отрывок из романа Нелисса

                ПРОЛОГ

Эта история родилась из многих лет, проведённых под парусом.
Океаны для меня — не просто вода. Это пространство, где полностью стираются границы между Навью и Явью — обыденным современным миром и тем, что находится за гранью нашего понимания. Уходя в море, ты неизбежно погружаешься в другую реальность, где остаёшься один на один с неведомым и в полной власти стихии.
В основу этой истории легли личные переживания и впечатления от странных, порой пугающих событий и встреч с неразгаданными тайнами, с которыми мне приходилось сталкиваться в дальних походах. Я не стремлюсь найти истину; я лишь попытался облечь эти хрупкие и тревожные видения — отголоски необъяснимых явлений и мистических событий — в форму романа. А также это своего рода попытка упорядочить пережитое и рассказать о том, что до сих пор немного боязно произносить вслух.
Все имена, персонажи, географические места и события, описанные в этой книге, являются плодом творческого вымысла и фантазии автора. Любые совпадения с реально живущими или когда-либо существовавшими людьми, а также с реальными происшествиями — не более чем случайное стечение обстоятельств.
Герман Макашов.


Глава первая: Встреча на Краю Бездны

1830 год.
Край Великих Озёр — это была земля первозданного,  величия дикой природы. Озеро Мичиган, замёрзшее до горизонта, казалось зеркалом, опрокинутым в бесконечность, а прибрежный лес стоял в снегу, словно молчаливый, древний страж, хранящий свои тайны. Эта земля, только начинавшая осваиваться, требовала от поселенцев непреклонной воли и ежедневного подвига.
Семья Олдридж, одна из множества шотландских переселенцев, принесла с собой в Новый Свет не только надежды, но и тяжёлое бремя суровой, кальвинистской веры. Их жизнь в поселении была аскетична и упорядочена: труд, молитва, и вновь труд.
Эльзе Олдридж исполнилось семнадцать. Она была девушкой редкой, почти аристократической красоты: её русые волосы, собранные в тугую, простую косу, обрамляли утончённое лицо, а голубые глаза, унаследованные от матери, светились искренностью и верой. Несмотря на тяжёлый крестьянский быт, движения Эльзы оставались грациозными, а осанка — горделивой. Её набожность была не пустым звуком, а железной опорой, помогающей справиться с трудностями.
В её душе жила запретная, книжная мечта о настоящей любви и семейном счастье, о котором она читала в старых, зачитанных романах.
Итан появился в её жизни, словно луч света, пробившийся сквозь зимнюю мглу. Молодой, статный, с обаятельной,  улыбкой, он обещал ей всё, о чём она мечтала. Они встречались тайком, нарушая строжайшие заповеди общины. Их встречи, скрытые ночным лесом или туманом над озером, вышли за рамки невинного общения; каждое нарушенное обещание перед Богом усиливало её привязанность и его власть. Итан клялся ей в вечной любви, говорил о скорой свадьбе, сплетая паутину сладких грез на фоне сурового величия Мичигана.

На рассвете этого дня первые лучи солнца окрашивали небо в нежные, акварельные тона. Эльза шла к проруби, погружённая в свои мысли. Воздух был пронзительно морозным, но она не замечала этого, улыбаясь своим мечтам. Её сердце пело от счастья, ведь вчера Итан шептал ей о скорой помолвке, и эти слова звенели в её душе, как колокольчики весны.
Пробираясь через редкий лесистый участок, она услышала голоса.
Остановившись, Эльза осторожно выглянула из-за деревьев. На ветхом, скользком причале, освещённые утренним солнцем, стояли двое. Сначала она видела лишь сливающиеся силуэты, застывшие в объятиях.
«Кто же это?» — с любопытством прошептала она, но уже через мгновение сердце её замерло. Она безошибочно узнала эти движения, эту манеру держаться… Это был Итан.
А рядом с ним — Марта Вудроу. Девушка простая, но её семья была самой богатой в поселении — земля и скот, о которых мечтал каждый мужчина. Эльза окаменела, не в силах пошевелиться. Она наблюдала, как Итан нежно убирает прядь волос с лица Марты. В этот момент что-то внутри неё надломилось. Все мечты, все обещания, все клятвы рассыпались в прах, словно песок под ветром.
Её руки, до этого крепко державшие вёдра, задрожали. В глазах стояли слёзы, но она не позволила им пролиться. Только не здесь. Не помня себя от боли и унижения, она бросила вёдра и побежала к гранитной скале, под которой зияла чёрная полынья. Здесь, на краю бездны, где камень и лёд встречались с тёмной водой, она нашла то, что казалось ей единственным выходом.
В голове крутились обрывки молитв, перемежаясь с горькими, почти кощунственными мыслями. "Где же Твоя справедливость, Господи?" — шептала она, приближаясь к краю. Природа словно затаилась в ожидании.
Она остановилась у самого края. Закрыв глаза, она развернулась спиной к пропасти, чтобы небо и сосны стали последним, что она увидит в этой жизни.

В двух шагах перед Эльзой тихо сидела Лиса — крупный, огненно-рыжий зверь. Золотистые, пронзительные глаза смотрели прямо на неё  , словно проникая в самую глубину души. Эльза была парализована первобытным ужасом. Она не знала, морок это или явь, но инстинкт кричал: «Это хищник! Она не боится людей - значит бешеная ! Подкралась чтоб напасть ! Беги!» Её тело тряслось, но она не могла двинуться. Она смотрела на подкравшегося зверя, ожидая прыжка, но Лиса оставалась недвижима.
Спустя минуты оцепенения и страха, казавшиеся вечностью, в её сознании зазвучал голос:
— Ты стоишь на краю. Но разве не сказано: «В терпении вашем стяжите души ваши»? Твоя боль — это семя, брошенное в землю. Оно может прорасти силой или погибнуть в холоде. Ты думаешь, что мир несправедлив, но разве не в испытаниях закаляется дух человеческий?
Эльза дрожала, её разум метался между реальностью и видением. В этот момент природа словно замерла: вековые сосны застыли в безмолвии, озеро затаило дыхание под ледяным покровом, а воздух наполнился хрустальной тишиной.
— Кто ты? — прошептала она. — Иллюзия моего умирающего разума или посланница дьявола?
— Я — хранительница древних тайн, — ответил голос, эхом разносившийся среди деревьев. — Я видела, как Великая Вода поднялась и поглотила землю. Я видела, как рушились в пыль города из камня и глины. Твоя боль чиста, как первый снег, и сильна, как весенний разлив. Но разве не сказано: «Не всё то золото, что блестит»? Твой возлюбленный выбрал богатство, но разве богатство может согреть сердце в зимнюю ночь?
Эльза сжала кулаки, боль разрывала её изнутри. Она чувствовала, как ледяные слёзы застывают на щеках.
— Что ты знаешь о моей боли? — воскликнула она. — Ты говоришь загадками, как шаман у костра!
— Я знаю, как птицы находят путь в тёплые края, что скрыто в глубинах океана, а твоя боль мне не интересна, — ответил голос. — И знаю, что твоя душа сильнее, чем ты думаешь. Я знаю, что в тебе горит огонь, способный осветить тьму. Но выбор за тобой: погаснуть свечой в ледяной воде или воспылать новой жизнью?
— Я выбираю смерть, — прошептала Эльза. — Она избавит меня от страданий.
— Смерть — это лишь одна из дорог, — ответил голос. — Но есть и другая. Дорога силы, вечности и долга.
Эльза понимала, что это безумие, и слова звучали нереально. Понимая, что голос Лисы — это лишь та тонкая ниточка разрушенной жизни, что сопротивляется её страшному выбору, она решила пойти на хитрость в этой странной игре разума. И сделала новый выбор.
— Я выбираю… Долг, — прошептала она.
И вновь закрыла глаза, подавшись назад, готовясь ощутить на горле зубы хищника или упасть спиной в ледяную полынью, чтобы покончить с муками.
Вместо свободного падения она ощутила сильный, но мягкий рывок за руки прочь от пропасти, и это были не зубы зверя. Эльза резко распахнула глаза. Рядом с ней, где секунду назад сидела лиса — величественная, с огненно-рыжей шерстью и пронзительно-золотыми глазами — теперь стояла стройная девушка с бледной кожей и рыжими волосами, в наряде из шкур на индейский манер. Её одеяние было украшено перьями и костяными амулетами, а движения были плавными, словно она была частью леса.
— Не так быстро, красавица, — с усмешкой сказала она. — Ты сделала выбор, но силы ещё не получила. Что ж, мы это сейчас исправим, — с этими словами рыжеволосая сняла с шеи старинный серебряный кулон, украшенный рунами и надела его на шею Эльзы.
В тот же миг волосы Эльзы окрасились в яркий бирюзовый цвет, мир наполнился множеством новых красок, звуков и образов. Она начала слышать шёпот ветра в ветвях деревьев, видеть магические потоки, пронизывающие природу, чувствовать энергию земли под ногами.
А затем незнакомка резко оттолкнула Эльзу со словами: «Вот теперь лети…» Земля исчезла из-под ног, а хрупкое девичье тело устремилось в пропасть навстречу тонкому тёмному льду и ледяной воде…
А через миг Эльза, будто падающий камень, пробила собой тонкий лёд, подняв облако брызг, и скрылась под водой. Ни боли, ни холода она не почувствовала. Мир вокруг стремительно изменился, но вода не затуманила взор, а дыхание осталось ровным, словно она всё ещё стоит на краю пропасти…

