Три часа. рассказ

     Встретил я её совершенно случайно на автобусной станции небольшого придонского городка. У кассового окошка стояла женщина уже не бальзаковского возраста, но довольно маложавая, с короткой причёской. Я её узнал, когда она повернулась с купленным билетом в руке, уступая мне место.

     -Здравствуй, Саша!, - пробормотал я, а она, прищурившись, внимательно взглянула на меня. Что-то блеснуло в её глазах. Она шагнула ко мне, но затем отошла, достала из сумочки очки.

     -Ваня, это ты?
     -Конечно я! Узнала?

     Мы были вдвоём в пустом зале автовокзала. За окнами стояла июньская жаркая погода. Было душно. Я заметил на её лбу капельки пота, которые она быстро смахнула влажной салфеткой.

     -Откуда и куда, Саша, если не секрет? - спросил я, и сам поразился своему глупому вопросу.

     -На родину, к маме. А ты?
     -А я с родины. Гостил у брата. Теперь возвращаюсь домой.

     Я стоял и смущённо смотрел на Александру, на моём лице бродила дурацкая, нелепая улыбка, которую никак не получалось стереть. Она улыбнулась. На её щеках выступили две ямочки, которые когда-то в юности сводили меня с ума. Минута молчания затянулась, какая-то предательская робость сковала моё тело.

     -Выйдем на улицу. Душно, - сказала она, продолжая улыбаться.

     Я ухватился за это предложение, шагнул к двери и распахнул её, пропуская Сашу вперёд. Эмоции прошли, неловкость и смущённость исчезли, прежняя уверенность вернулась ко мне. Мы присели на скамейку под небольшим навесом, который защищал ожидающих от солнца, а свежий ветерок с Дона обдувал свежестью.

     -Автобус когда у тебя? - спросил я, - у меня через три с половиной часа.
     -У меня через три, - сказала она.
     -Ты одна?
     -Да, совсем одна...

     Тогда я не предал её словам значения: почему совсем одна?

     -Сколько же мы не виделись, Саша?
     -С выпускного, Ваня. Помнишь, как мы всем классом встречали рассвет?

     Наступило томительное молчание. В моих глазах мелькнули события многолетней давности - школа в родном хуторе, выпускной класс... Проводы детства были радостными и одновременно грустными. Впереди нас ждала взрослая жизнь, множество дорог и хотелось бы выбрать ту единственную, по которой шли бы всю жизнь. Мечты, мечты...

     -Где живёшь, чем занимаешься, Саша? Семья-то большая?

     Она не ответила, а поднявшись со скамьи, сказала:

     -Пойдём пройдёмся, Ваня, устала я сидеть в этих автобусах, а по дороге и поговорим.

     Мы обогнули хлебный магазин с пекарней и стали подниматься к центру города. Пройдя мимо ограды старой церкви, через несколько минут подошли к площади, которую с одной стороны подпирал Дом Культуры, а с другой - школа. В центре площади стоял памятник пролетарскому писателю, в честь которого и был назван районный центр. Напротив школы стояла жилая пятиэтажка, а напротив ДК проходила центральная улица, вдоль которой мы поднимались вверх - город, точнее станица, был расположен на правом холмистом берегу. Александра удивлённо глянула на постамент, мне показалось, что она видит его впервые.

     -Знаешь, Саша, - решил я выступить в роли гида, - несколько десятилетий назад я поздно вечером приехал сюда, но опоздал на хуторской автобус, поэтому мне пришлось заночевать в гостинице. Утром, покидая место ночлега, я наблюдал, как проходило открытие этого памятника. По приезду я просто не заметил его, тем более он был накрыт белым покрывалом. Дело было, кажется, в ноябре или декабре, и накануне выпал снег - всё вокруг сливалось в белом цвете. Собралась неболшая группа жителей, выступил мужчина, скорее всего секретарь райкома, который и сбросил накидку.

     Я замолчал, повисла тишина, мы медленно продолжали движение.

     -А помнишь, Ваня, как в 8 или 9 классе в доме-музее этого писателя нас принимали в комсомол? Как учили устав, запоминали когда и за что комсомол награждали орденами?
     -Конечно, Саша...

     Воспоминания опять нахлынули на меня и яркой картинкой встали перед глазами. Юные, беззаботные годы, они не хотели отпускать, а на фоне нынешней действительности казались такими яркими, чистыми, что хотелось вновь и вновь окунуться в них.

