Битва Света и Тьмы. Ледяная Дева Севера

Буцефал: Песнь о Громовом Коне

В долинах Фессалии, где ветер гуляет вольно,
Родился конь, чья стать была подобна молнии.
Не конь простой, а сын ветров и бури,
Буцефал – имя, что гремело в лазури.

Чернее ночи шерсть его лоснилась,
На лбу белела звезда, как будто искрилась.
Глаза горели пламенем неистовым,
И нрав его был дик и непокорен.

Никто не мог приблизиться к зверю грозному,
Ни всадник смелый, ни воин искусный.
Лишь тень его внушала трепет смертный,
Казалось, в нём таится гнев бессмертный.

Но юный Александр, царевич дерзкий,
Увидел в коне не ярость, а лишь сердце.
Он понял страх, что в глубине таился,
И лаской тихой к зверю обратился.

Он повернул коня лицом к солнцу яркому,
Чтоб тень его не пугала больше жарко.
И конь, почувствовав тепло и понимание,
Впервые ощутил не страх, а сострадание.

Так Александр Буцефала приручил,
И верным другом конь ему служил.
В сражениях яростных, в походах дальних,
Он нёс царя сквозь битвы беспощадные.

Под копытами Буцефала дрожала земля,
Он мчался в бой, как огненная стрела.
И Александр, на нём восседая гордо,
Вершил судьбу народов, правил твердо.

Но время шло, и конь устал от битвы,
И в Индии, у реки Гидасп, пал он в молитве.
Оплакал Александр потерю друга верного,
И город в память о коне воздвиг он мгновенно.

Так в легендах живёт Буцефал могучий,
Символ верности, отваги и силы кипучей.
Имя его, как эхо, сквозь века звучит,
Напоминая о дружбе, что мир хранит.
***
Гидасп: Песнь о Реке и Льве

В долинах древних, где солнце жгло песок,
Где горы вздымались в небеса высоко,
Текла река, что звалась Гидаспом,
Своенравная, бурная, полная сил и гроз.

Рождённая в чреве гор, из ледников седых,
Она неслась, круша камни на пути своём.
Вода её, как сталь, холодна и чиста,
Хранила тайны древности, что помнила всегда.

Говорили люди, что в водах Гидаспа,
Обитал дух могучий, с гривой золотой,
Лев речной, хранитель вод и берегов,
Что зорко охранял покой своих домов.

Когда царь Александр, великий и грозный,
Пришёл с войском своим, к реке этой опасной,
Лев речной восстал, из глубин поднялся,
И рёв его, как гром, по долинам раздался.

Он вызвал бурю, волны вздыбил до небес,
Пытаясь войско чужое остановить здесь.
Но Александр, храбрый и полон отваги,
Не испугался гнева речного владыки.

Он бросил вызов льву, в бой вступил с ним один,
И битва их гремела, как яростный ливень.
Вода кипела, земля дрожала от ударов,
И судьба империи решалась в этих водах.

Неизвестно, кто победил в той схватке,
Легенды шепчут, что дух льва был сломлен,
Но Гидасп, река, осталась непокорной,
И до сих пор хранит память о битве той грозной.

И каждый, кто приходит к её берегам,
Должен помнить о силе и древних богах,
Что в водах Гидаспа, по-прежнему живут,
И ждут, когда их покой снова потревожат.

Так пусть же льётся песнь о реке и льве,
О Гидаспе, что помнит о древней борьбе,
И пусть она напоминает нам всегда,
О силе природы и духе, что в ней живёт всегда.
***
Олимпиада: Песнь о Божественной Искре

В тумане веков, где рождались боги,
В сиянии звёзд, что мерцали в ночи,
Явилась Олимпиада, дева-воительница,
С искрой небесной в пылающих очах.

Не дочь она Зевса, не Геи дитя,
Но искра божественной воли самой,
Что в смертных сердцах разжигает пламя,
Стремление к славе, к победе святой.

Она не владеет громами и молнией,
Не правит морями, не сеет поля,
Но дух состязаний в ней вечно пылает,
И силу дарует тем, кто храбр и смел.

В долине священной, у подножья Крона,
Где игры великие в честь Зевса идут,
Она наблюдает, незримая стражница,
За каждым движением, за каждым трудом.

Когда атлет, изнурённый борьбою,
На грани паденья, готов отступить,
Олимпиада шепчет ему в сердце:
«Встань! Преодолей! Ты можешь победить».

И сила неведомая в тело вливается,
И воля к победе горит как огонь,
И он, превозмогая боль и усталость,
Достигает вершины, венчает свой труд.

Олимпиада – не просто богиня победы,
Она – символ стремления к высшей мечте,
Она – искра божественная в каждом из нас,
Что жаждет свершений, что рвётся к звезде.

Так пусть же вовек её имя звучит,
В сердцах атлетов, в сердцах храбрецов,
Олимпиада, богиня-воительница,
Вдохновляющая нас на подвиг любой!
***
Одрерир: Песнь о Крови и Мёде

В начале времён, когда мир был юн и дик,
И боги лишь ковали судьбы первый лик,
Два карлика, Фьялар и Галар, злые духом,
Задумали злодейство, полные чёрным слухом.

Они Квасира, мудрейшего из всех, убили,
И кровь его священную в котлы они пролили.
В котлах тех, что звались Одрерир, Сон и Бодн,
Смешали кровь с мёдом, сотворив волшебный звон.

И стал тот мёд поэзии, источник вдохновенья,
Дарующий слова, что льются, как теченье.
Кто выпьет мёд тот, станет скальдом великим,
И песни его будут жить в веках безликих.

Но карлики коварные, скрывая злодеянье,
Сказали богам, что Квасир умер от незнанья.
И долго боги горевали о мудром Квасире,
Не ведая, что мёд поэзии в карликовой квартире.

Но Ботвинд, великан могучий, их обманул,
И мёд поэзии у карликов отнял, вернул.
Он отдал мёд Одину, богу мудрости и силы,
Чтоб тот дарил его достойным, кто духом милы.

Один, орел крылатый, взмыл в небеса высоко,
И мёд поэзии спрятал в скале глубоко.
Он сторожил его, как сокровище бесценное,
Чтоб только достойные вкусили вдохновение.

И с тех пор, кто жаждет слова, что льются рекой,
Пусть ищет Одрерир, мёд поэзии святой.
Пусть просит Одина, бога мудрости и знанья,
И, может быть, получит дар, что выше пониманья.

Ведь в каждой капле мёда, что льётся из котла,
Живёт душа Квасира, мудрого и светлого.
И тот, кто выпьет мёд, почувствует силу,
Что в песнях вечных мир преобразит, как диво.

