Голосование. Конкурс СЮРРпрайз 138

Голосование. Конкурс «СЮРРпрайз 138»
Маллар Ме

Дорогие друзья! На конкурс поступило 10 стихотворений.
 Начинаем тайное голосование.
 
В течение двух-трех дней вы отправляете на мою почту свое голосование с отметками от 5(пяти) до 10(десяти). голосование продлится до 24.00 мск. 17.10.25 включительно.
Образец:

1-5
2-6
3-7 и т.д.

Просьба не рисовать таблиц, не делать пробелов между строк. Смотрите образец записи выше.

Напоминаю почту: shorokhova-1959@mail.ru

А сейчас ваши стихи:
1.   Шестикрылый серафим*
   
          "Тогда прилетел ко мне один из серафимов,
                и в руке у него горящий уголь,
            который он взял клещами с жертвенника,
                /Исайя 6:6/
 
Горящий уголь с жертвенника взят,
К устам пророка резко поднесён.
Свершилось, Слово не вернёшь назад.
Видение то было или сон?
 
   –  Кого послать? –
Ответил:
  – Я готов!
Пошли меня, скажу, что скажешь Ты.
– Скажи народу, чёрств он и суров,
Ничтожны мысли все его, пусты.
Есть уши, но не слышат ничего,
Глаза глядят, не видят даже днём.
Твои слова для них, как пустозвон.
Расплата ожидает, но потом…
Погибнет древо, корень будет цел.
Настанет время, даст на пне росток…  –
Пророк, услышав это, побледнел.
Весть обожгла, и серафим умолк.
 
С мечом в одной руке был серафим,
В сияющем с каменьями венце –
Художник так его изобразил.
Поставив на мерцании акцент.
 
«Художник не в себе» – сей приговор
Никак от докторов не принимал.
Сияет свет с картины до сих пор.
Росток пробился, хоть и очень мал.
__________
*название картины Михаила Врубеля, последней его большой работы, которую он писал, находясь в психиатрической лечебнице

2. Азраил
 
Не всем дано в прореху неба
Увидеть образ неземной.
Он взгляду смертному неведом,
Одет по плечи синевой,
          Венец на кудрях гуще чащи,
И за плечами буйство крыл.
В его руке кинжал разящий.
То божий ангел, Азраил.
          В чертах отточенных решимость,
Но злобы нет – есть только долг.
Самой судьбы неотвратимость.
Суров, стремителен и строг.
          Глаза кристальней вод осенних,
Багряно-красен лампы блик.
Безжалостен и милосерден.
И до удара – только миг.
          Всесокрушающая сила.
Немыслимый надмирный свет.
Кто зрел явленье Азраила –
Тому возврата нет.
 
 
138 Азраил*

Говорят, что Ангел смерти –
Очень добрая душа.
Если можете, поверьте –
Убивает не спеша.
 
Ни одной дурной гримасы.
Словно сделан из стекла
И не делит он на классы,
У кого, как жизнь текла.
 
Ведь ему совсем до фени,
Добрый ты или злодей,
Трудолюбен, больше лени
И похож ли на людей?
 
Для него совсем не важно.
Как ты жил в пригробном мире,
Чин оставив свой бумажный.
Встретишь там его в эфире.
 
Пред всевышним все равны:
Ангел ты иль Сатана.
Он не ищет в том вины,
Там для всех одна цена.
 
И как стражник у ворот
Встретит молча, когда надо
А пока что без хлопот -
Ты живи, о Божье чадо.

*Азраил, известный как ангел смерти, имеет весомое значение в различных религиозных традициях. Он не является предвестником страха, а несущий мир, которому поручено мягкое сопровождение душ из физического в духовный мир. Его сила заключается в облегчении перехода души, будь то буквальная смерть, символическая смерть или смерть того, что больше не служит. Азраил правит все формы перехода и закрытия, помогая поглотить эмоциональный вес этого сдвига. Он становится символом уверенности в том, что никто не остается без поддержки в момент ухода из жизни.

4.Врубель

Гениальное сознание или тяжкая болезнь?
Что ему давало силу, поднимало дух из бездн,
где летали низко демоны?
Шестикрылый Серафим
в "жгучих" красках и с лампадой к нам является живым
и божественным присутствием озаряет этот мир,
представление о сущем расширяя ввысь и вширь.
Меч в руке сверкнул.
Поможет ли ангел выжить средь врагов?
Он такой, как мастер кисточки?
Или всё-таки другой?

Картина "Азраил" написана М. Врубелем, чьё творчество остаётся загадкой до сих пор.


