Мой стих

Он в книгах, что лежат ещё на полках,
Найдёт себе дорогу, как река,
Пробив гранит в заносчивых веках,
Развеяв пыль, развеяв лживый страх.
Он будет битвой, громом в черепах,
А не салонной рифмой мотылька.

Он встанет в строй с рабочим и солдатом,
Пропахшим потом, порохом, мазутом.
Его не скроешь бархатным халатом,
Не спрячешь в тихом, барском закуте.
Он будет лозунгом, он будет автоматом,
Стреляющим по ветхой пустоте.

Он прокричит сквозь шёпот и молчанье,
Сквозь лебезиный, сладенький елей,
Чтоб в каждом сердце выжечь обещанье
Грядущих, бурей выкованных дней.
Он - молота тяжёлое звучанье,
А не бренчанье лиры для князей.

Он не для тех, кто в креслах изнывает,
Листая глянцевый журнал пустых статей.
Мой стих живёт, мой стих людей взрывает,
Как динамит, заложенный в аврал.
Он в будущее двери открывает,
Которых прежде мир ещё не знал.

Он очень прост, как вывеска над лавкой,
И точен, как слесарный инструмент.
Он врежется в сознание булавкой,
Оставив раскалённый, жгучий след.
Он не потерпит вежливой поправки,
Ему не нужен лживый комплимент.

Пройдут эпохи, сгинут поколенья,
Истлеют флаги, троны, ордена.
Но строчек этих мощное давленье
Прорвёт забвенья плотные тома.
В них - не туман пустых стихосложений,
А жизни соль, что правдою сильна.

И в городе, где небоскрёбов тучи,
Где мчится  чат по гулким проводам,
Потомок мой, упрямый и кипучий,
Прочтёт его, не верящий слезам.
И скажет: «Вот он, стих! Могучий, жгучий!
Не то, что нынешний словесный хлам!»

Он не завянет, как букет в гостиной,
Не станет хрупким, как античный торс.
Он будет вечно новой гильотиной
Для всех, кто сник, кто к прошлому прирос.
Он - жизни пульс, прямой и непрерывный,
Ответивший на будущий запрос.

И пусть кричат эстеты: «Как нескладно!
Как грубо! Где изящество и слог?»
Мой стих - солдат, шагающий парадно
По площади, где  чествуют итог.
Он - не для них, не для салонной скуки,
А для того, кто строит и живёт,
Кто брал винтовку в трудовые руки,
Кто шёл и падал, но идёт вперёд.