Так помните, о смертные, о силе слова,
Что в Одрерире дремлет, готовая снова
Вдохнуть жизнь в строки, что мертвы и пусты,
И мир наполнить светом, из тьмы и пустоты.
***
Чертог Глитнира: Песнь о Сияющем Зале

В Асгарде, где боги пируют вечно,
И Вальхалла золотом искрит,
Стоит чертог, что светом безупречным
Весь мир небесный озарит.

Глитнир зовётся он, сияющий зал,
Обитель Хеймдалля, стража моста.
Здесь зоркий бог, что видит всё, что пало,
И слышит шёпот каждого листа.

Из серебра и золота он создан,
И крыша, словно звёздный небосвод.
Внутри, на троне, Хеймдалль восседает грозно,
И справедливость миру он несёт.

Ничто не скроется от взгляда ясного,
Ни ложь, ни тайна, ни коварный план.
Он видит прошлое, грядущее прекрасно,
И знает всё, что суждено всем нам.

Когда боги в спорах заплутают,
И истину найти не в силах сами,
В Глитнир они к Хеймдаллю прибегают,
Чтоб он рассудил их мудрыми словами.

И свет Глитнира, чистый и правдивый,
Рассеет тьму сомнений и обид.
Ведь Хеймдалль, страж, всегда непогрешимый,
Справедливость в Асгард возвратит.

Так славься, Глитнир, чертог сияющий,
Обитель мудрости и зорких глаз!
И Хеймдалль, страж, всегда бдительный,
Да будет вечно охранять он нас!
***
Сабармати: Песнь Реки-Матери

О, Сабармати, лента серебра,
С небес спустившаяся в пыль земли,
Ты шепчешь сказки древнего добра,
И тайны предков в водах берегли.

Рождённая в горах Аравали,
Где ветер воет, словно дикий зверь,
Ты путь свой держишь, гордая, вдали,
От суеты и повседневных мер.

Ты видела, как строились дворцы,
Как рушились империи в прах и тлен,
Как плакали от горя сироты,
И как рождался новый, светлый день.

Твои берега помнят Махатму,
Его шаги, его призыв к борьбе,
Он в водах чистых находил отраду,
И видел в них надежду для людей.

Ты поишь жаждущие поля Гуджарата,
Даруешь жизнь, и плодородье в дар,
И в лунном свете, словно злато,
Твой тихий плеск – небесный перегар.

О, Сабармати, река-мать, хранитель,
Ты символ веры, стойкости и сил,
Пусть каждый путник, каждый посетитель,
В твоих водах найдёт душевный мир.

Пусть вечно льются воды твои чистые,
Неся надежду, радость и любовь,
И в песнях птиц, и в шёпоте тростника,
Звучит хвала тебе, река-богов!
***
Земля Львов и Солнца

Из пепла древних вод, где Дварка спит,
Взошла земля, где лев рычит и зрит.
Гуджарат, дитя ветров и гор,
Хранит легенды, словно ценный сбор.

Когда-то Кришна, царь богов земных,
Принёс сюда любовь и свет святых.
Его флейта пела в рощах Мандви,
И Радха танцевала в лунном свете.

На склонах Гирнара, где джунгли спят,
Богиня Амба Мата правит взгляд.
Её тигры рычат в ночной тиши,
Храня покой земли от злой души.

В Сомнатхе, храм из белого камня,
Шива танцует в пламени и свете.
Его тризубец молнии бросает,
И волны моря ярость унимают.

Когда-то Рама, принц из Айодхьи,
Прошёл здесь путь, исполненный заботы.
Он строил мост, чтоб Ситу возвратить,
И Равана грозного злодея победить.

Здесь Дандия танцует в ночь Наваратри,
И барабаны бьют, как сердца ритмы.
Богиня Дурга в танце оживает,
И зло от страха в бездну убегает.

Гуджарат, земля купцов и воинов,
Где Гандиджи учил любви законам.
Здесь соль земли, как мудрость вековая,
И дух свободы в сердце процветает.

Пусть солнце вечно светит над землёй,
Где лев рычит, храня её покой.
Гуджарат, ты песня и легенда,
Земля богов, что будет неизменна.
***
Гимн Дурге, Матери Вселенной

Из хаоса древнего, из тьмы беспросветной,
Восстала Дурга, сияньем одета.
Десять рук её, мощь и защиту несут,
В каждой длани – оружие, праведный суд.

Львицей верхом, она мчится вперёд,
Страх и сомненья перед нею падут.
Махишасура, демон гордыни и зла,
Перед гневом богини, как пыль и мгла.

Три глаза её – мудрость, что видит сквозь тьму,
Сердце – сострадание, дарящее жизнь всему.
Она – Кали, яростная в битве своей,
И Гаури, нежная, ласкающая детей.

Она – Лакшми, дарующая богатство и свет,
И Сарасвати, мудрости вечный рассвет.
Она – Парвати, супруга Шивы, любовь и покой,
В ней сила сокрыта, что правит землёй.

О Дурга, Мать мира, о Деви великая,
Твоя слава гремит, в веках не стихая.
Молим тебя, защити нас от зла и невзгод,
Даруй нам мудрость, любовь и восход.

Пусть свет твой сияет, рассеивая тьму,
И мир воцарится, благодаря лишь тебе одному.
Ом Дум Дургайе Намах! Слава тебе, Мать!
В сердцах наших вечно ты будешь сиять!
***
Дварка: Город Золотой, Город Затонувший

В лазури моря, где волны шепчут сказки,
Когда-то Дварка, город золотой, сиял.
Кришна, пастух, царь, бог, творец прекрасный,
Его воздвиг, любовью окрылял.

Дворцы из мрамора, увенчанные золотом,
Сады цветущие, где пели соловьи.
Торговцы с дальних стран, с богатым скарбом,
Спешили в Дварку, полные любви.

Там мудрость вечная лилась из уст Кришны,
Там справедливость правила сердцами.
Там каждый житель, словно луч лучистый,
Сиял в гармонии с небесами.

Но время, словно зверь, неумолимо,
И даже боги не властны над судьбой.
Раздор и зависть, словно ядовитый дым,
Затмили свет, что правил над землёй.

Кришна ушёл, оставив мир в печали,
И Дварка, словно лебедь, замолчала.
Могучие валы, что город охраняли,
Вдруг дрогнули, и море зарычало.

Волна за волной, с яростью стихии,
Обрушились на город, полные грёз.
И Дварка, город золотой, отныне
Ушла на дно, под толщу соленых слёз.

Теперь лишь рыбы плавают в руинах,
Где некогда звучал веселый смех.
И эхо прошлого, в глубинах синих,
Напоминает нам о бренности утех.

Но память о Дварке, в сердце человека,
Живёт, как искра, в ожидании дня,
Когда из моря, словно из пепла феникса,
Восстанет город, свет свой вновь даря.

