Смертный час

Их хоралы - лязг металла, скрежет адского горнила,
Это вечность нас встречает не приветом, а могилой.
Где же арфы, где же лиры, где же свет и благодать?
Только холод звёздной пыли, что стремится нас обнять.

Вместо врат из перламутра - почерневшая ограда,
И встречают нас не Боги, а безмолвная прохлада.
Нет ни праведников сонных, ни сияющих святых,
Только эхо стонов сонных в коридорах ледяных.

Может, мы не в ту обитель забрели, свернув с дороги?
Может, это лишь предбанник, где томят свои тревоги
Те, кто верил слишком слепо, кто надеялся на чудо,
А теперь глядят на небо, не поняв, что ждать оттуда?

Ангел, стражем у порога, смотрит взглядом неживым,
И крыло его - из дыма, и венец - такой же дым.
Он молчит, но в этом взоре - приговор и отреченье,
Словно всё земное горе здесь нашло своё забвенье.

А хорал гремит всё громче, выбивая из груди
Всё, что было так знакомо, что осталось позади.
Каждый звук - как острый камень, режет память по живому,
Возвращая в мир, где долог путь от храма и до дома.

Я ищу в строфе безликой хоть одно родное слово,
Но вокруг лишь шёпот дикий, повторяющийся снова:
«Вы пришли за искупленьем. Вы пришли за тишиной.
Но покой лишь в истребленьи, в пустоте вас ждёт покой».

И тогда я понимаю, в чём ошибка, в чём подвох:
Это не хорал из Рая, это собственный мой вздох,
Что от ужаса и боли превратился в этот вой,
Превращаясь в дикий вопль в этой бездне ледяной.

Мы не к Богу опоздали, мы себя не донесли,
Растеряв по всем печалям крохи света и любви.
И теперь стоим у двери, за которой только мгла,
Потому что мы не верим, чтоб душа сгореть могла.

Так что ангелы не злые, это просто зеркала,
В них деяния былые отразились догола.
И поют они не гимны, а лишь то, что слышат в нас:
Скрежет жизни, вой пустынный в наш последний, смертный час.