Лиса сидела на краю полыньи, неподвижная как статуя из янтаря . Она смотрела на мокрого, дрожащего человека с бирюзовыми, мерцающими волосами, чьё тело испускало пар в морозный воздух, с лёгким, оценивающим интересом.
Эльза с трудом поднялась на колени. Старое, намокшее, рваное платье тяжестью висело на ней. Холода не было, но её разум был в смятении, разорванн на куски ужасом недавнего утопления и чудовищной силой, пронзившей всё тело.
— Ты выбрала Долг, — констатировал насмешлевый голос Лисы в её голове.
— Ты… что ты со мной сделала? — голос Эльзы дрожал, но уже не от страха, а от гнева и пробуждающейся, дикой силы.
— Я дала тебе то, что ты выбрала, — усмехнулась Лисса. — Силу и Вечность. Очевидный выбор для того, кто ценит себя выше, чем свою веру. Твоя душа была готова. И я спасала тебя не из жалости.
Лиса сделала шаг, и её золотые глаза словно поглотили остатки утреннего света.
— Я — Хранительница Равновесия на этой земле. Оно хрупко. Есть люди и вещи, которые несут Зло и Хаос. И я их ищу.
— Я... я не понимаю. Ты посланница бога или слуга дьявола? — Эльза сглотнула, пытаясь собрать мысли, которые уже не принадлежали прежней, набожной девушке.
— Ты и не должна понимать. Я не служу ни богу, ни дьяволу, — отрезала Лисса. — Я не бессмертна, но могу продлить своё существование бесконечно долго. Это мой Долг перед собой. Ты мне нужна, чтобы отвлекать, проникать, истреблять то, что будет стоять на моём пути в этом стремительно изменяющемся мире. Ты ещё пахнешь человеческой плотью, и это полезно.
Лисса резко обернулась человеком и схватила Эльзу за руку.
— Ты будешь делать то, что я скажу. Иногда тебе придётся делать ужасные вещи. И твоя добрая душа будет этому противиться. Но ты захотела Долг. Ты выбрала меня, а не Бога. И теперь мы — не добрые и не злые. Мы — Сами по себе.
Лисса посмотрела на неё оценивающим, холодным взглядом.
— Нам здесь больше нечего делать. Возвращайся домой, одевай сухую одежду, и мы уходим.
— Мне не холодно, — сказала Эльза, хорошо представив, что случится, если её в разорванной обледенелой одежде и с бирюзовыми волосами, совершенно не замёрзшую, так будто на ней не платье, ставшей на морозе ледяной коркой, а тёплая медвежья шуба, встретит кто-то из поселенцев...

Её ум, несмотря на шок, лихорадочно искал выход. Она медленно подняла руки, поправив бирюзовые пряди, которые ничем нельзя было скрыть.
— Ты не можешь отправить меня так! — В её голосе слышалась не только мольба, но и горькое, трезвое понимание. — Они сразу увидят необычный  цвет моих волос! И примут за ведьму или лесного духа ! Ты обрекаешь меня на костёр , едва я выйду из леса!

— Я наложила Морок ,для всех кто не наделён  высшей силой ты  выглядешь как и прежде   — Лисса говорила с оттенком нетерпения, как учитель, объясняющий прописную истину.
— Но… я их вижу.
— Конечно, видишь. Ты уже не одна из них, — Лисса говорила, как о факте. — Но для них ты прежняя, русоволосая. Морок скрывает твою правду от людей. Он будет держаться до тех пор, пока завтрашняя луна не достигнет своей наивысшей точки. У тебя есть сутки. Этого достаточно.
—И  …Ничего не говори родным если не хочеш оказаться на костре … впрочем с твоей силлой ты скорее когонибудь случайно убьёшь с усмешкой сказщала рыжеволосая - нежели тебя смогут пленить и сжечь … да и бояться тепрь тебе нечего - огонь вода или металл не причинит тебе не какого вреда но не подрывай веру своих родных . Пусть лучше для них ты просто уйдёш в лес и исчезнеш навсегда чем их любимая дочь окажеться неуязвимой ведьмой легко рвущий стальные цепи и не боящейся ни костра ни пули...
Лисса не спрашивала, она констатировала факт. И в этот момент мир 1830 года — Итан, Марта, бревенчатые стены, Библия — исчез для Эльзы навсегда. Она поняла, что ей теперь нет места среди людей, и нить, связавшая с прошлой жизнью, навсегда оборванна.
— Иди домой и возвращайся. Это будет твоё первое испытание, и используй не силу, а хитрость, — весело и бескомпромиссно сказала рыжеволосая. — Заодно можешь оседлать и увести у соседей парочку лошадей и собери что-то поесть в дорогу — нам предстоит долгий путь, и вероятно, ты не захочешь есть то же, что лисица… Сюда не возвращайся, я сама найду тебя как только позовёшь — где угодно и даже глубокой ночью... Твоя новая жизнь требует обмана, Эльза. Привыкай.
Эльза кивнула, принимая своё новое,  предназначение. Она обернулась и, не оглядываясь на Лису, направилась к деревне.
«Хитрость…» — повторила она про себя. Её прежняя жизнь, построенная на искренности и вере, отныне была бесполезна. Ей придётся играть. Ей придётся стать той дочерью, которая ушла в лес и пропала — чтобы спасти тех, кто остался.
Она вышла на край леса, где уже виднелись первые бревенчатые дома. Ей нужно было всего лишь незаметно добраться до своей хижины , сказать что поскользнулась и упала в воду, сменить одежду и собрать припасы, пока морок держится. Лиса сказала взять то, что нужно, у соседей, значит пойду к  Марте Вудроу....
Внутри Эльзы поднялась волна не мести, но холодного и праведного гнева и отчаянной необходимости. Итан выбрал Марту. Теперь она заберёт часть её богатства, нарушив все заповеди, в которые верила. Чтоб обрести новую жизнь...И для всех в поселении этот грешный акт возмездия  будет отличным объяснением её пропажи в лесу ... лишь бы не встретить Итона думала она - иначе её запомнят не только как мстительную воровку но и как безжалостную убийцу ...