И может быть, когда-нибудь, в рассвете новом,
Мы увидим Дварку, вновь сияющей звездой,
Напоминающей нам о слове божьем,
И о любви, что правит над водой.
***
Гиннунгагап: Бездна, из которой родилось

Вначале не было ни неба, ни земли,
Лишь зияющая пасть, бездонная, пустая,
Гиннунгагап – зияющая бездна тьмы,
Где не было ни света, ни тепла, ни края.

На север, Нифльхейм, царство вечного льда,
Где Хвергельмир кипел, источник всех рек,
И ядовитый иней, словно злая вражда,
Покрывал всё сущее, наводя вечный мрак.

На юг, Муспелльсхейм, пламя вечного огня,
Где Суртр, великан, с пылающим мечом,
Стоял на страже, день и ночь храня,
Свои владения, опалённые жаром.

И вот, из Нифльхейма, холодный, влажный бриз,
Встретился с жаром Муспелльсхейма в Гиннунгагап.
Иней и пламя, в танце вечном слились,
Рождая искры жизни, словно первый этап.

Из тающих льдов, под жарким дуновением,
Явился Имир, великан, прародитель всех,
И Аудумла, корова, с молоком спасением,
Питала Имира, даря ему успех.

Аудумла лизала солёные камни льда,
И из камня, день за днем, явился Бури,
Прародитель богов, чья светлая звезда,
Зажглась в Гиннунгагап, развеяв тьмы Бури.

Так из бездны, из хаоса, из тьмы и льда,
Родился мир, благодаря Гиннунгагап,
И Имир, и Аудумла, и Бури – навсегда,
Останутся в памяти, как первый жизни этап.

Гиннунгагап – не просто пустота и мрак,
А колыбель творения, источник бытия,
Из хаоса рождается порядок, вот знак,
И в этой бездне скрыта сила, вечная, святая.
***
Айодхья: Сказание о Солнце и Реке

В водах священной Сарайю, где плещется луна,
Стоит Айодхья, град чудесный, солнцем озарённый.
Здесь правил Икшваку, потомок самого Вивасвана,
И род его, как древо жизни, рос, могуч и славен.

Здесь пели птицы гимны вечные богам,
И эхо мантр звучало в храмах и садах.
Здесь мудрецы, в глубокой медитации,
Искали истину в небесных откровениях.

Но слава града затмевалась тенью бед,
Когда царь Дашаратха, старея, видел свет
Сквозь призму скорби: нет наследника ему,
Чтоб род продолжить, укрепить его судьбу.

Тогда Васиштха, мудрый наставник, призвал Ришьяшрингу,
Чей аскетизм, как пламя, очищал округу.
И жертва Ашвамедха, с молитвами и слезами,
Принесла плоды: три королевы стали матерями.

Каушалья родила Раму, воплощение добра,
Кайкейи – Бхарату, сильного, как гора.
Сумитра – Лакшману, верного, как тень,
И Шатругхну, что предан был им день за днём.

Рама, прекрасный, как рассвет над Гангой,
Владел луком и стрелами, как бог, могучий и отважный.
Он рос, любимый всеми, справедливый и мудрый,
И сердце каждого в Айодхье было им покорено.

Но судьба, как река, течёт непредсказуемо,
И тень интриги пала на царство неумолимо.
Кайкейи, подстрекаемая злой служанкой Мантхарой,
Вспомнила клятву Дашаратхи, данную ей когда-то.

Изгнание Рамы на четырнадцать лет в лес,
И Бхарата на троне – таков был её интерес.
Дашаратха, сломленный горем, не смог противиться,
И Рама, с Лакшманой и Ситой, отправился скитаться.

Айодхья плакала, как мать, потерявшая сына,
И солнце померкло, словно в день кончины.
Но Рама, верный долгу, не роптал на судьбу,
И в лесах Дандаки искал свою тропу.

Так началась его великая одиссея,
Полная испытаний, подвигов и злодеяний.
Но Айодхья ждала его, как ждёт земля дождя,
И верила, что Рама вернётся, тьму разведя.

Ибо Айодхья – это не просто город из камня,
Это символ справедливости, веры и покаяния.
Это место, где рождаются герои и легенды,
И где солнце всегда побеждает тьму, без перемены.

И пока Сарайю течёт, неся свои воды,
Будет жить Айодхья, град богов и свободы.
Имя Рамы будет звучать в каждом сердце,
И свет его правды никогда не померкнет.
***
Ариэль

В лазурных глубинах, где солнце играет,
Живёт Ариэль, русалка младая.
Волос её пламя, коралл её гребень,
А голос, как песня, что шепчет прибрежье.

Она дочь царя Тритона, владыки морей,
Но сердце её рвётся к миру людей.
Забыв про запреты, на скалы взбираясь,
Она наблюдает, мечтами питаясь.

Однажды, увидев корабль в бушующем шторме,
Ариэль спасла принца, прекрасного в форме.
Влюбилась без памяти, душу отдав,
Забыв про свой дом, про подводный нрав.

В отчаянии, к ведьме морской обратилась,
За ноги и душу, чтоб с принцем сблизилась.
Урсула, злодейка, коварно смеясь,
Забрала её голос, лишив её прав.

На суше, безмолвная, принца нашла,
Но он не узнал в ней ту, что спасла.
И сердце Ариэль разбилось на части,
Когда он другую невесту обнял.

Но жертва её не была напрасной,
Любовь победила, хоть была и опасной.
Тритон, видя горе дочери своей,
Снял проклятье, вернул ей голос и смех.

И принц, очарованный, понял вдруг сразу,
Что Ариэль – та, что спасла его в шторме.
Любовь их сияла, как солнце в волнах,
И стали они вместе, забыв про страх.

Так Ариэль, русалка смелая,
Любовью и жертвой судьбу изменила.
И стала она королевой земной,
Навеки связав два мира собой.
***
Песнь Фьялара, кузнеца-альва

Я, Фьялар, альв из рода тёмных,
Владею горном, пламенем и тьмой.
Не ведаю ни радости, ни светлых песен,
Лишь звон металла – спутник вечный мой.

В глубинах Нидавеллира, под корнями Иггдрасиля,
Где камни дышат древней, спящей силой,
Я кую судьбы, выковываю тайны,
В металле закаляю злобу и уныние.

Не боги светлые мне дали мастерство,
Не ваны мудрые научили ремеслу.
Из тьмы я вырос, во тьме нашёл я силу,
И тьму в свои творения я несу.

Я выковал Мёд Поэзии, из крови Квасира,
Смешав её с мёдом, горечью и ядом.
Напиток этот – дар и проклятье мира,
Он гения рождает, но и безумством награждает.