     - О чём грустишь, Ваня? - спросила Александра, заметив мою задумчивость.
     -Да, так...Какими же мы были счастливыми, хотя старались быстрее повзрослеть, получить свободу, стать независимыми.

     Мы с Сашей остановились. Я оглянулся по сторонам, здание поликлиники осталось позади, внизу, а мы стояли напротив военкомата. Я рукой махнул в его сторону.

     -Знаешь, вот отсюда я через год после школы пошёл служить в армию. Два года своей службы вспоминаю с благодарностью, хотя и там в наше время хватало идиотов как среди солдат, так и офицеров, - я вздохнул уже спросил у Александры, - А ты чем занималась после школы? Вышла замуж?
     -Нет я поступила в педагогический, но не в нашей области, а в Саратове, там у меня жила тётка.
     -Наверное, на математический, ты всегда была сильна в точных науках?
     -Да. Но после ВУЗа я недолго проработала в школе - вовремя поняла, что это не для меня. Вначале устроилась на работу на завод в бухгалтерию, а через два года, когда начальника цеха избрали председателем райсовета, он позвал меня с собой, там я проработала несколько лет, заочно получила высшее экономическое образование.
     -А муж, семья? - полюбопытствовал я.
     -Замуж вышла на заводе за технолога. Он у меня из поволжских немцев...был.

     Саша замолчала, задумалась, видимо воспоминания нахлынули на неё. Я молчал тоже, не хотелось нарушать её мыслей, да и быть навязчивым тоже. Мы остановились. Очнувшись, она продолжила:

     -Всё было хорошо до конца восьмидесятых, когда распахнулись двери на Запад и многие стали уезжать из Союза кто в Штаты, кто а Израиль.
     -А вы с мужем к немцам, на его историческую родину?
     -Да, тогда многие советские немцы потянулись в Германию, а после её объединения, особенно. Вначале уехали родители Сергея, обосновались там, а через год, получив визу, подтянулись и мы. Хотя я сопротивлялась до последнего, но его поддержали наши сыновья, - он на них имел большое влияние.
     -И как, - спросил я, - вас встретил Фатерланд?

     Я задал вопрос, по-видимому, бестактно, с какой-то иронией, что Саша вздрогнула. Я тут же убрал ухмылку со своего лица:

     -Извини...
     -Ничего, Ваня, я к этому уже привыкла. Вначале, - продолжила она, - при оформлении документов столько упрёков получила от коллег, знакомых и родственников. Больше всего отец был возмущён моим отъездом, называл меня беглянкой и даже предательницей. Мои родители хотели лишить нас с Сергеем родительских прав, а над внуками взять опекунство, конечно, они так хотели остановить нас. Такие вот дела...Мы через всё прошли с мужем и уехали, как ты говоришь, в
Фатерланд, - Александра натужно улыбнулась и замолчала, наверное, было тяжело вновь вспоминать пережитое, - так вот, вначале всё было хорошо, получили временное жильё, пособия, стали посещать курсы немецкого языка. Дети быстро всё схватывали, а вот нам с Сергеем язык давался тяжело. Потом дети стали посещать школу...

      Я, обратив внимание, как тяжело даются ей воспоминания, решил прервать её рассказ:

     -А давай, Саша, зайдём куда-нибудь? До отъезда есть ещё время...А вот и кафе напротив, - я уверенно шагнул, увлекая её за собой.

     В помещении нас обдало прохладой - работал кондиционер. Почти никого не было, лишь за дальним столиком сидела женщина, которая читала журнал и неспеша потягивала кофе. Мы присели недалеко от неё так, чтобы холодный воздух не попадал на нас - ещё не хватало простудиться. Я заказал себе и моей спутнице по чашечке ароматного напитка. Сделав пару глотков, Саша продолжила своё повествование:

     -Вечерами мы с мужем строили планы, тренировались в произношении немецких фраз, листали словарики, если забывали какое слово.
Что интересно, Сергей совсем не знал родного языка, мама его была русской и в семье они говорили только на русском. Дети помогали нам...Через пару лет они уже ничем не отличались от местных детей, хотя иногда жаловались на то, что в школе к ним вначале ученики относились с презрением. Затем всё наладилось - надо сказать спасибо учителям и администрации, которые всегда присекали возникающие конфликты. Дети наши адаптировались быстро, а вот мы... 