Глава вторая: Из нави в Явь

1960-й год.
Солнце, словно расплавленное золото, медленно погружалось в океан, окрашивая водную гладь и белоснежную яхту в причудливые оттенки закатного пламени. Тени становились длиннее, вытягиваясь по воде, будто когти неведомых морских чудовищ. Ветер, уставший от дневного буйства, почти стих, и парусник, словно призрак, скользил по зеркальной поверхности, оставляя за собой серебристую дорожку.
Скалистый берег, окутанный туманной дымкой, казался миражом, призрачным видением из древних легенд. Его острые зубья, будто клыки дракона, выступали из воды, обещая гибель неосторожным путникам.
Джек, молодой крепкий парень с морской душой и сердцем искателя приключений , обожал проводить выходные вдали от городского шума и суеты. Прогулки вдоль побережья штата Массачусетс стали для него своеобразным ритуалом очищения, возможностью прикоснуться к первозданной мощи океана.
К вечеру он планировал вернуться в порт — выходные подходили к концу. «Пора убирать паруса и заводить мотор», — подумал Джек, начиная сворачивать стаксель. Но в этот момент что-то странное привлекло его внимание.
На ровной глади воды, там, где небо встречалось с морем, возникло движение. Словно призрак, возникший из морских глубин, кто-то пытался плыть в его сторону. То появляясь, то исчезая под водой, фигура махала руками, взывая о помощи. Но до берега было десять миль, и вокруг — ни души, ни единой лодки.
Джек замер, вглядываясь в даль. Может, это игра света и тени? Или морской дух решил подшутить над одиноким моряком? Подождав немного и убедившись, что видение не исчезает, он взял бинокль.
То, что он увидел, заставило его сердце пропустить удар. В его сторону, то появляясь, то исчезая в волнах, плыла девушка. Её волосы, словно водоросли глубинного царства, отливали бирюзовым светом, а движения были полны отчаяния. Она явно нуждалась в помощи.
Не раздумывая ни секунды, Джек запустил мотор. Яхта, послушная его воле, рванулась вперёд, рассекая водную гладь .
Спустя пару минут его судно подошло почти вплотную к девушке то и дело исчезающей под водой . Cтараясь держать безопасную дистанцию Джэк не отводил взгляд от утопающей ни на секунду. Понимая что второго шанса может не быть Джек хорошо рассчитав место где через миг всплывёт незнакомка бросил туда спасательный круг. Через секунду её руки инстинктивно ухватились за спасительное средство.
Когда незнакомка оказалась около борта он помог ей подняться по верёвочной лестнице. Её старинное белое платье было изодрано, а мокрые волосы необычного бирюзового оттенка привлекли его внимание. «Странно, — подумал Джек, — может, она из этих… как их… битников или хиппи?»
— Спасибо вам… — прошептала девушка, тяжело дыша.
Джек окинул её внимательным взглядом:
— Откуда вы взялись так далеко от берега?
— Я… взяла лодку… покататься, — её голос дрожал, но глаза оставались пугающе спокойными. — Ветер унёс меня… затем лодка перевернулась и утонула… а потом я увидела вашу яхту и долго плыла к ней ….
Он нахмурился, глядя на безмятежную гладь воды:
— Весь день штиль был. Ложь не к лицу такой красавице. Но ладно, не моё дело. Присаживайтесь, отдохните.
Джек отвернулся, чтобы убрать спасательный круг и верёвочный трап . Обессиленная девушка опустилась на палубу прислонившись спиной к грот мачте . Спустя несколько минут, когда он расслабился, уверенный в безопасности, она молниеносно поднялась.
Одним быстрым  и грациозным движением ,как  дикая кошка, незнакомка оказалась рядом с Джеком. Прежде чем он успел обернуться, резкий толчок в спину отправил его прямиком воду. В тот же миг она схватила спасательный круг, который он только что закрепил, и небрежно бросила его в сторону, где уже барахтался Джек.
— Что ты творишь?! — заорал Джек, пытаясь поймать ускользающий круг. — Я тебя спас, а ты… Ты ненормальная! Что за игры? Какого чёрта ты это делаешь?!
Его крики эхом разносились над водой, перемежаясь с потоком ругательств и угроз, но девушка уже стояла у штурвала.
Её движения были уверенными и расчётливыми, будто она родилась на палубе корабля. Заведя мотор, она даже не обернулась на его крики, лишь лёгкая усмешка тронула её губы.
— Спасибо за помощь, — бросила она через плечо с иронией в голосе, и яхта начала набирать ход, разрезая спокойную гладь воды.
Джек, отчаянно цепляясь за спасательный круг, смотрел, как его яхта постепенно превращалась в точку на горизонте, оставляя за собой пенный след. Он остался один на один с бескрайним океаном, с его тайнами и загадками, понимая, что столкнулся с чем-то совершенно непостижимым. Странная девушка, её необычные волосы, древнее платье — всё это теперь казалось лишь частью гораздо большей загадки, которую ему, возможно, никогда не суждено разгадать.




Около 4800 лет назад....
Дрожащая, мокрая лисица прижалась к самому тёмному углу трюма, где пахло плесенью и древесной смолой. Сто метровый Ковчег качало на волнах Всемирного Потопа, словно лёгкую игрушку в руках разъярённого божества. Вода вокруг была не просто водой — она была абсолютной очищающей силой, способной стереть в прах не только города и человеческие грехи, но и всю грубую магию Нефелимов, осквернявшую землю.
Она лежала, дрожа всем телом, но не отрывая взгляда от происходящего. Рядом сопели слоны, чьи огромные ноздри выпускали клубы тёплого воздуха, били о палубу копыта ослов, а в углу мычали коровы. Все они были Спасёнными — избранными, кому суждено было пережить катастрофу. Она же была Выжившей — нарушительницей Божественного Плана, проникшей сюда обманом.
Лисса была всего лишь юной напуганной девушкой, которой едва исполнилось восемнадцать. Она выросла среди людей, познав простые радости жизни: тепло солнечных лучей на лице, пьянящий аромат свежеиспечённого хлеба, исходящего паром на деревянном столе, уют домашнего очага, где потрескивали поленья. Но в её жилах текла кровь нефелима, и дар обращения в лисицу всегда был тяжёлым, страшным бременем, отделявшим её от обычных людей.
Она не подлежала спасению по изначальному замыслу. Она была последним осколком того древнего, могущественного мира, который рухнул под тяжестью собственной гордыни. Лисса проникла на Ковчег тайком, смешавшись с парами животных, чьи глаза были полны покорности перед неизбежным. Пока Ной и его сыновья, ослеплённые своей праведностью, возносили молитвы к небесам, она, ведомая природной интуицией, граничащей с даром предвидения, поняла: мир обречён.
«Пусть покорные обретут спасение, — думала Лисса, вслушиваясь в грохот волн за бортом. — А я… я просто хочу жить». В её сердце, как две противоборствующие стихии, сталкивались страх и отчаянная жажда выживания.
Уже несколько дней она выживала здесь, крадя по ночам немного еды и воды, прячась в самых укромных уголках. Её острый слух улавливал каждый шорох, каждый шаг людей наверху, и она успевала спрятаться прежде, чем её обнаружат. Постепенно грохот волн становился тише, качка — мягче, а вода за бортом — спокойнее.
Ковчег казался ей не просто тюрьмой — он стал её единственным шансом уцелеть в этом хаосе. Здесь, в темноте трюма, среди запахов мокрого дерева и страха животных, она чувствовала себя бесконечно одинокой. И груз её утраты, казалось, был тяжелее, чем тонны воды Потопа, обрушившихся на мир.
Внезапно корабль содрогнулся от мощного удара. Лисица вжалась в стену, чувствуя, как дрожит под ней палуба. Снаружи раздался оглушительный треск, и через щели в досках она увидела, как вода отступает, обнажая каменистую землю. Ковчег медленно оседал на вершину горы, завершая свой долгий путь сквозь воды Потопа. Стихия утихала, словно признавая право этой необычной пассажирки на жизнь.