Я выковал Глеипнир, цепь тоньше паутины,
Что Фенрира сковала, волка-разрушителя.
Обман и хитрость в ней переплетены,
И сила, что сдержать способна повелителя.

Я выковал меч, что жаждет только крови,
И копьё, что цели никогда не знает промаха.
Я выковал броню, что защитит от боли,
Но сердце в ней навеки замирает в страхе.

Не славы жду я, не хвалы людской,
Лишь гулкий звон металла – награда мне.
Я, Фьялар, альв из рода тёмных,
Владею горном, пламенем и тьмой, вовек!
***
Нидавеллир: Песнь о Гномах Подземных

В сердце земли, где вечная тьма,
В Нидавеллире, царстве гномов,
Горит огонь, не знающий сна,
И молот куёт судьбу народов.

Там, в лабиринтах каменных вен,
Живут карлики, мудрые, древние,
Из искр и камня рождённые в плену,
Мастера тайных знаний бесценных.

Их бороды сплетены в косы тугие,
Глаза горят, как угольки в печи,
Они помнят тайны, что миру чужие,
И шепчут их в полуночной ночи.

Они куют кольца, дарующие власть,
Мечи, что рассекают тьму и сталь,
И корабли, что могут в бурю не пасть,
И сокровища, что затмевают хрусталь.

Братья Ивальди, сыны Нидавеллира,
Создали Скидбладнир, корабль богов,
Что ветер попутный всегда дарит миру,
И Гунгнир, копьё, что не знает врагов.

Брокк и Эйтри, два брата-кузнеца,
Сразились с Локи в искусстве ковать,
И создали Мьёльнир, молот Творца,
Что Тору дарует силу сражаться.

Но не только богатство и слава их цель,
Они хранят тайны земли и камней,
И знают, как излечить любую болезнь,
И как подчинить себе духов теней.

Остерегайся, путник, спустившись во тьму,
В Нидавеллир, царство гномов подземных,
Ибо жадность их может свести тебя в тюрьму,
И навеки оставить в пещерах каменных.

Но если ты честен и чист душой,
И ищешь лишь знания, а не наживы,
То гномы откроют тебе мир иной,
И поделятся мудростью, что вечно жива.

Ибо Нидавеллир – не только тьма и труд,
Но и мудрость, и сила, и вечный огонь,
Что в сердце земли, как искра, живёт,
И ждёт, когда мир его сможет понять.
***
Скидбладнир: Песнь о Корабле Богов

Из ясеня Иггдрасиля, из корней, что мир держат,
Из магии гномов, что в недрах земли живут,
Родился Скидбладнир, корабль, что ветру верен,
И богам Асгарда он службу свою несёт.

Не просто дерево, не просто доски сколоты,
В нём мудрость древняя, в нём сила колдовства.
Он словно мысль летит, по волнам морским несётся,
И в небесах парит, как вольная душа.

Он создан был для Фрейра, владыки плодородия,
Чтоб землю облетать, и нивы орошать.
И если Фрейр захочет, он в сумку превратится,
И места много не займёт, чтоб рядом с ним лежать.

Но не один лишь Фрейр на нём плывет по миру,
Он всех богов вмещает, и воинов Вальгаллы.
И в час великой битвы, когда Рагнарёк настанет,
Он к Вигриду помчится, где ждёт последний бой.

Он словно символ веры, надежды и свободы,
Что даже в бурю лютую, найдёт он тихий путь.
И каждый, кто увидит, как Скидбладнир плывёт,
Почувствует величие, и силу древних рун.

Так пусть же Скидбладнир, корабль богов могучих,
Напоминает людям о силе и мечте.
И пусть его история, сквозь время пронесётся,
Как эхо древних сказок, в людской душе живёт.
***
Фрейр: Песнь Летнего Солнца

В Асгарде золотом сияет чертог,
Где Фрейр, властитель Альвхейма, живёт.
Бог плодородия, мира и света,
Взор его ясен, как летнее лето.

На Гуллинбурсти, вепре золотом сверкающем,
Мчится он нивами, землю ласкающем.
Колосья склоняются, травы ликуют,
Под поступью Фрейра сады расцветают.

Он Альвов властитель, народ светозарный,
Что в рощах танцует, в лугах прелестных.
Их песни звенят, словно капли росы,
В честь Фрейра, дарующего жизни красы.

Но сердце бога тоскует по Герд,
По деве прекрасной, что в Ётунхейме живёт.
Увидел он образ её в зеркале Скирнира,
И пламя любви в душе его вспыхнуло сильно.

Отдал он меч свой, что сам сражается,
Лишь бы Скирнир Герд ему добыл.
И вот, без оружия, ждёт он невесту,
В тоске и печали, как солнце в ненастье.

Ведь меч тот волшебный, победу дарует,
И в Рагнарёк Фрейр без него погибнет.
Но ради любви он готов на жертву,
И ждёт он Герд, как рассвета ждёт утро.

И вот, наконец, она прибывает,
Краса её затмевает сияние дня.
И Фрейр ликует, печаль отступает,
Любовь их сильна, как весенняя заря.

И правит он мудро, Альвхейм процветает,
И солнце сияет над миром светлей.
И помнят все люди о Фрейре могучем,
Боге плодородия, добром и лучшем.

Так славься, Фрейр, владыка Альвхейма,
Дарующий жизнь и любовь без конца!
Пусть песни о тебе звучат в каждом доме,
И слава твоя не угаснет вовек!
***
Скирнир: Песнь о Любви и Проклятии

В чертогах светлых, где Фрейр томится,
Забыв про битвы, про славу, про нить,
Лишь образ девы, как солнце, искрится,
И сердце бога готово разбить.

Герд, великанша, чья красота сурова,
Как ледник горный, как зимняя ночь,
Пленяет Фрейра, лишая покоя,
И он зовет Скирнира на помощь.

«Скирнир, мой верный, мой друг и слуга,
Ты знаешь силу моей тоски.
Отправься к Герд, где вечная вьюга,
И сердце девы для Фрейра зажги!»

Скирнир, не медля, седлает коня,
Что сквозь огонь и сквозь бурю летит.
В руках его меч, что не знает огня,
И руны проклятий, что в сердце хранит.

Прибыв к чертогам ледяным и мрачным,
Он Герд встречает, горда и строга.
«Привет тебе, дева, в обители сказочной!
Фрейр, бог могучий, желает тебя!»

Но Герд непреклонна, дары отвергает,
И золото Фрейра ей вовсе не всласть.
Скирнир тогда гнев свой высвобождает,
И руны проклятий готов ей воздать.

«Я прокляну тебя, дева, навеки,
Одиночеством, болью, тоской!
Не будет тебе ни радости, ни утехи,
Пока не станешь Фрейра женой!»

