Царь-Колокол

Канат концом обвит за рым Луны.
Другим, спустившимся на Колокол Веков,
горит, не выдавая свой разрыв,
не испуская дым.

Надежда в голове шуршит крылами, склёвывает корм.
Надежда в голубях – надёжный облачный фантом.
Стащил весь хлеб проныра-воробей.
И нужно ждать, нахохлившись, людей.

Для тех, которые не ждут подачек – неба взвесь.
Сосёт желудки, но зато не лишний вес!
Душе непритязательно, коль не болит плечо,
когда, пылая, борт не в голову летит свечой.

А новый рой идёт в микрорайон
с одной из неиспытанных сторон.
И позади разбитый ПВО, но

неумолимо роботы петлят,
взрываются, осколками свистят.
Из Ада вышедши, уходят снова в Ад.

Таят ли птицы в головах вопрос:
– Невидимый откуда в небе трос? 
Чьей податью над городом дозор?
Растёт надежда, но не дремлет взор.

- - - - - - -

Я в колокол стучу, как в дверь.
А мне в ответ невнятный звук.
Костяшки пальцев вовлеклись в игру.
Дыра в боку. Туда кричу: – А-ууу!

Мой взгляд в дыру получит скоро вывих.
... прохожий прикус разомкнул:
заведомо припрятанный полтинник
летит во мрак из рук.

Тщеславие ложится именем на плешь,
и короли берут почин.
Сто восемьдесят тонн!
Без цели видимой, без видимых причин.
Проснётся Бог, пребудет во плоти, услышав звон.
Уймёт свою гармонию всего,
достав из под полы Иерихон...

- - - - - - - -

Небесный Царь по-прежнему играет в гольф,
и вписан в правила игры
мертворождённый гром,
бикфордов шнур, подлог.
Царь в гольфах, с клюшками, в Раю задумал Мир!

Пусть скачет по степи сайгак.
И волны берега целуют пусть.
Оплошность вправлена в века.
Чья грусть бездонна, велика,
трёхглазый нищий великан
спросонья или с бодуна
добавил злато в сплав.

Не сможет Колокол-Титан
в миры без времени отправить гул
чтоб Бога разбудить.
Могучий трос, привязанный за рым Луны,
другим концом горит.
Всевышний безмятежно спит,
во сне играя в гольф и созидая Мир.

- - - - - - -

Дверь в чёрную дыру закрыть и приподнять...
И мировой сквозняк затихнет. Слабея, послезвук
остынет в воздухе аллеи.
Для стаек белых голубей настанет навангованное время.
Родится новый царь неведомых кровей.
И будет его замысел смелее.