КБШ 2. 8 Троил и Крессида

<>  2.8.21 «ТРОИЛ И КРЕССИДА» <> 

«В “Троиле и Крессиде” много мыслей, сходных с теми, которые  звучат  в “Гамлете”.  Это драма о крахе идеалов»[272],

–  написал известнейший советский шекспировед Александр Аникст.  И не менее известный датский шекспировед Георг Брандес как бы продолжает его мысль:

«…то жёлчное настроение, разлитое в пьесе “Троил и Крессида”, быть может, явилось под влиянием новых жгучих впечатлений, вызванных женским непостоянством»[273]. 

Гарвардский профессор Марджори Гарбер тоже чувствует перо Гамлета (Оксфорда), создавшего образ Троила. Она пишет:

«Если посмотреть на “Троила и Крессиду” под определённым углом… это пьеса, которая могла быть написана Гамлетом»[274]. 

Восклицание Троила:

«Слова, слова, сплошные слова и ничего – от чистого сердца!» (V.3.108) –

это же крик души Гамлета!  Крессиду же профессор Гарбер называет «непостоянной от природы»[275].

Как точно сказанное выше подходит к Эдварду де Веру (Гамлету, по сути), для которого осуждение женского непостоянства было пожизненной навязчивой идеей.  В юные годы де Вер написал стихотворение «Женская изменчивость», опубликованное под его собственным именем (псевдоним Шекспир тогда ещё не был изобретён).  В нём презрения к женщинам не меньше, чем в «Троиле и Крессиде»:

«А птички нежные, увы, непостоянны,
Всё мечутся, как дикие орлицы.
Они предпочитают Фебу Пана,
Не выберут никак, куда им приземлиться».
(«Женская изменчивость», пер. И. Кант)

«Что за глупец этот Троил, – восклицает Георг Брандес, –  привязывающийся всеми фибрами  своего существа, с наивностью  ребенка,  к  Крессиде,  этой  классической  кокетке, олицетворяющей женское непостоянство,  к  этой  коварной  ветреной  девушке, легковесной, как морская пена, непостоянство которой вошло в поговорку?»[276]

Что за глупец этот Эдвард де Вер, потерявший навсегда королевское расположение и поставивший крест на своей карьере (даже жизнь его висела на волоске!) из-за романа с Анной Вавасор, кокеткой, которая после разрыва с де Вером нашла себе других, с лёгкостью изменяла с Королевским чемпионом сэром Генри Ли своему первому мужу морскому капитану Джону Финчу и даже в один из жизненных периодов имела двух «законных» мужей одновременно (Джона Финча и Джона Ричардсона)?
 
27 декабря 1584 года детская актёрская труппа «Мальчики Оксфорда» (Oxford’s Boys), спонсором которой был де Вер, поставила пьесу «Истории Агамемнона и Улисса», считающуюся оксфордианцами ранней версией «Троила и Крессиды».  Пьеса была поставлена по горячим следам романа с Анной Вавасор. Сие был период первой мощной волны впечатлений от губительных отношений с женщиной и от женского непостоянства в жизни де Вера. Прототипом сводника Пандара оказался Генри Говард – родственник Анны Вавасор и одновременно кузен Эдварда де Вера (сын поэта графа Суррея). Прежние друзья (де Вер и Говард) стали заклятыми врагами, и де Вер отзывается о Говарде с нескрываемой неприязнью, называя его «самым отъявленным злодеем, жившим на земле»[277].  Жестокое презрение и неприязнь автора  к жалкому и ничтожному Пандару чувствуется в конце пьесы.

Иной роман (много лет спустя) по той же схеме – вначале горячая доверчивая влюблённость, а затем разочарование с потерей идеалов – был второй мощной волной, которая полностью «вымыла почву» из-под ног де Вера. Это была любовная связь со Смуглой Леди Сонетов – Эмилией Бассано-Лэньер.  И де Вер снова засел за «Историю Агамемнона и Улисса», превратив её в «Троила и Крессиду», ибо отношения между возлюбленными больше волновали его в это время, чем исторические передряги и войны. 

Троянская война из-за Елены Прекрасной, в которой погибли тысячи воинов с обеих сторон, показалась Шекспиру величайшей нелепостью.  7 февраля 1603 года пьеса «Троил и Крессида» была зарегистрирована. Время написания пьесы было для её автора периодом пессимизма и мрачных мыслей, временем ожидания и предчувствия близкого конца. В уста героев де Вер всегда вкладывал те мысли, которые волновали его. И Гектор незадолго до своей смерти передаёт нам мысли де Вера:

«Конец венчает всё.
И этот обычный арбитр Время
Рассудит всех, когда конец придёт».
(IV.5.224-226)

Де Веру осталось жить чуть более года.  Давая разрешение на регистрацию «Троила и Крессиды», он не знал, что 24 марта умрёт королева Елизавета, и для него снова блеснёт надежда – не на личное благополучие (конец жизни близок и неизбежен), а на счастье его Юного Друга (лишённого прав и титулов лорда Саутгемптона), его «второго Я». 