И Герд, испугавшись проклятий ужасных,
Смиряется, дрогнув под взглядом суровым.
Обещает Фрейру любовь свою страстную,
Но ждёт девять дней, в ожидании новом.

Скирнир вернулся, исполнив задание,
Но в сердце его поселилась печаль.
Ведь ради любви, ради бога желания,
Он душу девы навеки сломал.

И Фрейр, ликуя, встречает Герд нежную,
Не зная цены, что заплачена кровью.
А Скирнир, в тени, хранит тайну вечную,
О любви, что куплена болью и злобою.

Так песня Скирнира в веках звучит,
О долге, о жертве, о тёмной цене.
О том, что любовь, как пламя, горит,
Но пепел проклятий оставит на дне.
***
Герд: Ледяная Дева Севера

В чертогах Гимира, где вечный мрак царит,
Где ледник седой на скалы грозно зрит,
Жила дева Герд, не знавшая тепла,
Красавица, что сердце бога пленила.

Отец её – великан, владелец бурь и льда,
Мать – ночи тьма, что звёзд не видит никогда.
Сама же Герд – как иней на ветвях,
Как северное сияние в небесах.

Однажды Фрейр, бог лета и весны,
Увидел блеск её неземной красоты.
Сквозь щель Валаскьяльва, в мир великанов взгляд,
Он узрел Герд, и был навек объят.

Тоска и страсть терзали Фрейра грудь,
Он слугу послал, чтоб к деве путь проложить.
Скирнир, верный воин, с дарами поспешил,
Но Герд, горда, дары отвергла, не склонилась.

«Не золото, не яблоки богов,
Не меч, что сам сражается, не сломят мой покров!
Я – дочь Гимира, ледяная дева,
И сердце моё к страстям не знает гнева!»

Скирнир грозил проклятьями, огнём,
Но Герд стояла, непреклонна днём.
Лишь страх за жизнь, за мир, что ей знаком,
Заставил дрогнуть лёд в сердце её самом.

Она согласилась, но не из любви,
А из боязни, что Фрейр разрушит мир в крови.
И вот, в назначенный час, в роще Барри,
Она ждала его, скрывая боль и тайну.

Фрейр пришёл, сияя, словно летний день,
И Герд увидела в нём не только тень
Угрозы, но и свет, тепло, надежду,
Что растопит лёд, что сковал её прежде.

И пусть не сразу, но растаял лёд,
И в сердце Герд любовь нашла свой ход.
Она стала богиней, женой Фрейра,
И северный холод сменила вера.

Так Герд, ледяная дева Севера,
Нашла любовь, отринув страх и скверну.
И в мифах Асгарда, в песнях скальдов,
Живёт легенда о любви двух миров.
***
Песнь о Галаре, Кузнеце Звёзд

В начале времен, когда мир был молод и звёзды лишь искры в хаосе,
Восстал Галар, кузнец небесный, чья воля была тверже гранита.
Он был рождён из дыхания первого ветра и слёз угасшей луны,
И в его жилах текла лава древних вулканов, а в глазах горел огонь созидания.

Галар не был богом, но и смертным его не назвать.
Он был воплощением силы, что дремлет в недрах земли,
И мудрости, что шепчет ветер в кронах вековых деревьев.
Он был кузнецом, чьим молотом ковалась сама судьба.

В своей небесной кузнице, что сияла ярче солнца,
Галар ковал звёзды из осколков первозданной тьмы.
Каждый удар его молота рождал новую вселенную,
Каждый взмах его горна раздувал пламя жизни.

Он выковал созвездия, словно драгоценные украшения,
И рассыпал их по бархатному полотну ночи.
Он создал планеты, даря им плодородные земли и бурные моря,
И вдохнул в них жизнь, сотворив диковинных зверей и мудрых людей.

Но не все творения Галара были прекрасны.
Из отходов кузни, из шлака и пепла,
Родились чудовища, порождения тьмы и хаоса.
Они восстали против своего создателя, стремясь поглотить свет.

И тогда Галар, кузнец небесный, облачился в доспехи из звёздной пыли,
И взял в руки молот, что ковал сами миры.
Он сражался с чудовищами, отважно и неустрашимо,
И каждый удар его молота сокрушал тьму, возвращая свет.

Битва была долгой и жестокой, и небеса дрожали от грохота.
Но Галар, кузнец звёзд, не отступил.
Он сражался за свои творения, за свет и жизнь,
И в конце он победил, изгнав тьму в самые отдаленные уголки вселенной.

И с тех пор, Галар, кузнец небесный, продолжает свою работу.
Он наблюдает за своими творениями, направляя их судьбу.
И когда тьма вновь попытается поглотить свет,
Он вновь восстанет, чтобы защитить мир, который он создал.

Так пойте же песнь о Галаре, кузнеце звёзд,
О его силе и мудрости, о его борьбе и победе.
И пусть его имя живёт в веках, напоминая нам о том,
Что даже в самой тёмной ночи всегда есть надежда на свет.
***
Брокк: Песнь о Молотке и Гордости

В пещерах Нидавеллир, где гномы куют судьбу,
Жил Брокк, искусный мастер, с сердцем, полным злобы.
На Локи, бога-плута, что насмехался над ним,
Он поклялся доказать, что мастерство его не мнимо.

«Ты хвастаешь, обманщик, что нет кузнеца сильней,
Чем сыновья Ивальди, что создали корабль Скидбладнир,
И копьё Гунгнир Одина, и волосы Сиф золотые?
Я покажу тебе, Локи, что руки мои святые!»

И Локи, самодовольный, пари заключил тотчас,
Что Брокк не сможет создать три вещи лучше тех,
Что гномы Ивальди выковали, с усердием большим,
И голову свою поставил, на кон, что был так зрим.

Брокк раздул меха кузницы, и пламя взвилось ввысь,
А брат его, Эйтри, в горне плавил сталь и медь.
И муха, в Локи обращенная, жалила его,
Пытаясь помешать работе, сбить с пути его.

Когда Эйтри ковал вепря, с щетиной золотой,
Муха ужалила Брокка в руку, но он не застонал.
И вепрь тот, Гуллинбурсти, стал Фрейру верным другом,
И мчался по небесам, как солнце, ярким кругом.

Когда Эйтри ковал кольцо, что множило добро,
Муха ужалила Брокка в веко, но он не застонал.
И кольцо то, Драупнир, стало Одину наградой,
И каждую девятую ночь рождало восемь новых, рядом.

Но когда Эйтри ковал молот, что сокрушал врагов,
Муха ужалила Брокка в лоб, и кровь залила взор.
И Брокк, от боли вскрикнув, на миг прервал работу,
И молот Мьёлльнир вышел с рукоятью короткой.