1960-й год.
Океан перешёл от ласкового заката к безжалостной, чернильной ночи. Джек боролся за жизнь уже более шести часов, и каждый час был вечностью. Согревающее дневное солнце сменилось промозглым холодом, проникавшим до костей, а тело стало чужим, непослушным куском льда, который инстинкт заставлял цепляться за спасательный круг.
Силы уходили, растворяясь в тёмной воде, как сахар. Дыхание стало прерывистым и мелким, каждый вдох — подвиг. Он чувствовал, как начинает качать: слабый, но настойчивый ветер сменял ночной штиль, обещая не спасение, а скорую агонию. Ещё немного, и волны вырвут круг из его ослабевших рук.
«Слабак, идиот, — шептал его разум. — Проклятый искатель приключений». Он проклинал своё легкомыслие, свою душевную доброту и, самое главное, ту дьяволицу с бирюзовыми волосами, которая бросила его умирать.
Он уже начал прощаться с миром, когда впереди, в непроглядной тьме, мелькнуло нечто нереальное. Сначала это был просто силуэт, тёмный, как сама ночь. Потом, сквозь пелену отчаяния, Джек различил мачту и паруса. Яхта. Но она шла без единого ходового огня, словно призрак или ночной хищник.
«Эй! Кто-нибудь!» — он попытался кричать, но изо рта вырвался лишь хриплый, булькающий звук. Он отчаянно замахал рукой, но сил хватало лишь на жалкие всплески.
Яхта приближалась. И тут его ледяное сердце сжалось от ужаса. Он узнал её. Его собственная, «Морская Душа», неслась прямо на него. Паруса были выставлены во весь рост. Она шла на полном ходу, чтобы раздавить его. Это была не ошибка, а исполнение приговора.
Он нырнул, вынырнул, вновь ушёл под воду, пытаясь уйти с траектории. Но силы кончались. Он снова всплыл, задыхаясь, прямо по курсу приближающейся махины.
Когда до него оставалось не более пяти метров, яхта внезапно резко повернула. Со скрежетом и гулом она пошла в крутой крен, почти полностью скрыв под водой левый борт. В этот момент, когда Джек уже ждал смерти под килем, он увидел её.
На притопленном, скользящем борту, крепко держась за ванту, стояла девушка.
С невероятной лёгкостью, в последнее мгновение, перед тем, как бурляшая вода затянула его под яхту, она наклонилась и схватила Джека за ворот рубашки.
Он был почти центнер живого веса, в промокшей одежде и неподвижный. Она, тонкая, как ветка, — едва ли шестьдесят килограммов. Он почувствовал сильный, уверенный рывок — не человеческую силу, а силу стихий. В следующий миг он, как лёгкий котёнок, был поднят на палубу.
Джек лежал, дрожа, в центре палубы. Это не было иллюзией.
Не обращая на него внимания, девушка бросилась к штурвалу, выравнивая яхту и снова направляя её на полный курс. Смена экипажа никак не повлияла на стремительность движения судна.
Джек молчал, не в силах даже собрать язык для ругательства. Он смотрел на своё тело — оно было спасено. Он смотрел на спасительницу — она же была его убийцей.
Эльза подошла к нему, её глаза  внимательно изучали его. На ней было не рваное платье, а его старые рабочие штаны и рубашка, которые он хранил для грязной работы в трюме. Рубашка висела на ней, как мешок, а штаны были небрежно обрезаны ножом по щиколотку.
— Живой? Ух… Успела! — Сказала она обычным, живым голосом и улыбнулась. Улыбка была обаятельной, но в ней не было ни грамма тепла.
Опережая поток вопросов, который он собирался обрушить на неё, девушка протянула ему бутылку виски, вероятно, найденную в его каюте.
— Я Эльза. А как зовут тебя?
Он сделал большой глоток. Виски обжёг горло, и согревающее тепло понемногу начало возвращать ему силы.
Он осмотрелся, его взгляд прояснился. Палуба была в беспорядке, но не от ветра. Она была покрыта водорослями и тёмным илом, словно кто-то вывалил на неё содержимое морского дна. А около мачты, привязанный толстым канатом, стоял здоровенный, заросший ракушками старинный сундук.
— Мне нужно в ближайший порт, — спокойно произнесла Эльза, вставая и направляясь к штурвалу. — Я хорошо заплачу за твои приключения, но только если ты не будешь делать глупостей и задавать вопросов. Всё, что ты увидишь, должно навсегда остаться только в твоих воспоминаниях.
Она села рядом с ним, приблизила своё лицо, и в этот момент Джек ощутил, как холод пронзает его сильнее, чем ледяная вода. Её голубые глаза, унаследованные от матери, загорелись адским алым пламенем.
— А если нет, — проговорила она не человеческим, а демоническим голосом, похожим на глцхой рокот грома , — ты станешь моим ужином.
Она сидела рядом. Джек чувствовал её дыхание, видел адский взгляд и вспоминал, с какой лёгкостью она выдернула его из бушующей воды. Это не иллюзия, подумал он, и потерял сознание.
— Слабак! — уже человеческим, насмешливым голосом усмехнулась Эльза и, ловко подхвотив из падающей руки джека на половину опустевшую бутыку сделала глаток и давольно улыбаясь  пошла  к штурвалу.


Поставив штурвал на винд-пайлот , она слегка подтянула грота-фал, чтобы  прибавить скорость. Какое-то время она стояла, слушая лишь свист ветра в снастях и плеск воды, и присматриваясь к неподвижному телу.

Её взгляд по хозяйски окинул палубу . «Морской  Душы». Тридцатифутовая парусная лодка послевоенной постройки  .

«Йол , судя по двум мачтам. Удобно, что не румпель», — оценила она. В её столетнем опыте  капитана, накопленном на просторах Атлантического побережья США, она видела сотни судов. — некоторые она топила, как ненужных свидетелей, другие использовала для своих «делишек». Именно этот опыт позволял ей в одиночку управлять большим парусником с удивительной легкостью.

«Морская Душа» была крепкой, но не дорогой. Эльза спустилась в каюту, где на переборке висел ящик с инструментами, чистым деревом пахло сильнее, чем старым виски. На кожаном ремне Джека, который висел на гвозде, она заметила следы от наждачной бумаги и запекшуюся древесную смолу.

«Плотник. Значит, руки у него не кривые», — окончательно решила она. Это хорошо. Ей нужен был не просто матрос.

Она подошла к столику, держась за низкий потолок и быстро нашла навигационные карты — Бостон, Кейп-Код, Мартас-Винъярд. Развернув их, она с холодной точностью определила своё местоположение и курс. Десятилетия, проведенные за штурвалом и картами, давали ей инстинктивную уверенность в навигации.

Её губы тронула холодная улыбка. Главное, что лодка не числится в розыске. Ей хватало хлопот в 1857-м, когда она устроила крушение парохода SS Central America — знаменитого «Корабля золота». Она знала, что на дне остаются тонны ненайденного золота и ей тогда  удалось забрать лишь часть груза. После этого устранить всех, кто мог связать её с катастрофой, было сложнее, чем её устроить.

Эльза вернулась к штурвалу и, остановив автопилот, скорректировала курс. Ей нужно было отмыть палубу от склизких следов многолетнего пребывания сундука на дне и спрятать его, пока не начался рассвет. Она не собиралась заниматься грязной работой.

«Ну что ж, плотник, — прошептала Эльза, её голос был теперь тих и холоден, — просыпайся. Работы впереди много».





