Рассказ Абсолюта

Проявилась вдруг временем Я - и как будто распалась, сгустилась.
И как будто сыграла Сама в этот мир, в бытие.
Так забавно всё это - как будто есть свет и есть милость,
И как будто есть смысл в абсолютной Моей простоте.

Так забавно всё это! Я светлой богиней предстала,
Я в придуманных Мною пространствах сражалась с чудовищем-тьмой,
Воплотившись Сама тем чудовищем. Страшное жало
Пронизало Меня же - пространство - до тверди земной.

Нужно, чтобы в веках эта битва Моя продолжалась, -
Под защитою света живу Я людьми на Земле.
Каждой жизнью живу - насекомым, растением. Малость
Не мешает им Мной чтить Меня же - последний предел.

Ох, как сладко любить! Притворяться вот так всеми душами,
Будто их жизни, муки, горенье, предвечность, - не Я.
И молитвы, признания жаркие радостно слушать,
Им в ответ Свою вечность даря.

***
Ту игру Мою ныне, наверно, уже и не вспомнят,
Лишь взгрустнётся однажды провидцу ночною порой.
Эти игры Мои - все исполнены дивной истомы,
В них красавица есть, и влюбленный герой.

Я игрой наслаждаюсь - притом защишая, лелея.
Хрупким юношей как-то явилась в иллюзии Я.
Был поэтом тот мальчик. Ко Мне он тянулся, жалея,
Лишь о том, что во славе не видел Меня.

И однажды Моей шаловливой надмирною волей
Он прозрел битву светлой богини с чудовищем-тьмой.
С той поры он навеки утратил блаженство покоя,
Лишь её красоту летом пил и зимой.

Всей душой полюбил он тот свет, ту богиню сражений,
Проявление силы Моей, воплощенье Меня.
Не искал пониманья, не ждал и не звал утешенья,
И так сжёг себя сам, восхищеньем горя.

Та игра, видно, что-то во Мне пробудила такое,
Что игру Свою стала Я больше, нежнее любить.
Не дарю иллюзорным твореньям Я счастья, покоя, -
Но даю Я им силы в игре Моей жить.