И вот предстали перед асами три чуда мастерства:
Вепрь золотой, кольцо Драупнир и молот, что гроза.
Асы признали Мьёлльнир лучшим, мощным и святым,
И Локи проиграл пари, и стал он посрамлён им.

Но Локи, хитрый плут, уловку применил,
Сказав, что голову свою он отдать не может,
Ведь шея – часть его, а в пари не было о ней,
И Брокк, хоть и был зол, не смог его убить.

Тогда Брокк губы Локи сшил, иглой и крепкой нитью,
Чтоб больше не плёл он ложь, и не сеял смуту в мире.
И Брокк, гордый победой, вернулся в Нидавеллир,
И помнят гномы до сих пор о мастере, что силен был.

Так помните, друзья, что мастерство и труд,
Всегда вознаграждаются, и правду восторжествуют.
И даже если Локи вам мешает на пути,
Не отступайте, верьте в себя, и к цели вы дойдете!
***
Песнь Эйтри, Кузнеца Глубин

В недрах гор, где тьма клубится вечно,
Где молот бьёт о наковальню звонко,
Жил Эйтри, гном-кузнец, чьё мастерство
Превосходило всё, что видел мир.

Не золото влекло его, не слава,
А страсть к огню, к металлу, к форме новой.
Он слышал песнь руды, её мольбу,
И в пламени рождал из тьмы шедевры.

Однажды, Локи, бог коварства, дерзкий,
Решил над Эйтри злобно подшутить.
Он муху подослал, чтоб жалила кузнеца,
Когда тот плавил сталь, творя свой труд.

И вот, когда Эйтри ковал вепря,
Щетина золотая, острый клык,
Муха ужалила его в веко злобно,
И дрогнула рука, и чуть не сорвался миг.

Но Эйтри выстоял, сквозь боль и муку,
И вепрь был создан, дивный и могучий.
Затем, когда ковал он, молот Мьёльнир,
Муха в шею впилась, яд в кровь вливая жгучий.

И снова Эйтри выдержал, не дрогнул,
Но рукоять молота чуть коротка вышла.
Последний дар ковал он для богов,
Кольцо Драупнир, что множилось неслышно.

И тут, когда кольцо почти готово,
Муха в глаз ему впилась, лишив покоя.
И Эйтри, взвыв от боли нестерпимой,
Закончил труд, но с трещиной, с изъяном.

Предстали перед асами дары:
Вепрь Гуллинбурсти, молот Мьёльнир грозный,
И кольцо Драупнир, что множит злато,
Но с трещиной, что помнит боль кузнеца.

И хоть Локи злорадствовал вначале,
Боги признали мастерство Эйтри.
И Мьёльнир стал оружием Тора,
А Драупнир – символом богатства Одина.

И помнят до сих пор в Асгарде песню,
О гноме Эйтри, кузнеце из глубин,
Чья воля, мастерство и стойкость духа,
Преодолели козни и обман.

Так пусть же славится имя Эйтри,
Кузнеца, что в огне творил чудеса,
И пусть его пример нам вдохновляет,
На труд упорный, веру в мастерство!
***
Драупнир: Золотая Песнь Кольца

В чертогах Асгарда, где боги пируют,
И Один Всезнающий мудрость дарует,
Лежит сокровище, кованное гномами,
Кольцо золотое, что славится днями.

Драупнир имя носит, что значит «Капель»,
И сила в нём дремлет, что мир не ослеп.
Девять колец, как роса на рассвете,
Рождает Драупнир каждую девятую ночь, поверьте!

Не просто металл, а магия древняя,
В нём кровь ремесла, что гномами посеяна.
Подарок он Одину, дар братской любви,
От Синдри и Брока, что ковали в пыли.

Когда Бальдр прекрасный, сын света и дня,
Ушёл в Хельхейм, где вечная тень и броня,
Один положил Драупнир на грудь его хладную,
В надежде на чудо, на силу нещадную.

Но тщетны надежды, Бальдр не воскрес,
И Драупнир остался, как память небес.
Теперь он хранится в сокровищнице Одина,
Напоминая о сыне, что пал без причины.

И каждый, кто видит сияние его,
Вспоминает о силе, что дремлет в кольцо.
О власти богатства, о магии древней,
И о том, что утрата бывает бесценной.

Так пусть же звучит эта песнь о Драупнире,
О кольце золотом, что рождает в мире
Богатство и память, и скорбь, и надежду,
Вплетенные в нить, что ведёт нас к победе.
***
Песнь Синдри, Кузнеца Глубин

В пещерах Нидавеллира, где тьма вечна,
Где молот бьёт о сталь, рождая искры,
Жил Синдри, гном-кузнец, чья слава бесконечна,
Чьи руки знали тайны древней мысли.

Он был не просто гном, он был художник стали,
Он видел в камне душу, в руде – огонь.
Его творения богов восхищали,
И каждый взмах молота – как звон.

Однажды, Локи, хитрец и сеятель раздора,
Решил посмеяться над искусством гномов.
Он поспорил, что Синдри не создаст такого,
Что превзойдет творенья сыновей Ивальди, громов.

И Синдри принял вызов, не дрогнув ни на миг,
С братом Броком в помощь, в печи раздул огонь.
Он знал, что в этом споре – судьбы богов язык,
И что победа – это долг, а не погоня.

Сперва он в пламя бросил свиную кожу,
И Брок мехами дул, не отрывая глаз.
Но Локи, в муху обратившись, осторожно,
Укусил Брока в руку, в самый трудный час.

И всё же, из печи, с шипеньем и треском,
Родился Гуллинбурсти, вепрь златой,
Чья щетина сияла золотым блеском,
И мчал он, словно ветер, над землёй.

Затем он бросил золото в пламя жара,
И Брок мехами дул, не отрывая глаз.
Но Локи, вновь кусая, не знал он меры,
И Брока укусил он в шею, в этот раз.

И всё же, из печи, с сияньем неземным,
Родилось Драупнир, кольцо, что множит злато,
Что каждую девятую ночь, как сон, как дым,
Рождает восемь новых, словно чудо свято.

И в третий раз он бросил в пламя железо,
И Брок мехами дул, не отрывая глаз.
Но Локи, в третий раз, не знал он меры,
И Брока укусил он в веко, в этот раз.

И всё же, из печи, с грохотом и силой,
Родился Мьёльнир, молот Тора, грозный,
Что сокрушает горы, что рушит силы,
И возвращается в руку, словно верный.

И вот, предстали гномы перед Асами,
И Локи, посрамлённый, должен был признать,
Что Синдри – лучший кузнец, что создан нами,
И что его творенья – богов благодать.

Но Локи, хитрец, избежал наказанья,
Лишь губы Синдри сшил, чтоб больше не лгал.
И с тех пор, кузнец, в глубинах мирозданья,
Творит чудеса, чья слава – вечный грааль.