5. В фиолете
 
 
Я рычу и клацаю зубами,
И рублю шнуры тупым мечом,
Но литые путы между нами
Не разрежешь - все им нипочем.
 
Как луна круглы пустые лица,
Горше шепот, кряжестей ремень,
На мои торчащие ключицы
Падает сиреневая тень.
 
Все опять по-старому, и - точка,
Осень злым драконом жжет огнем,
Двое нас, но каждый – одиночка,
С сердцем перетянутым ремнем.
 
Каждый - на своей живет планете,
Смотрит в чашку с чаем, и - молчок,
Вязнет в путах, тонет в фиолете,
Рубит сгоряча тупым мечом.


 6. Царица тьмы.

В тени ночной, где мрака власть безбрежна,
где звёзды не стремятся свет пролить,
она царит властительницей нежной,
чей взор способен души погубить.
Её чертоги — бездны без предела:
там тишина страшнее громких фраз,
там ночь темней, чем мрак во всей Вселенной,
 И темноте – свет божий не указ…
 
Царицы тьмы загадочна судьбина:
то - тайна, что не разгадать вовек!
 Чарующи очей её глубины,-
не выдержит их взора человек.
Её абрис в тумане глади сонной
заброшенных, затянутых прудов…
И голос тихий -  шелест монотонный
давно засохших вычурных цветов;
на тонких пальцах — инея колечки,
на тёмных шалях — россыпи росы…
И пляшут тени, длинные, как свечки,
как дань величью мрачной красоты…
Она не ждёт ни жертвы, ни поклона,
ей чужд и блеск, и суетность корон.
Лишь смотрит долго, грустно, обречённо,
как гасит утро чёрный небосклон.
 
И в этом взгляде — горечь увяданья,
холодный свет истлевших хризантем,
и вечностью бессмертья обладанье…
Зачем оно Царице тьмы? Зачем?
 
7.***
Царица ночи, ты как тьма черна,
И пагубой грозят твои глазницы.
Кинжал булатный держишь у чела,
Блистают адские твои зарницы.

Венец из змей - то волосы твои,
Как тучи мрачные на небосклоне,
И проблески тревожные зари
Пылают цугом на небесном троне.

Как фурия промчишься сквозь громы,
Бросая тысячи разящих  копий,
И успокоишься перед рассветом ты
В пещере огненной в средине топи.

8. Невозвратность
 
Невозвратно ушел жаркий месяц июль,
Молодой хулиган, забияка лукавый,
Пробежал по траве, головою кивнул
И зачем-то назвал дождь осенний шалавой.
 
Я стараюсь найти в оправданье слова,
Уверяя девиц, что весь мир ненавистен,
Мне от неба нужна лишь одна синева,
А от ветра в лицо только желтые листья.
 
В удивленье смотрю на картину в углу,
Я ее назову "Три минуты покоя",
В раздражении диком ее разрублю,
Чтоб не видел никто буйство красок такое.
 
Мой талант, как крыло мотылька на огне,
Вспыхнет ярко, чтоб тлеть ядовито и робко,
Разве я виноват, что в любой новизне
Вижу старую боль в причитаниях горьких.
 
Сиплый крик петухов предвещает рассвет,
На холсте пара клякс, словно эхо от грома,
Где в неярких тонах незнакомки портрет,
У которой в глазах поволока истомы.
 
Как мертвец задохнусь гробовой тишиной,
Отсчитав про себя пик слепой невозврата,
Кисть возьму, чтоб создать образ женщины той,
Что исчезла навек в пустоту циферблата.

9. Серафим.

Шелест крыльев, свет лампады,
Словно символ по'днят меч,
Нет ни злости, ни досады -
Лишь желанье уберечь.

Серафим, разверзни очи,
Сердцу истину открой!
Отчего утраты горечь
Окропляется слезой?

Уст моих коснется уголь:
Опаляя, возродит.
Был и ранен, и поруган,
Стал я - ангелом храним.

Шелест крыльев, свет лампады,
Словно символ по'днят меч,
Нет ни злости, ни досады -
Лишь желанье уберечь.

10.***

Азраил, Азраил, Азраэль,
Что тебе наша жизнь? Карусель,
На которой качаемся мы
И с которой летим мы во тьмы.

Шаг вперед, год вперед – не назад.
Кто-то раньше умрет, кто в закат…
Азраил, Азраил, Азраэль,
Как тонка наша нить-канитель.

День за днем. Карусель, карусель…
И ломается нить-канитель.
И вонзаешь ты в сердце кинжал,
Чтоб никто от судьбы не сбежал…

Азраил, Азраил, Азраэль,
Кто тебе песню смерти напел?