Глава 14. Поющая скала

«Соль — это память моря о слезах.»

Утро выдалось ясным, почти обманчиво спокойным.
Воздух был прозрачен, будто вымыт дождём, и только тонкая пелена тумана, стелющаяся вдоль берега, напоминала о том, что осень уже близко.
Гектор шёл первым, опираясь на трость.
За ним — Вирра, бережно прижимавшая к груди кожаную папку с чертежами и свёртком пергамента, где Эя оставила свою надпись.
Зверь бежал впереди, время от времени оглядываясь — будто проверял, следуют ли они за ним.
Скала, к которой они направлялись, стояла в двух лигах к северу от залива. Старики называли её Поющей, потому что в ветреные дни оттуда доносился низкий гул, похожий на пение.
Но сегодня воздух был безветренный — и всё же Гектор уже издали уловил странную дрожь, будто где-то внизу, под землёй, кто-то медленно просыпался.
— Дедушка, смотри! — крикнула Вирра, указывая на тропу.
Из прибрежного кустарника вышли две фигуры — мальчишки, перепачканные мокрым песком, но сияющие от радости.
— Вирра! — Лем размахивал руками. — Мы искали тебя у старой бухты! Вирра бросилась к ним, обняла обоих.
Зверь обнюхал их с лёгким ворчанием, но, узнав запах, миролюбиво завилял хвостом.
Гектор улыбнулся — впервые за долгое время.
— Раз вы уж тут, — сказал он, — помогайте не болтать, а слушать. Эта скала — не простая.
Вчетвером поднялись по каменной тропе. Чем ближе к вершине, тем сильнее становился звук — низкий, зовущий, как органный бас, доносящийся из-под земли.
На поверхности камня проступали тонкие линии, будто кто-то когда-то пытался вырезать символы — спирали, перекрещенные волны, знаки, похожие на те, что были на полях гекторовых чертежей.
— Они живые… — прошептала Вирра, проведя пальцами по рисункам.
От её прикосновения линии чуть засветились — мягко, как тлеющий уголь.
Лем попятился, а Тобиус, наоборот, сделал шаг вперёд, зачарованно глядя на сияние.
— Вирра… ты ведь… не просто девочка, да? — выдохнул он.
Она не успела ответить. Из глубины скалы донёсся тихий, почти неразличимый отклик — то ли вздох, то ли звук далёкого колокола.
Зверь насторожился, шерсть на холке поднялась.
— Нам лучше уйти, — тихо сказал Гектор. — Пока место нас само не позвало окончательно.

Когда они спускались обратно, ветер вдруг усилился.
Сухие листья завертелись вихрем, песок поднялся с тропы, и Вирре показалось, будто кто-то идёт следом — но каждый раз, когда она оборачивалась, там было пусто.
— Кто-то за нами наблюдает, — прошептал Лем.
— Ветер, — буркнул Гектор, хотя сам слышал шаги, слишком тяжёлые для ветра.
На мгновение Вирра обернулась — и увидела.
На дальнем утёсе, прямо над линией прибоя, стоял человек.
Силуэт в длинном серебристом плаще, с поднятым воротом, волосы отблескивали бирюзой, почти как у Вирры.
Он не двигался. Лишь смотрел в их сторону.
Вирра прищурилась — и сердце сжалось. Она знала эту осанку, это ощущение взгляда, который видит глубже, чем глаза.
— Хаар… — прошептала она.
Но когда мигнула, фигура исчезла, словно её и не было.
К вечеру они вернулись в хижину.
Море снова стало спокойным, только скала вдали продолжала излучать слабое дрожание — будто под ней билось сердце.
Гектор сел к столу и разложил чертежи. Теперь он видел: часть символов совпадает с теми, что высечены на скале.
А среди линий, казавшихся декоративными, проступал новый контур — узкий тоннель, ведущий прямо вглубь подземелья.
— “Сердце маяка” … — пробормотал он. — Похоже, Эя знала, что это место не просто камень.
Зверь поднял голову и тихо зарычал.
Вирра, прислушавшись, уловила где-то вдалеке низкое пение — то самое, с которого всё началось.
А на горизонте, в багровом отблеске заката, на миг мелькнула тонкая тень паруса.
Слишком одинокого, чтобы быть случайным.