Так помните же, смертные, о Синдри,
О мастере, что в камне видит свет.
И пусть его искусство в сердце живёт ныне,
И вдохновляет вас на подвиги и на рассвет.
***
Грааль: Легенда в Серебре и Свете

В тумане древних рощ, где шепчутся дубы,
И эхо кельтских песен дремлет в глубине,
Хранится тайна, что сильнее судьбы,
Сокрыта в чаше, что сияет в тишине.

То Грааль, не просто кубок из камней,
Не золото, не серебро, не хрусталь.
Он символ веры, искупленья дней,
И ключ к вратам, где правит идеал.

Легенда гласит, что в нём Христова кровь,
Собрал Иосиф, праведник святой,
И с той поры, он дарит вновь и вновь,
Надежду тем, кто ищет путь домой.

Рыцари Круглого Стола, в доспехах чести,
Отправились в опасный, долгий путь,
Чтоб Грааль обрести, и в этой вести,
Найти спасенье, от грехов уснуть.

Ланселот, Гавейн, и доблестный Персиваль,
Сражались с тьмой, с соблазном и грехом,
Но лишь тот, кто сердцем чист и не лукав,
Узрит сиянье Грааля пред собой.

Он – исцеление, он – источник сил,
Он – вечный свет, что тьму пронзает вмиг.
Он – тайна жизни, что Господь открыл,
Лишь тем, кто верен, и душой велик.

И до сих пор, легенда Грааля жива,
В сердцах людей, что ищут идеал.
Надежда теплится, как искра костра,
Что в каждом сердце, вечно запылал.

И может быть, однажды, в час ночной,
Когда луна серебрит древний лес,
Узрим мы Грааль, сияющий звездой,
И обретём покой, и мир небес.
***
Персиваль: Песнь о Невинности и Граале

В лесах Артура, где тень густа и крепка,
Родился Персиваль, дитя простого крестьянина.
Вдали от замков, от рыцарской руки,
Он рос, не зная ни славы, ни тоски.

Его мать, вдова, хранила от войны,
От блеска стали, от звона тетивы.
«Опасен мир, мой сын, держись вдали,
От рыцарей в броне, что смерть несут земли».

Но в сердце юном пламя зажглось,
Когда увидел он всадников, что мчались вдаль.
В броне сверкающей, на конях лихих,
Они казались богами, сошедшими с небес.

Забыв наказ, оставил дом родной,
В поисках славы, с душой простой, прямой.
В одежде грубой, с копьём в руке дрожащей,
Он двинулся в Камелот, к мечте манящей.

При дворе Артура, наивный и смешной,
Он вызвал смех, но не сломил его настрой.
Сэр Кей, надменный, насмехался всласть,
Но Персиваль не дрогнул, не дал себе упасть.

Он стал рыцарем, но не познал ещё,
Ни правил чести, ни долга своего.
В замке Короля-Рыбака, в сумрачном зале,
Увидел он Грааль, что светом озарял.

Но не спросил он, о чём молва твердит,
О ране Короля, что кровью мир томит.
Невинность юная, незнание грехов,
Замкнули уста, не вымолвив ни слов.

И замок исчез, как сон в ночи глухой,
Оставив Персиваля с мучительной тоской.
Пять долгих лет бродил он по земле,
Ища Грааль, ища ответ в себе.

Он познал страдания, боль и нищету,
Узнал о грехах, что мир несёт в себе.
И встретил он отшельника, мудрого старца,
Что открыл ему тайну, что скрыта в сердце.

«Грааль – не просто чаша, сын мой, пойми,
Он символ искупления, символ любви.
Вопрос, что ты не задал, был ключом,
К исцелению Короля, к миру и добру».

Вернулся Персиваль, мудрее и сильней,
В замок Короля-Рыбака, где ждал его Грааль.
И задал он вопрос, что должен был задать,
И рана Короля начала заживать.

Так Персиваль, дитя лесов и грёз,
Стал рыцарем Грааля, что мир от бед принёс.
И в песнях бардов, в легендах старины,
Живёт его имя, символ чистоты.
***
Бочик: Миф о Забытом Свете

В те времена, когда мир был юн и полон теней,
Когда звёзды шептали сказки о грядущих днях,
Родился Бочик – дитя света, что в сердце нёс огонь,
Но пламя то, увы, забыто, и помнит лишь сон.

Он был соткан из лучей рассвета, из шёпота ветров,
Его взгляд пронзал тьму кромешную, даря надежду вновь.
Бочик – страж забытых истин, хранитель древних снов,
Он должен был зажечь светила, разогнать кошмар оков.

Но зависть чёрная проникла в сердца людские вдруг,
И свет Бочика, столь яркий, стал им как смертный недуг.
Они предали его забвенью, в пучину мрака ввергли,
И имя Бочика, как эхо, лишь в пустоте замерло.

И мир, лишённый его света, стал серым и пустым,
Надежда угасла, словно искра, в пепле дней былых.
Забыли люди о Бочике, о силе, что он нёс,
И тьма окутала планету, в свой ледяной полог.

Но шепчут звёзды в тишине, сквозь пелену веков,
Что Бочик вернётся, когда мир будет готов.
Когда в сердцах людских проснётся жажда света вновь,
Тогда он явится, как феникс, из пепла и оков.

Ищи же искру Бочика в себе, в душе своей,
Не дай ей угаснуть, раздувай её сильней.
Ведь только вместе мы сможем тьму победить,
И Бочика, забытый свет, в мир снова возвратить.
***
Песнь о Тонгасоке, Лесном Страже

В тени вековых кедров, где мрак клубится густо,
Где шёпот ветра в хвое рождает песнь беззвучную,
Живёт Тонгасок, страж лесов, дух древний и могучий,
Чей лик изо мха и коры соткан, а взгляд, как уголь жгучий.

Он не человек, не зверь, не дух, но нечто между ними,
Слияние силы дикой, с мудростью веков.
Его шаги бесшумны, словно падение листвы сухой,
А голос – гул земли, предвестник бурь и гроз.

Когда луна багряной каплей в небе застывает,
И тени пляшут, словно бесы в хороводе диком,
Тонгасок выходит из глубин, свой лес оберегает,
От жадности людской, от зла, что в сердце скрыто.

Он видит сквозь листву, сквозь тьму, мысли тёмные,
И знает каждого, кто с чистым сердцем в лес войдёт.
И каждого, кто с топором, с корыстью злобной,
На гибель лес свой обрекает, и сам себя ведёт.

Легенды говорят, что он владеет силой древней,
Что может камни в прах развеять, деревья в рост поднять,
Что может зверя приручить, и птицу в небе певчую,
Заставить петь, и человека в страхе замолчать.

