Ну, где ж ты был, чудак-тоска, где сны твои витали

***
– Ну, где ж ты был, чудак-тоска, где сны твои витали?
– Летал в Мураново, в луга.  Там тютчевские дали.
В Мураново, в Мураново я пил закат шафрановый.

– А с кем чаи гоняли, брат? С кем тешились беседой?
– С красотками под шестьдесят да с бражником соседом.
Как в те лета, в Мураново в стогах лежали пьяные.

– И что – ночами пряными бродили, будто ране?
Шуршали сарафанами, гадали на геранях?
Ужель всё ждут в Мураново с блинами да сметанами?

...– Да брось-ка, брат, чудак-тоска – там снег лежит могильный,
ни дев в ромашковых лугах, ни смеха в доме пыльном.
Давно погас в Мураново тех лет закат шафрановый.

— И что же — смерть, мой друг, скажи, в мурановских пенатах?
И тонкий воздух не дрожит на золоте закатов?
— Ужели свет не льёт листва? И вьюги платья сшили?
Ужели умерли слова, что так светло в нас жили?

— Налей! И вся, брат, недолга. Пусть нынче мы иные —
опять в мурановских лугах сойдутся дни земные.
В Мураново, в Мураново  нам пить закат шафрановый.

Где наши девы в наготе на покрывалах юных —
за тем стожком, на том холсте, на золоте июля...

...Сквозь серость лет, сквозь бури тень, сквозь вечность между нами —
незавершим тот вечный день... Он в сердце бьёт волнами...
...Над юностью, в Мураново горит закат шафрановый.