Оставлю тебе тепло

Он решил уплыть. Не в метафорическом смысле, к которому она, быть может, привыкла в их вечной игре в любовь и отчуждение, а по-настоящему. Уплыть туда, где карта мира обрывается, уступая место чистой, незаполненной белизне. Туда, где его не найдут. Никогда.

Он устал. Устал до той самой тихой, бездонной усталости, когда даже дыхание кажется тяжелым. Их любовь давно превратилась в зыбкий свет в ночном сумраке он манил, но не согревал, обещал путь, но не давал ориентира. Он чувствовал себя изгоем в её мире, в мире, который они когда-то строили вдвоем, а теперь он стал для него тюрьмой с бархатными стенами.

И потому - он закрыл душу. Не со зла, не от обиды, а как закрывают ставни в доме, который покидают навсегда. Он отрёкся от чувств, от этой сладкой и едкой химии, что держала его на привязи. Он искал дикую волю - не буйную и крикливую, а ту, тихую, что слышна лишь в собственном пульсе, когда никто и ничто не диктует ему ритм.

В его сердце, как заноза, осталась стрела - осколок их любви. Он вырвет ее. Не с криком, а с тихим стоном, как вынимают клинок из раны, понимая, что боль - это цена свободы. Он сделает это, чтобы не было боли. Чтобы легче дышалось им обоим. Он верил в это. Должен был верить.

Его след утихнет, как круги на воде от упавшей слезы. Он растворится, и эхо прошлого перестанет разбиваться о стены ее тихого покоя. Он оставляет ей все свое тепло. Весь свой нерастраченный свет. Пусть её новый мир, мир без него, будет уютным и добрым. Пусть в нём не будет этой драмы, этой щемящей ноты его присутствия. Он желает ей этого тихого счастья всей мощью своей истерзанной души. Пусть её рассветы будут только её.

Может, это эгоизм - принять такое решение за двоих? А может, это последнее, что осталось от его любви - способность исчезнуть, став призраком, тенью на краю её счастливой жизни. Всего один миг, один рассвет и его не станет. Как будто его и не было.

«Люблю...» - это слово он произнес уже в пустоте, обращая его не к ней, а в никуда, в вечность. Это был ключ, который он навсегда оставлял в замочной скважине.

И он уплывал. Чтобы не было боли. Уплывал с одним лишь грузом тихим, как шёпот, и тяжелым, как камень, признанием: «Люблю...». И оставлял ей взамен лишь тепло, мир и добрый свет. Всё, что у него оставалось. Всё, что он мог отдать.

Ej Jurist