реакция. Это не было равнодушием. Это была уверенность в прочности их союза, который строился не на запретах, а на доверии и общей истории.

Часть 4: Последний разговор

Глеб не смог отпустить это просто так. Через несколько дней он набрал номер, который высветился в тот вечер.
— Алина, это Глеб. Давай встретимся. На пять минут. У кафе на набережной.
Она пришла. В ней угадывались черты той девушки, но теперь это была умудренная жизнью женщина. Они сели за столик. Неловкое молчание прервал он.

— Спасибо за тот звонок, — сказал Глеб. — Ты не представляешь, как важно иногда узнать, что твои прошлые чувства были не иллюзией, а чем-то настоящим. Что они согревают кого-то даже спустя годы.
Алина улыбнулась. «Я рада, что позвонила. Узнала, какое у тебя счастье. Твоя семья, твои дети... Я не хотела, да  и не хочу не только что нибудь менять в жизни и тем более разрушать. Мне просто... нужно было завершить тот разговор, который мы тогда не закончили. Сказать спасибо».
Они говорили около часа. О жизни, о детях, о творчестве. Не было и намека на флирт или попытку возродить прошлое. Они говорили как старые друзья, которые давно не виделись.

— Знаешь, — сказала Алина, прощаясь, — наша встреча тогда была как прекрасное стихотворение, написанное на берегу моря. Его нельзя унести с собой, нельзя переписать. Им можно только насладиться в тот миг, а потом хранить его образ в памяти. И это правильно.

Глеб смотрел, как она уходит по набережной, и чувствовал не грусть, а странное, светлое умиротворение. Он вернулся домой. В гостиной горел свет, Мария читала книгу. Она подняла на него глаза.

— Все хорошо? — спросила она просто.

— Да, — ответил он искренне. — Все прекрасно.

Он подошел к окну. Где-то там была женщина по имени Алина, которая когда-то подарила ему несколько дней абсолютного счастья. А здесь, в этом доме, было его настоящее, его любовь, его семья. Он не выбирал между прошлым и настоящим. Он принял и то, и другое как части себя.

Прошлое осталось прошлым — ярким, чистым и незапятнанным попыткой его повторить. А настоящее... настоящее было здесь, с тихим шелестом страниц и запахом домашнего чая с мятой. И это было самое большое творение его жизни. И он был счастлив.