     Александра тяжело опустила веки. Она, конечно же, хотела выговориться, поделиться пережитым. Часто к её горлу подкатывал ком, и она замолкала на время. Я старался не торопить её. Так она просидела несколько минут.

     -А вот мы, - продолжила Саша, - страдали от того, что не давался нам этот проклятый язык. Школьный запас знаний по немецкому, хоть и был в аттестате средней школы на четыре, но подзабылся совсем. Хотелось просто выть от бессилия, потому что нас не принимали на приличную работу, правда, пособия по-прежнему платили. Но нам было стыдно, потому что большинство репатриантов, приехавших с нами, работали, вливались в общество, а мы, как два изгоя, не могли свободно говорить и общаться. Какой-то комплекс неполноценности вселился в нас. Я ещё держалась, а вот Сергей стал прикладываться к немецкому шнапсу, будь он неладен.

     В кафе стояла тишина, лишь раздавался тихий гул работающего кондиционера. Пока Александра замолчала, и наступила пауза, я заказал ещё по чашечке кофе. Женшина с журналом уже ушла, но мы даже не заметили этого. Времени до отхода наших автобусов ещё оставалось достаточно, поэтому я ждал, когда Саша продолжит свою исповедь.

     -Так продолжалось лет пять-шесть, потом вроде всё улеглось - Сергей устроился на работу, я тоже. И хотя нас ещё долго выдавал акцент, коллеги к нам привыкли, так как мы работали добросовестно, не отлынивали и были открыты для общения. Муж устроился в строительную фирму, где за пару лет вырос от разнорабочего до мастера, а затем и сам создал небольшую фирму по евроремонту. Я от посудомойки в ресторане выбилась в замы у босса по производственным вопросам.

     Александра перевела дух, пригубила уже остывший кофе, глянула на меня и улыбнулась:

     -Не надоела я тебе, Ваня?
     -Что ты! Продолжай, Саша, а я сейчас закажу свежий...

     Когда нам принесли горячий кофе, моя собеседница сделала несколько глотков, затем ещё раз натянуто улыбнулась.

     -Спасибо, Ваня! Немцы вообще-то хорошие люди, но очень скупые и довольно закрытые. Разговорить их, организовать компанию, чтобы пообщаться, практически невозможно. Я стала замечать, что и мой, Сергей стал каким-то прижимистым, перестал делиться со мной, всё больше замыкался в себе. Сыновья к этому времени уже выросли, завели свои семьи, стали жить отдельно от нас, у старшего уже появилась дочь, а младший с этим делом не спешил, - Саша ещё отпила кофе и продолжила, - старший живёт в Германии, а младший уехал в Норвегию. Оба имеют какой-никакой бизнес, в-общем живут как среднестатистические европейцы. Русский язык они практически забыли, так как отец заставлял их говорить, даже дома, только на немецком. Да и всё вокруг: телевидение, вывески, работа, друзья - было наполнено только немецким. У нас с мужем постепенно началось охлаждение друг к другу. Он себя уже считал полнокровным немцем, взрывался когда я начинала говорить с ним на родном языке. Позже я узнала, что Сергей открыл счёт в банке, куда по возможности ложил деньги, хоть и небольшие. Так он стал труситься над каждой копейкой, вернее центом.

     Александра замолчала. Видно было,как на её лицо легла тень, подбородок предательски задрожал - так тяжело ей давались вопоминания. Я не отрываясь смотрел на её ямочки щёк, давным-давно, в юности, я гладил их рукой и мечтал целовать,но так и не набрался смелости. Но и по истечении долгих лет это желание не прошло...

    Очнувшись, Саша, удивлённо оглядела кафе, как-будто видела его впервые. Я тронул её за руку, встретившись с моим взглядом, она заговорила:

     -О чём это я? - вырвалось у неё, но взяв себя в руки продолжила, - так и жили, каждый по себе. Но тут грянули события на Украине. Сергей сразу же принял евромайдан, называл Януковича российским прихвостнем, говорил, что украинцы молодцы, что утёрли нос этим жестоким русским. Кричал, что Россия, как и СССР, самая кровожадная страна в мире. В него будто вселился какой-то бес, он говорил о репрессиях поволжских немцев, о их высылке в голые степи Казахстана, о мучениях и унижении своих предков. А когда Крым отошёл к России, стал грязно ругаться в сторону Путина - тут он матерился на чисто русском языке. Я же оказывалась крайней, и он на мне срывал свою злобу.
 