Глава третья: Зверь внутри
Около 2000 лет назад...
Огромный город раскинулся у подножия холмов, словно драгоценный камень в оправе из обожженной солнцем земли. Его стены, сложенные из обожженного кирпича, отбрасывали длинные тени, а в окнах домов мерцали огни светильников. Воздух был пропитан запахами готовящейся пищи, благовоний и дыма от многочисленных очагов.
Улицы Содома кишели людьми. Торговцы зазывали покупателей, дети играли у фонтанов, а стражники лениво прохаживались по мостовым, не столько наблюдая за порядком, сколько с целью найти удобную жертву для собственного обогащения. В этом городе, где пороки стали обыденностью, услуги травницы были особенно востребованы — люди часто страдали от последствий своих излишеств.
Рыжеволосая девушка шла по улице, ловко лавируя между прохожими. Она была известна в городе как искусная целительница — собирала целебные травы в окрестностях и готовила из них снадобья для местных жителей. Сегодня она возвращалась с рынка, где продала свои мази и отвары, размышляя о том, как много людей обращаются к ней из-за последствий своих грехов.
«Опять эти вечные потасовки у городских ворот», — подумала она, заметив толпу у одного из домов. Но что-то в этой суете привлекло её внимание.
Двое высоких путников стояли у входа в один из самых добротных домов, расположенных недалеко от ворот. Он был сложен из камня и массивного обожженного кирпича, с крепкой дубовой дверью и небольшим внутренним двором, скрытым от уличных глаз. Это было жилище уважаемого и состоятельного человека.
Светлые волосы путников и необычная одежда выделяли их среди местных жителей. Один из них казался особенно величественным, его глаза излучали странное сияние, хотя девушка не могла понять природу этого явления.
Горожане, заметив странных незнакомцев, начали перешёптываться. Слухи распространялись быстро: говорили, что эти путники пришли из враждебного города, что они шпионы, что они несут дурные вести. Толпа становилась всё агрессивнее.
«Выдайте нам этих чужаков! — кричали горожане. — Они несут зло в наш город!»
Девушка затаилась в тени, наблюдая за происходящим.
Вот кто-то из особо ретивых и, вероятно, нетрезвых горожан неуклюже попытался толкнуть одного из путников. Внезапно толпа взревела, и девушка увидела, как путники подняли руки. В следующий момент те, кто стоял ближе всего к ним, схватились за глаза. Но сама она осталась невредимой — её необычные способности защищали её от всякого колдовства.
«Кто же они такие?» — пронеслось в её голове. Она услышала, как один из путников заговорил, обращаясь к владельцу дома, мужчине крепкого телосложения, с изможденным, но благородным лицом. Его глаза не ослепли и смотрели на путников не только со страхом, но и с благоговением.
«Кто у тебя есть ещё здесь? Выведи отсюда! Потому что мы должны истребить это место…»
Ночь в Содоме была беспокойной. Толпа разошлась, и девушка, прячась от стражников и пьяных горожан, следила за домом, куда вошли путники.
Девушка легко и быстро разузнала, что это дом Лота. Она слышала, как стражники с тревогой перешёптывались, называя его имя, и возмущались, что "этот пришлый старейшина" посмел приютить чужаков. Лот был местным зажиточным горожанином, который занимал в управлении городом не последнее место, но его происхождение всегда вызывало скрытое недовольство. Она видела, как тот пытается разбудить своих зятьев:
«Скорее, уходите отсюда! Господь собирается уничтожить город!»
Но те лишь смеялись, считая его слова шуткой.
Рассвет застал её всё там же. Она слышала, как чужаки торопили Лота:
«Торопись! Уводи отсюда свою жену и двух дочерей, а не то ты погибнешь, когда наказание падет на город».
В этот момент девушка поняла — перед ней ангелы. Их сила, их власть, их манера держаться, их решимость были для неё очевидны. Она больше не сомневалась — нужно бежать.
Превращение произошло мгновенно. Она стала рыжей лисой, бесшумной и быстрой, а затем на рассвете последовала за спешно выходящей из ворот семьёй Лота, держась на безопасном расстоянии.
Путь в горы был долгим. Семья Лота шла молча, соблюдая наказ ангелов. Лиса держалась в отдалении, но вдруг заметила, как жена Лота замедлила шаг.
Её внимание привлекла лиса, которая неосторожно наступила на россыпь мелких камешков, звонко захрустевших под её лапами. Женщина остановилась и обернулась, пытаясь разглядеть зверя.
«Что это? — думала она, всматриваясь в тень, где пряталась лиса. — Неужели кто-то ещё пытается спастись?»
Лиса замерла, прижавшись к земле. Не разглядев в тени силуэт лежащей лисы. Жена Лота повернулась к городу в надежде, что всё же кто-то ещё из её родственников  покинул город и следует за ней...
Внезапно земля задрожала. Небо раскололось яркой вспышкой, словно само солнце рухнуло на землю. Взрывная волна прокатилась по долине, поднимая тучи пыли и возвышающийся над долиной силуэт города стремительно осел на землю грудой расплавленных комней и пепла.
Девушка-лиса видела, как время словно замедлилось. Жена Лота застыла в нелепой позе, её фигура начала каменеть прямо на глазах. Пыль и пепел окутали всё вокруг, скрывая страшную картину.
Паника охватила лису. Она бросилась прочь, уже не скрываясь. Её лапы скользили по оплавленному песку, а в ушах стоял грохот разрушающегося города.
«Второй раз…» — пронеслось в её сознании.