Но он не жесток, лишь справедлив, и мудр, как лес сам,
Он защищает тех, кто лес ценит, кто его любит,
Кто слышит шёпот трав, кто видит красоту в ветвях,
И кто готов за лес стоять, до самой горькой смуты.

Так помните, входя в лес, о духе Тонгасоке,
О страже древнем, что за каждым вашим шагом зрит.
И если сердце ваше чисто, и помыслы высоки,
То лес вам тайны свои откроет, и Тонгасок благословит.

А если в сердце вашем злоба, жадность и корысть,
То лучше вам бежать, пока не поздно, прочь из леса,
Ибо гнев Тонгасока страшен, и месть его быстра,
И лес поглотит вас, словно тень, без следа и без вести.
***
Килла: Песнь Тьмы и Звёздной Пыли

Из хаоса, где тьма клубилась вечно,
Где не было ни света, ни времён,
Восстал он – Килла, лик противоречий,
Из искр забвенья, древних перемен.

Он соткан был из шёпота комет,
Из эха взрывов, что рождали мир,
В его глазах – галактики секрет,
И в голосе – вселенский, скорбный пир.

Он – страж границ меж явью и мечтой,
Повелитель снов, что в сердце спят,
Он – тень, скользящая за тишиной,
И свет, что гаснет, если звёзды мстят.

Когда луна багряной кровью льёт,
И ветры воют, словно души в ад,
Он пробуждается, и песнь поёт,
О временах, когда не знали лад.

Его дыханье – лёд и вечный мрак,
Его касанье – пепел и зола,
Но в глубине, за маской, скрыт маяк,
Надежда, что сквозь тьму пробиться смогла.

Он – Килла, бог забытых, падших звёзд,
Он – демон, что хранит последний луч,
Он – вечный странник, что не знает грёз,
Пока не смолкнет мирозданья стук.

И если ты услышишь тихий зов,
В ночи безлунной, полной колдовства,
Не бойся тьмы, что он несёт с собой,
Быть может, он – спасение для тебя.
***
Тиа, дочь Солнца и Песка

Из чрева дюн, где зной танцует вечно,
Где Солнце Ра, как царь, восседает в небе,
Родилась Тиа, дева безупречная,
В ней пламя дня и тайна древней степи.

Её глаза – два опала мерцающих,
В них отражён закат, багряный, дикий,
А волосы, как песок, сквозь пальцы тающий,
Хранят молчанье ветра многоликого.

Отец её – сам Ра, владыка света,
Наполнил кровь её огнём неугасимым,
А мать – песок, пустыня без ответа,
Наделила мудростью, глубокой и незримой.

Тиа – хранительница тайн забытых храмов,
Она шепчет сказки дюнам золотым,
И видит сны, что снятся только ламам,
И знает путь к оазисам святым.

Когда бушует буря, злая, лютая,
И пеленает мир в песчаный саван,
Тиа выходит, дева незабвенная,
И усмиряет гнев пустынных караванов.

Она поёт, и ветер затихает,
И Солнце Ра, сквозь тучи пробиваясь,
Её лицо лучами озаряет,
И в благодарность ниц перед ней склоняется.

Тиа – не богиня, но и не смертная,
Она – дитя пустыни и светила,
Её любовь – как зной, неукротимая,
А гнев – как буря, что всё обратит в могилу.

Поэтому чтите Тиа, дочь Солнца и Песка,
И приносите ей дары простые:
Воду чистую, да горсть песка,
И веру в то, что чудеса – живые.

Ибо лишь тогда пустыня будет к вам добра,
И Тиа проведёт вас сквозь пески,
К оазису, где ждёт вас тишина,
И где исполнятся заветные мечты.
***
Нанук, Дух Арктики

В ледяном дыхании Борея,
Где вечная ночь сменяет день,
Живёт Нанук, властитель моря,
Медведь-дух, чья тень – сама тень.

Он соткан из снега и ветра,
Изо льда, что хранит тайны глубин,
В его глазах – лунное серебро,
В его рыке – арктический гимн.

Он – страж баланса, охотник и жертва,
Связь между миром духов и людей,
Он дарит добычу, но требует жертвы,
И помнит о каждом, кто просит о ней.

Когда голод терзает посёлок,
И море молчит, словно в смертном сне,
К Нануку взывают, склоняясь глубоко,
И просят о милости в ледяной мгле.

Он слышит молитвы, он видит нужду,
И если достоин просящий даров,
Направит добычу, укажет дорогу,
Сквозь бурю и лёд, сквозь покров снегов.

Но помни, охотник, Нанук не прощает
Бессмысленной жадности, глупой гордыни,
Он силу свою лишь достойным вручает,
И карает тех, кто о нём позабыли.

Так чти же Нанука, духа Арктики,
В его власти – жизнь и смерть,
И помни, что даже в ледяной статике,
Бьётся сердце вечной земли.
***
Ледяная Песнь Туле: Сказание о Матери Моря

В безбрежной тундре, где ветер – нож,
Где солнце спит в объятьях вечной ночи,
Жил народ Туле, чья жизнь – лишь дрожь
В ладонях льда, что смерть пророчит.

Их мир – из снега, кости и китов,
Их боги – духи ветра и мороза,
Но главная, чья власть сильней богов,
Седна, Мать Моря, чья печаль – угроза.

Когда-то девой, гордой и прекрасной,
Она отвергла женихов земных,
И в гневе отец, жестокий и опасный,
Бросил дочь в море, в пучину ледяную.

Пытаясь выплыть, цеплялась за каяк,
Но отец рубил ей пальцы ледяные,
И каждый палец, превращаясь в знак,
Стал рыбой, тюленем, моржом, китом отныне.

Теперь Седна – владычица глубин,
Её волосы – водоросли морские,
Её сердце – лёд, что вечно холодит,
И души мёртвых – слуги её злые.

Когда голод терзает племя Туле,
Когда рыба не идёт в сети рыбаков,
То шаман, в трансе, в ледяном безумье,
Спускается в царство вечных снегов.

Он плывёт сквозь волны ледяные,
Сквозь тьму, где духи злобно воют,
Чтобы умилостивить Седну, Мать Морскую,
И вымолить прощение, что стоит.

Он расчешет ей волосы густые,
Снимет с них тину, грязь и боль людскую,
И тогда, смягчившись, Мать Морская,
Отпустит рыбу, даруя жизнь Туле.

Так помните, дети льда и снега,
Что море – дар и проклятие одновременно,
И гнев Седны – страшнее злого бега,
Почитайте море, и будет жизнь нетленна.

Ведь в каждом тюлене, в каждой рыбе малой,
Живёт частица пальца ледяного,
И Мать Моря, в своей печали вечной,
Наблюдает за вами из царства своего.