Вскоре лорд Саутгемптон будет освобождён из Тауэра.  Вероятнее всего, именно эта неожиданная смена настроения и воспрепятствовала напечатанию пьесы «Троил и Крессида» сразу после регистрации. Де Вер стал ощущать мир по-иному, и пьеса нуждалась в переработке.  Или, по крайней мере, она уже не так волновала автора и была отложена в сторону.

После смерти де Вера не осталось завещания, по крайней мере оно не было обнародовано и не дошло до нас.  Наследниками и хранителями шекспировских текстов стали «Великие Владетели», которые упоминаются в предисловии к «Троилу и Крессиде», опубликованной в 1609 году.  Кто эти «Великие Владетели» остаётся загадкой, разгадка которой мне представляется довольно прозрачной.  Своё детище, свои произведения писатель (который знает цену своему труду – а Шекспир её знал!) скорее всего, оставит тем близким доверенным лицам, которые по его мнению сумеют  сохранить этот клад для потомков, а самое тайное и личное оставить в семье. 

Интимные сонеты,  а заодно и отложенная в сторону пьеса «Троил и Крессида», и длинная поэма «Жалоба Возлюбленной» остались в доме второй жены де Вера, Елизаветы Трентам и их 11-тилетнего сына Генри де Вера.  Копии сонетов или оригиналы должны были быть у Саутгемптона (Юного друга Шекспира), но произошло нечто неожиданное.

Эдвард де Вер умер 24 июня 1604 года. А поздно вечером того же 24 июня Саутгемптон был внезапно арестован по подозрению в заговоре против короля Джеймса и его шотландских приближённых. По приказу Джеймса были также окружены палаты его наследника принца Генри, а принцу приказано не выходить из дома до особых распоряжений. Кроме Саутгемптона, были также арестованы: его близкий друг Генри, лорд Дэнверс (в последствии граф Дэнби); сэр Генри Невилл (участник восстания Эссекса), сэр Морис Беркли (член совета королевы Анны) и сэр Уильям Ли. В их домах произвели обыск, все пятеро были допрошены Тайным советом, провели ночь в тюрьме, а на утро их выпустили без обвинений [277B].

Бумаги Саутгемптона были конфискованы и уничтожены. Предполагаю, что среди уничтоженных бумаг были и сонеты Шекспира. Арест Саутгемптона и его освобождение на следующее утро – само по себе странное событие. Но то, что этот арест с обыском и изьятием личных бумаг был произведён в день смерти Эдварда де Вера, - удивительное совпадение. А совпадение ли?

Однако продолжим тему рукописей, оставленных в семье де Вера. Остальные рукописи Шекспира-Оксфорда достались младшей дочери. Две старшие дочери особого интереса к произведениям их отца не проявляли. Старшая – Елизавета – упрекала своего мужа графа Дерби за чрезмерное увлечение театром в ущерб карьере и продвижению по службе. Такой же «ущербной» ей, вероятно, казалась театральная деятельность её отца.

Средняя – Бриджет – выбрала себе в мужья горячего, беспокойного и задиристого человека, который «не давал ей скучать», постоянно создавая проблемы, требующие решения. Жизнь Бриджет была далека от театра и литературной деятельности, так что наследие отца, вероятнее всего, попало в руки младшей дочери Сьюзен, а значит стало достоянием кружка Сидни-Пембрук.

Конечно же, и граф Дерби (муж старшей дочери Эдварда де Вера) имел доступ к этим произведениям.  Он не только питал интерес к театру и литературе, но после смерти отца своей супруги чувствовал себя ответственных за всех трёх сестёр де Вер.

Вернёмся снова к вдове Эдварда де Вера, которая, по моему предположению, стала обладательницей сонетов и «Троила и Крессиды».  В 1609 году графиня Оксфорд продала свой дом «Королевское Место» (King’s Place) в Хэкни.  Она нуждалась в деньгах, поэтому продала дом. Перед продажей дома графиня, как водится, проводила чистку, и ей пришлось решать, как поступать с бумагами де Вера. Оксфордианцы придерживаются мнения, что именно продажа дома побудила графиню отдать в печать сонеты Шекспира (которые вышли в 1609 году) и «Троила и Крессиду». 

Ответственные за печатание этой пьесы, видимо, не очень разбирались в литературе, ибо назвали её комедией.  Позднее в Первом фолио пьеса будет напечатана среди трагедий, а в оглавление её название вообще забудут или не успеют вставить.  В предисловии к пьесе сказано:

«Ты, вечно читающий! Вот перед тобою новая драма. Она никогда не шла на сцене,  никогда не слышала  аплодисментов  толпы.  Тем  не  менее,  она  блещет  несравненным комизмом. Это продукт той головы, которая отличалась всегда в области комического». 

Эти слова подтверждают предположение о том, что пьеса пролежала в столе с момента смерти графа до момента продажи дома, была предана забвению и на сцене не ставилась.