1830 год.
Эльза вышла на край леса. Контраст между величественным, застывшим миром магии и суровой реальностью поселения был оглушителен. Неподалёку виднелось скопление бревенчатых изб и хозяйственных построек, окутанных дымом из печных труб, поселение казалось крошечным и уязвимым на краю замёрзшей равнины озера.
Она неуверенно сделала несколько шагов в сторону посёлка. Обледеневшее, порванное платье ничуть не стесняло её движений и не давало прочувствовать мороз — тело оставалось неестественно тёплым.
Её рука машинально коснулась шеи, проверяя серебряный кулон. Она ощущала его вес, холодный металл на коже, но пальцы не могли ухватить цепочку — она чувствовала, что амулет висит на ней, но для прикосновения он был невидимым и неосязаемым.
«Я сошла с ума, — горько подумала Эльза. — Всё это: Лиса, голос, бирюзовые волосы… Я просто упала в прорубь, ударилась головой и теперь впала в безумие».
Эта мысль на мгновение принесла облегчение — лучше бред, чем страшная, языческая реальность. Но тут она вспомнила о своей новой силе.
Рядом с тропой, ведущей к поселению, стояла телега, намертво вмёрзшая в снег. Такие повозки обычно использовались для перевозки дров или, как сейчас, бочек с солониной, необходимой для зимнего пропитания. На телеге под рогожей лежали несколько тяжёлых, промёрзших бочонков.
Эльза, не замедляя шага, подошла к телеге, чтобы проверить, была ли реальна её галлюцинация. Она правой рукой схватила ступицу — центральную часть деревянного колеса. Не прилагая видимого усилия, она медленно потянула.
Раздался звонкий, затягивающий хруст. Это был звук льда, рвущегося по линии смерзания.
Колесо, вместе с частью груза, вздёрнулось на несколько сантиметров от сугроба. Гружёная телега, которую с трудом ворочала бы лошадь, повисла в воздухе, удерживаемая одной рукой семнадцатилетней девушки.
Эльза в страхе, что её заметят, быстро опустила телегу. Колесо с мягким «шу-ух» осело в снег.
«Я не сошла с ума», — констатировала она. Ужас смешался с холодным, всепоглощающим пониманием. Ей нужно действовать быстро, пока Морок не слетел.
Она завернула за сарай, где никого не было. На ней было платье из ледяной корки, и если её увидит и задержит расспросами кто-то из соседей, вопросы о ведьмовстве возникнут раньше, чем о простуде.
Эльза незаметно проскользнула в свою хижину, которая пахла дёгтем и дымом.
Внутри, у очага, сидел её отец, Уильям Олдридж, чистящий свой инструмент. Шотландский переселенец, он был воплощением кальвинистской строгости: крепкий, с суровым лицом и взглядом, не знающим жалости.
— Эльза! Что с тобой? Ты вся в снегу, — в его голосе прозвучало не беспокойство, а осуждение. — Ты принесла воды? Где вёдра? Ты поскользнулась?
— Да, отец, — голос Эльзы прозвучал на удивление ровно. — Прорубь была скользкой. Я упала. Почти вся ушла в воду, — она соврала. — Я не смогла вытащить вёдра, они на дне.
Уильям поднялся. — Дьявольское невезение! Придётся их достать, — он уже шёл к двери, чтобы осмотреть место. — Переоденься, не сиди мокрой. Я пойду попробую их вытащить. Как согреешься, приходи помогать.
— Нет, отец! — Эльза остановила его. — Позволь мне сперва растопить печь, как следует. Мне нужно тепло, иначе я могу простудиться.
Уильям, считавший, что труд и огонь — лучшее лекарство от всех недугов, согласился. Он вышел, чтобы попробовать вытащить вёдра, давая ей драгоценные минуты.
Эльза быстро собрала в мешок немного сухарей, кусок копченой оленины и несколько сушёных яблок. Вскоре вернулась мать, Мэри Олдридж, с беспокойством в глазах.
— Ты совсем промокла, дитя! Нужно выпить отвар из сосновых почек, — она тут же принялась суетиться. — Ты не должна здесь сидеть, весь день ещё впереди!
— Мама, — мягко сказала Эльза, — я пойду за дровами, к дальней делянке. Мне нужно согреться работой, чтобы не заболеть.
Это была идеальная отговорка: тяжёлый труд, необходимый для семьи. Мать, довольная её внезапным рвением, кивнула. Взгляд Эльзы упал на стену, где висело оружие. У поселенцев, особенно в глухих районах Великих Озёр, где постоянно сохранялась угроза индейских набегов или диких зверей, было в обычае держать кремнёвый мушкет. Длинный, неуклюжий, но надёжный — основной инструмент охоты и защиты.
Эльза взяла мушкет. Она никогда не стреляла — отец не позволял женщинам даже прикасаться к оружию. Она быстро ощупала кожаный патронташ — он был пуст. Уильям всегда хранил порох и пули отдельно от ружья, чтобы дети не натворили бед. Это было к лучшему: она не хотела быть убийцей, но ей нужна была угроза.
Накинув на плечи старую, но сухую, грубошерстную накидку и повесив мушкет на плечо, она тайком ускользнула.
Марта Вудроу жила на самом богатом подворье. Земля, скот, два больших сарая и крепкий, двухэтажный дом, который казался замком по сравнению с хижинами Олдриджей.
Эльза направилась прямо к конюшне — длинному бревенчатому строению, где стояли лошади. Она прошла мимо главного дома и услышала голоса, доносящиеся из сарая для заготовки сена, где, вероятно, работали или отдыхали работники.
Она нашла Марту Вудроу у колодца. Девушка, одетая в тёплую, практичную овчинную куртку и толстые шерстяные юбки, расчищала снег. Марта, с её крепким телосложением и румяным лицом, была земной, практичной и, в отличие от Эльзы, не питала книжных иллюзий.
— Марта, — сказала Эльза, подходя. Марта обернулась. Она была удивлена, но не испугана. — Эльза? Ты что-то забыла? Зачем тебе оружие?…
Не дожидаясь конца фразы, Эльза дёрнула с плеча мушкет и направила его прямо на Марту. Она держала его неуклюже, слишком близко к груди, и Марта, как опытный стрелок, сразу поняла: девушка не умеет им пользоваться.
— Мне нужны две лошади, — твёрдо сказала Эльза. — Оседланные, и столько еды, сколько ты сможешь собрать. Сейчас же.
Марта, дочь богатого торговца и охотника, умела не только считать, но и стрелять из винчестера не хуже мужчин. Её отец готовил её ко всему.
Прямо под овчинной курткой, в кармане, лежал небольшой карманный револьвер — «Пеппербокс», шестизарядный, для самообороны от дикого зверя или лихих людей. Однако Марта не потянулась за ним. Она лишь пристально посмотрела на Эльзу, заметив её невероятную бледность и неумелую хватку на ружье. Внезапно она вспомнила, как утром Итан, после их объятий, пробормотал, что видел «какую-то девчонку», бегущую в лес.
— Так вот кто это был, — Марта медленно опустила лопату. — Ты. Ты видела меня и Итана.
— Не произноси его имя, — процедила Эльза, чувствуя, как в ней закипает холодный гнев.
— Хорошо. Но почему ты пришла ко мне с этим? — Марта кивнула на мушкет. — Ты что, хочешь меня убить?
— Мне нужно уехать. Прямо сейчас. Я не могу видеть ни его, ни тебя, — Эльза сглотнула, и внезапная искренность прорвалась сквозь маску ярости. — Он клялся мне в вечной любви. Обещал свадьбу перед Богом, а сегодня утром… он выбрал тебя.
Марта, умная и практичная девушка, сразу всё поняла. Невинная, набожная Эльза, сломленная предательством. — Итан… он был с тобой, да? Вне рамок дружбы?
Эльза опустила глаза: — Наши встречи… были тайными. Теперь я опозорена. Если я останусь здесь, я либо убью его, либо убью себя. Мне нужно уйти. Провалиться — пропасть в лесу навсегда!
Марта, практичная до мозга костей, приняла решение. Она знала, что Итан был пройдоха и искал выгодную партию. Она даже подумывала, что он женится на ней, чтобы получить землю, а потом заведёт любовницу.
— Хорошо, Эльза, — сказала Марта, в её голосе уже было сострадание. — Ты очень глупо поступаешь, но я тебя понимаю. Мне не трудно помочь. Отдай мне это.
Она мягко взяла ствол мушкета из её рук. Эльза не сопротивлялась.
— Я принесу тебе еды. Я оседлаю лошадей. Но две лошади тебе не нужны. Ты не сможешь управлять двумя. Возьми одну — она сильная. Пойду соберу всё, что ты просишь.
Марта вернулась, неся две большие, прочные суконные сумки, набитые припасами: копчёный окорок, хлеб, сухари, фляга с водой. Она могла бы дать ей пустые сумки, но зачем? Ей было не жалко. Кроме того, практичная Марта уже обдумывала план как разрешить внезапную проблему с Итаном: как соберёт людей, позовёт отца Эльзы и догонит беглянку, дав ей немного времени побыть одной в тишине, но не дав замёрзнуть ночью в глухом лесу. Если поиски затянутся, то пусть у Эльзы будет всё необходимое на несколько дней вперёд.
Марта с легкостью оседлала двух кобыл — свою и ту, что была предназначена для Эльзы. Эльза стояла, не зная, с какой стороны подступиться к животному.
— Ты… ты никогда не ездила верхом? — Марта изумлённо подняла бровь.
— Только в повозке, — призналась Эльза.
— Хорошо, я провожу тебя, — с радостью, что, скорее всего, бегство Эльзы кончится небольшой прогулкой до опушки леса, сказала Марта — и села на свою лошадь, взяв поводья лошади Эльзы. — Делай то, что я буду говорить. Иначе лошадь может не понять тебя и сбросить, а я не хочу, чтобы ты сломала себе шею!
Они поехали медленно. В сторону леса Марта пыталась разговорить Эльзу. — Ты знаешь, я бы тоже, наверное, не вышла за Итана. Он красивый, но… мне нужен человек, который будет работать, а не только красиво говорить. Если бы я знала, что у него с тобой всё серьёзно… Я бы отказала ему.
Эльза чувствовала, как Марта искренне сострадает ей и искренне хочет помочь сгладить её трагедию. Впервые за день в её душе начало прорастать что-то тёплое и человеческое. Раскаяние, что плохо поступает с Мартой, а затем — что, пойдя к обрыву, она сделала непоправимую глупость.
— Я вижу, что ты хороший человек, Марта, — прошептала Эльза. — Я бы… возможно, мы даже могли бы стать подругами, но я уже не могу вернуться.
Марта улыбнулась. — Мы можем быть ими. Ты успокоишься, вернёшься, и я научу тебя стрелять и ездить верхом! Ты будешь отличной охотницей. Давай вернёмся. Не нужно так рисковать зимой! Посидим у меня дома и вместе обдумаем**,** как решить нашу проблему с Итаном и забыть о нём навсегда...
Эльза уже готова была согласиться. Вернуться. Всё забыть. Но внезапно что-то произошло.
Сквозь зарождающееся чувство дружбы и тепла, в её сознании вспыхнуло омерзительное, жгучее желание. Оно было демоническим, диким, нечеловеческим. Её разум, ещё недавно наполненный молитвами и мечтами о невинной любви, теперь рисовал картину: как она сбрасывает Марту с лошади, как срывает с неё одежду, как ласкает её тело, а затем в пылу внезапной страсти впивается в её шею, разрывая горло и глотая кровь, как хищник рвёт добычу. Её новое, чудовищное естество требовало насыщения. Голод. Непреодолимый, жгучий.
Эльза вскрикнула. Голова её раскалывалась. Два разума боролись в ней: набожная, добрая девушка и демоническая, голодная тварь, которую она приняла на краю полыньи. Внутренний конфликт был настолько сильным, что её тело не выдержало.
Эльза безвольно рухнула с лошади в сугроб и потеряла сознание**, едва не попав** под копыта.
Марта быстро слезла с лошади и бросилась к ней. — Эльза! Очнись! Что с тобой?! — она присела рядом, проверяя её пульс, не обращая внимания на двух лошадей, которые спокойно стояли за её спиной.
В этот момент Эльза очнулась, тяжело дыша. Она сидела на снегу, и Марта была рядом, с полным сострадания лицом. Но её затуманенный взгляд был прикован к Мартиной лошади.
На седле сидела Лисса.
Она сменила своё индейское платье на мужской наряд конца 1820-х, типичный для трапперов и торговцев мехом: широкополая ковбойская шляпа из фетра с низкой тульей, тёплая куртка из оленьей шкуры с меховым воротником. На поясе, поверх куртки, висели два тяжёлых револьвера , кольт Паттерсон, и под ними виднелись чапсы — кожаные штанины, защищающие ноги.
Лиса сидела совершенно бесшумно. Её рыжие волосы были спрятаны под шляпой, и она ухмылялась.
— Проголодалась? — голос Лиссы, усиленный магией, прозвучал прямо в сознании Эльзы.
Марта подпрыгнула. — Кто… кто вы? Вы как здесь оказались?
— Я Лисса. А ты, добыча, — Лиса посмотрела на Марту золотыми, пронзительными глазами — ты прекрасная, сострадательная жертва, — она засмеялась.
— Я не жертва! — Марта инстинктивно потянулась к карману за револьвером.
— Опусти руку, дитя, — голос Лиссы стал ровным и холодным. — Ты не будешь стрелять. Ты не хочешь, чтобы твоё бездыханное тело навсегда осталось здесь, а твой дом сожгли дотла.
Марта, ошеломлённая, замерла. Эльза, тяжело дыша, пыталась подняться. — Лисса, что… что со мной было?
— Твой Голод проснулся, — спокойно объяснила Хранительница. — Твоя человеческая душа слаба и полна доброты. Но внутри тебя теперь Хищник. Ты хотела силы и вечности. А это приходит со своей ценой. Твой внутренний зверь был голоден. И ты выбрала самое тёплое и близкое.
Лиса спрыгнула с лошади, легко приземлившись рядом с Мартой. Она достала из  кармана на  поясе тяжёлый, тусклый слиток золота, по форме напоминающий крупный  самородок.
— Ты спасла Эльзу от себя самой, Марта Вудроу. И ты заслужила оплату, — Лиса протянула слиток Марте. — Возьми это. Оно стоит намного больше, чем твои лошади. Спрячь его от отца. И молчи.
Марта, практичная даже в шоке, взяла слиток. Он был очень тяжёлым, и она, как дочь торговца, сразу поняла его колоссальную ценность. — Что мне сказать? — прошептала Марта.
Видя, с какой лёгкостью Лисса слезла с лошади и как уверенно держится**,** она хорошо понимала**,** что револьверы у Лиссы не для красоты и весьма вероятно, что эта тёртая бандитка и, вероятно, давняя знакомая Эльзы сможет воплотить свои угрозы в реальность**,** нужно соглашаться и бежать домой, а там она уже решит, что делать.
— Скажи ровно то, что Эльза и планировала. Что она угрожала тебе, что была не в себе от ревности и уехала, чтобы пропасть. Что ты пыталась её остановить, но она ускакала прочь. Это будет правдой, которая спасёт твою жизнь, — Лиса подмигнула.
Марта кивнула.
— Иди, дитя. У тебя есть золото, и ты меня не видела. Эльза забрала твоих лошадей и ушла в лес. Как только вернёшься домой, можешь об этом сообщить отцу, и спрячь золото — это твоя награда за молчание. Об Эльзе не беспокойся: она в безопасности, и ей со мной ничего не угрожает. Просто встретила старую подругу и решила отправиться с ней на поиски новой, лучшей жизни.
Марта пошла прочь, не оглядываясь. Её шаги были неспешными, расчётливыми. Она не спешила возвращаться. Эльза не выглядела испуганной, и вес золота вселял некоторую уверенность, что её спутница не имеет злого умысла. Она решила дать им фору перед тем, как сообщит отцу о случившемся**,** надёжно спрятав до этого золото.
Лиса помогла Эльзе сесть в седло. Голод отступил, но осталась оглушающая пустота и стыд.
— Привыкай. Ты будешь испытывать это, пока не научишься контролировать зверя. А теперь держись. Мы уходим.
Эльза едва удержалась в седле. Лошадь, ведомая невидимой силой Лиссы, пошла сама собой. Они направились в сторону гор, где, по слухам, жили лишь дикие звери и индейцы. Прежняя жизнь Эльзы исчезла, и теперь она была лишь тенью, следующей за странной рыжеволосой всадницей.