     Александра вновь остановилась, на её лице застыла то ли кислая улыбка, то ли ухмылка, ей, конечно же, было неприятно вспоминать всё это.

     -А ведь до отъезда у нас были прекрасные отношения, был лад в семье, он заботился обо мне и детях, баловал их. Сам же в Союзе занимался комсомольской работал, затем стал кандидатом, а после и членом партии. На работе его ценили, продвигали. Всё было хорошо...а после перестройка, закрытие завода, где он работал. Отъезд в Германию был для него и всех нас спасением в тот момент. Но в дальнейшем, на его исторической родине, всё пошло наперекосяк. В начале нулевых умерли его родители, затем ушёл и мой отец...Сейчас ещё жива моя мама, слава Богу - я вот сейчас еду за ней забрать к себе.
     -В Германию? - спросил я.
     -Нет, Ваня, я сейчас опять живу в Саратове. Два года назад вернулась в Россию, через год ко мне приехал старший сын с женой и дочкой - он боится за её будущее в сегодняшней Германии. Его уже судили и штрафовали за то, что он запретил дочке посещать уроки по половому воспитанию, на которые часто приходят активисты ЛГБТ. Ничего, всё нормально, он уже нашёл работу, взял в кредит жильё, Кристина с удовольствием посещает школу. Сама я живу недалеко от города в частном доме, его я приобрела благодаря старым друзьям, которые были искренне рады моему возвращению.

     Время летело быстро. Я глянул на часы, до отхода Сашиного автобуса оставалось чуть больше получаса.

     -Что, Ваня, время поджимает? - спросила она, а затем добавила, - вот и всё о моей жизни...ты-то как, чем занимаешься? Как семья?
     -У меня всё нормально, прозябаю на пенсии. С работы ушёл недавно, отработав сверх нормы ещё три года. Но, как говорится, пора и честь знать, надо молодым уступать место...

     В кафе внезапно ворвалась ватага подростков, которые заняли два столика. Они стали весело болтать, пока двое из них были у стойки и делали заказ. Саша  с улыбкой наблюдала за компанией молодых людей.

     -А помнишь, какими мы были в их возрасте, Ваня? Как быстро промчались детство и юность...
     -А младший твой сын в Германии?
     -Да, детей у него нет, живёт хорошо и ничего менять не хочет. Сергей стал ярым русофобом, даже книги русских классиков вышвырнул из дома.В-общем, разорвал все связи со своей родиной, с друзьями, оставшимися здесь, а ведь после отъезда из Саратова перезванивался со многими, поздравлял с праздниками.

     Саша остановилась, вздохнула, а потом поднялась.

     -Пора, Ваня, на автобус, а то, если опоздаю, придётся ночь коротать здесь.

     Мы вышли из кафе. Солнце по-прежнему жарило, но появились облака, которые изредко прятали светило, после чего можно было дышать. Двигаться вниз по склону было легче, и мы быстро вышли к автовокзалу. Сашиного автобуса ещё не было, присели на лавку под навесом.

     -Тебе, Ваня, наверняка, интересно узнать, сошлась ли я с кем или одна коротаю дни?

     Я смутился,запинаясь сказал, что такого и в мыслях не было. В ответ на это она широко улыбнулась, ямочки на её щеках по-прежнему так манили, что я невольно потянулся к ним губами, но взяв себя в руки, отвернулся.

     К перрону подходил рейсовый автобус. Мы поднялись. Александра перекинула свою сумочку через плечо и шагнула на посадку, затем обернулась, подошла ко мне и поцеловала.

     -Прощай, Ваня! Увидимся ли ещё, не знаю, но я буду помнить тебя всегда!

     Она уезжала, а я ещё долго смотрел вслед, как исчезала безвозвратно моя юность, такая далёкая, но всё-рано до боли близкая. Вскорости подошёл и мой автобус.

     Сидя на заднем сидении, я прокручивал в голове вновь и вновь нашу трёхчасовую встречу. Тёплые чувства наполняли мою грудь. Переосмысливая свою и её жизнь, думал о том, что могло бы быть всё по другому, иначе, если бы стали жить вместе. Встреча с Сашей, как глоток свежего чистого воздуха, который мне посчастливилось выпить на закате свой жизни. Но наши автобусы двигались в разных направлениях и всё дальше и дальше отдаляли нас друг от друга.

окт.25г.