Особый интерес представляет название предисловия:

«От того, КТО НИКОГДА НЕ БЫЛ ПИСАТЕЛЕМ, к тому, кто всегда остаётся читателем».

(A NEVER WRITER TO AN EVER  READER).

Издатель называет автора «тем, кто никогда не был писателем».  Почему?  Ведь произведения Шекспира всем известны и популярны в 1609 году. Среди множества объяснений наиболее убедительным мне представляется следующее: вместо «не был писателем» имелось в виду «не числился писателем», то есть не только, писал под чужим именем, но и использовал человека-маску для сохранения тайны авторства.

Вся эта строчка – бросающаяся в глаза игра слов, если воспринимать её на слух:

“An E. Ver Writer to an E. Ver Reader”

«Э. Вер Писатель –  Читателю Э. Вера»

Именно так – E. Ver – часто подписывался Эдвард де Вер. Такая игра слов естественна в случае де Вера. В своём юношеском стихотворении «Эхо», опубликованном под именем де Вера, он открыто обыгрывал своё имя Ver и один раз рифмует его с тем же словом “ever” («всегда»).

Ещё одну интересную параллель с жизнью де Вера обнаружил в «Троиле и Крессиде» Уильям Фэрина. Шекспир открыто пишет о гомосексуальных отношениях Ахиллеса и Патрокла.  Улисс бросает замечание, касающееся Патрокла, о том, что, уж если он не в постели с Ахиллесом, то всё оставшееся время Патрокл развлекает своего любовника тем, что безжалостно пародирует остальных греческих командиров (I.3.150-151). 
Уильям Ферина продолжает:

«Де Вер, и это невозможно забыть, перенёс грозу и град обвинений в содомии (и даже в бестиализме), которые он необъяснимым образом умудрился пережить, но тучи эти, по-видимому, нависали над ним до конца его жизни»[278].

И, напоследок, о связи между Эдвардом де Вером и первоисточниками «Троила и Крессиды».

Первый источник – «Илиада» Гомера. Итальянская версия «Илиады» была в библиотеке лорда Бёрли, а Эдвард де Вер, как известно, владел итальянским свободно.  Но кроме того, Джордж Чапмен, с которым у де Вера были личные связи, в 1598 году опубликовал свой перевод «Илиады» на английский. 

В пьесе «Месть Бюсси д'Амбуа», напечатанной в 1613 году, Чапмен с восторгом вспоминает о своей встрече с де Вером на Континенте во время путешествий в 1570-х годах:

«Одетый моднее и милее всех господ из Англии,
Которых я когда-либо встречал. 
От головы до ног и телом, и одеждой совершенный. 
В его лице – свет чести древних Римлян,
От которых берёт происхождение своё 
Его почтенный Род.
Он гордым духом, отвагой и учёностью велик.
При этом, либерален словно Солнце.
И говорил он, и писал так сладко;
Иль о научных предметах,
Иль о важных общественных делах.
То был граф Оксфорд».
(Пер. И. Кант)

Кстати, многие шекспироведы считают, что к некоторым частям «Троила и Крессиды» приложил руку Чапмен, а заодно и Марстон с Деккером. Тот самый Джон Марстон, который в 1598 году в своей книге «Бич злодеяний»  признавался в любви к Эдварду де Веру:
«наиболее мною любимый» (“most of  me beloved”).

Ещё два источника –  «Энеида» Вергилия и «Метаморфозы» Овидия. Родные дяди Эдварда де Вера сделали первые переводы на английский этих произведений: Артур Голдинг перевёл Овидия, Генри Говард, граф Суррей (не путать с его сыном,
тоже Генри Говардом, католическим заговорщиком) перевёл Вергилия. В своей личной переписке де Вер использовал образы из «Энеиды», например, французских гугенотов-беженцев в Англию после Варфоломеевской резни он сравнивает с Энеем[279].

Главная сюжетная линия пьесы – влюблённость Троила в Крессиду – не была заимствована из перечисленных выше источников. Её Шекспир почерпал из одноимённой поэмы Джеффри Чосера. Известно, что в списке книг, купленных де Вером в 1569-1570 годы, был томик Чосера. Также поэма Чосера «Троил и Крессида» была в библиотеке домашнего учителя де Вера Томаса Смита[280].

***

Примечания.
272. Аникст, «Шекспир», глава 7 «На рубеже двух веков».
273. Брандес, глава LXV.
274. Garber, стр. 538.
275. Garber, стр. 553.
276. Брандес, глава LIX.
277. Nelson, стр. 251-252. См. также Ward, стр. 117.
277B. Akrigg, стр. 140-141. См. также James and Rubinstein, стр. 163.
278. Farina, стр. 163.
279. Nelson, стр. 86-87. См. также Ward, стр. 71-72.
280. Farina, стр. 161.


*********************************************************
<> <> <> <> <> <> <> <> <> <> <> <> <> <> <> <> <> <>   
*********************************************************