Глава четвёртая: Остров

2022 год.
Июнь в Санкт-Петербурге дарил недолгую, обманчивую благодать. Белые ночи наполняли город прозрачным, акварельным светом, который стирал границы между сном и явью. Но это лето было другим. Воздух, что обычно нёс запахи мокрого гранита, зелёных водорослей и выхлопных газов от сотен автомобилей , теперь был пронизан напряжением, невидимым, но ощутимым, как гул далёкого самолёта.
Город, выкованный волей Петра, всегда был зеркалом, опрокинутым в историю. И сейчас, когда на южных рубежах снова проливалась кровь, о чём вслух старались не говорить, старые раны империи, казалось, вновь начали кровоточить. Вдоль гранитных набережных витал призрак забытых войн. Информационное молчание лишь усиливало ощущение: мир изменился, и каждый шаг стал опаснее.
Вдоль одного из ухоженных переулков Петроградской стороны шла девушка.
Её облик был дерзким, диссонирующим с величественной архитектурой: рваные джинсы, кофта цвета кофе с каплей молока — тонкий, мягкий кашемир, и дорогие, вычурные сапоги в ковбойской стилистике, явно родом из США. Но главным акцентом были — тёмные бирюзовые волосы, которые вероятно в свете белых ночей могли показатся мерцающим, ледяным пламенем. Ей было на вид не больше двадцати, но в глазах читалось тяжёлое, двухвековое бремя.
С широкой улицы она свернула в тихий, неприметный переулок. Здесь было мало света, и воздух пах сыростью и старой штукатуркой. Она подошла к невысокому, невыразительному зданию, которое всем своим видом напоминало типовой кинотеатр или Дом культуры поздней советской постройки. Его фасад, облицованный тусклой плиткой, ничем не выделялся среди соседних гаражей и складов.
Единственным ярким пятном была стеклянная дверь входа, на которой висел большой, цветной плакат с изображением креста, белых голубей и лозунгом, написанным крупным,  шрифтом: «ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ ДОМОЙ!»

У дверей её встретили две девушки-волонтёрки.
— Добро пожаловать, сестра! — одна из них, с короткой стрижкой, протянула ей буклет. — Сегодня потрясающая служба! Вы впервые?
Эльза с трудом выдавила: «Да. Ищу... утешения».
Вторая, с широкой и искренней улыбкой, кивнула: «Господь ждёт вас! Вы пришли по адресу. Он наполнит вашу пустоту».
Эльза лишь кивнула, проходя в фойе. «Пустоту, которую вы несёте всего двадцать лет, в то время как моя длится два столетия...»
Внутри царила атмосфера, полная порядка и сдержанной радости. В светлом фойе, пахнущем свежим кофе и печатной продукцией, люди общались. Эльза видела сдержанное напряжение: несколько мужчин стояли с нарочито спокойными, но пустыми глазами — следы недавних событий и потерь.
Эльза прошла дальше ,туда где звучала музыка  и прошла через открытые двери  .В затемнённом концертном зале, на сцене, выступала группа. Музыка была современной, энергичной.
Вокалистка пела:
«...Спасенья Свет звучит, и снова Сердца вдали услышат Слово!»
Эльза, сжимая в руке брошюру, затерялась в толпе.
Её взгляд был прикован к сцене. Рядом с вокалисткой, за стойкой с клавишами, стояла стройная девушка в длинном платье. Рыжие волосы, обрамляющие сосредоточенное лицо, ей было около двадцати.
«Конечно. Церковь. Здесь чудесам не удивляются  …  когда тебе за 50 а выглядеш на 20 ….», — усмешка Эльзы прозвучала только в её сознании.
Это была Лисса.
Их взгляды встретились.
На мгновение улыбка, освещавшая лицо Лиссы, исчезла. Глаза её стали серьёзными, золотистыми, пронзительными.
Вокалистка со сцены, не замечая этого немого диалога, пела: «Твоя любовь неустанна! Любовь неустанна!»
По лицу Эльзы потекли слёзы. Это были слёзы отчаяния и горя, нестерпимой усталости от двух веков борьбы с Чудовищем внутри.
Музыка стихла. Зал наполнился взволнованным гулом, который стих, как только на сцену вышел пастор. Он был мужчиной средних лет, крепкого сложения, одетый в простую синюю рубашку и джинсы. Его образ был нарочито современным и доступным. На его лице играла широкая, энергичная улыбка, но в глубине глаз чувствовалась твёрдая убеждённость.
Пастор подошел к микрофону, поднял правую руку с растопыренными пальцами и начал говорить громко, почти пропевая: — Слава Богу, Церковь! Слава Богу за этот ОСТРОВ покоя в бушующем мире! Я знаю, что каждый из вас пришёл сюда с какой-то тяжестью на душе. Одни боятся за свои семьи, другие — за будущее, третьи — за то, что потеряли надежду! Но я говорю вам: Бог не создал нас для страха! Он не призвал нас быть рабами тревоги! Сегодня утром я хочу говорить о СВОБОДЕ! — Скажи "Свобода"! — крикнул он, и зал радостно подхватил. — СВОБОДА! — Свобода от оков прошлого! Свобода от цепей сомнения! Свобода от этого мира, который пытается забрать ваш Мир! Прямо сейчас, в это мгновение, вы получаете силу, чтобы сбросить всё, что давит на вас! Отпустите это! Провозгласите, кто верит, что сегодня будет СВОБОДА в его жизни!
Лисса бесшумно сошла со сцены, с грацией рыжей кошки, скользнула к Эльзе и обняла её.
 «Благословение тебе, дитя! — сказала Лисса обычным голосом, так, чтобы окружающие слышали. — Да пребудет с тобой Господь!»
Эльза, приблизившись к Лиссе, зарыдала  и рухнула в её объятия, всхлипывая и  сотрясаясь от судорог.
«Уйдём отсюда. Нельзя говорить здесь», — голос Лиссы прозвучал в сознании Эльзы.
Лисса, обнимая Эльзу, повела её к выходу, продолжая говорить вслух утешающие библейские слова.
На улице они сели в неброский , чёрный внедорожник Лиссы.
«Нам нужно на запад, к морю», — голос Лиссы прозвучал в голове Эльзы.
Они ехали почти молча. За долгие годы Эльза привыкла к тому, что Лисса всегда читает её мысли, и её разум был открыт перед Нефилимом.
Лисса глубоко погрузилась в память Эльзы: Я знаю, зачем ты здесь. Тот инцидент в парке...
В сознании Эльзы развернулся поток ужасающей ясности: Я так больше не могу — сними его! Я чудовище! Я думала, что справлюсь. Двадцать лет я жила, стараясь быть нормальной, используя свои навыки , чтобы обеспечить себе тихое, отстраненное существование. Я вычислила тебя. Я проанализировала старые архивные фото, запустила программу распознавания и нашла твои новые снимки . Я нашла тебя, потому что я должна была остановиться. Я не могу больше... Во время утренней пробежки в парке я убила шестилетнего ребёнка, а затем и его прибежавшую на крики мать! Я больше не могу нести это бремя , сознании Эльзы развернулся неконтролируемый, яростный поток воспоминаний:
«После убийства Джека . Много  лет я жила в тишине, работала, создавала Сеть, чтобы контролировать и себя и мир! Я думала,  что  смогу контролировать Чудовище, раз уж оно у меня есть но оно опять проснулось.
«Этот ребёнок... [Она видит в памяти образ бегущего мальчика]. Никакой цели, Лисса! Никакой мести, никакого врага! Просто случайный, невинный мальчик в парке. И его мать. Я не решаю больше, Чудовище выходит когда хочет и делает, что хочет,  используя меня как тело . Я не могу больше доверять себе.  я стала его инструментом, а не хозяйкой! Останови меня ! »
Лисса резко, прерывала болезненые воспоминания: Ты пришла умереть. Но ты понимаешь, что если снять амулет, ты проживёшь не более недели, постепенно угасая? Демон отравил тебя. Ты жива только потому, что этой сущности в твоем теле выгодно поддерживать твоё бессмертие.
Эльза с мыслями наполненными горем и смирением: Я знаю. Но я хотела жить с Джеком и завести  семью и детей а в итоге не сдержалась и Убила его ,  во мне всё меньше от человека и всё больше от беспащадного монстра я просто его сосуд. . Та, кто я есть, ничуть не изменилась со дня, когда мы встретились у обрыва, несмотря на прожитые 200 лет и не может жить с этим бременем . Теперь я готова уйти навсегда.
Лисса  проговорила мягко, но с железной волей: Хорошо, я сниму его и исцелю твоё тело от яда злой сущности. Ты не умрёшь.
Эльза (слёзы опять потекли, но это были слёзы неверия): Я не понимаю! Я пришла умерать!
Лисса (твердо):. Я могу снять амулет, и ты спокойно проживёшь ещё столько, сколько тебе отмерено от 18 лет. Все твои силы пропадут. Ты сможешь прожить обычную человеческую жизнь.
Но... ты должна будешь следить за местом, где будет захоронен амулет. И каждый год кормить, поливать это место кровью. Кровь сойдёт и от животных. Так ты продлишь себе жизнь, чтобы демон оставался под контролем. С твоими знаниями и накопленным богатством для тебя не составит труда оставаться всегда в полной безопастности .
Слёзы Эльзы сменились слезами потрясения и необъятной надежды , спустя долгое время она произнесла -
Я согласна! Если  избавлюсь от зверя и стану человеком! Её мысль была ликующим, но безмолвным криком.
Лисса кивнула, не отрываясь от дороги.
Вскоре они свернули к побережью, где нашли пустынный пляж , усыпанный камишками и песком . Лисса остановила машину и открыла багажник.
В голове Эльзы промелькнул вопрос , полная удивления: Две  доски SUP,  лопата и одежда для нас обоих .. Как Ты могла знать?!
Лисса спокойно, прочла её мысли но ответила только : Переодевайся !.
Девушки быстро переоделись в облегающие гидрокостюмы — облик двух красивых, подтянутых девушек, собирающихся на закате на водную прогулку. Единственное, что делало эту пару странной , была короткая сапёрная лопата, которую Лисса прикрепила к своей доске.
Когда они вдвоём, легко скользя по штилю, направились к закату, небо над Финским заливом горело золотом и багрянцем.
Недалеко на горизонте уже вырисовывался силуэт маленького острова.

продолжение следует ...

https://vk.com/nelissadelony  https://t.me/NelissaDelony

саундтрэк от персонажей книги :) https://vk.com/music/playlist/-229755927_1_914b8177d53b1c7576