Эдельвейсы

У подножия горы, день раскинулся на блюде.
Улыбаются ковры сочных трав. Коврам пребудет
желтизны кольца огня и капелей из туманов.
Рай и птичья кутерьма. Синий занавес экрана.

Я здесь гость который день. Сплю, не сплю, готовлю каши.
Проглотив, сажусь на пень, в даль смотрю и мыслью дальше
ручейка, что под ногой, лепестка, ствола берёзы;
наблюдаю за горой, и меня слегка морозит.

Взгляд бежит по шапке льда, по расколам и ущельям.
Ниже снега водопад, леденящие купели,
сталактиты серебра, на карнизах водный полог.
У меня к тебе, Гора, одичалый, странный голод.

Где бескаменный Сизиф не тоскует по тяжбине,
дактиль и хорей строфы лык не вяжут, перепили.
Не попали на обмен и приём пустой посуды.
В мисках из под оливье спят, сопят и видят чудо.
Но Сизиф здоров и цел, и всецело верит в камень.
В камне жизнь его и плен, колыбель души и манна.
…Перешёл на горный склон, миновал завал полесья,
встал на скальное седло и  увидел эдельвейсы!

Наклонился и собрал иней рос, дышал и гладил.
Не тревожил и не рвал. Отошёл, разбил палатку,

закрепил, сложил припас
и открыл свою тетрадку…

Завтра буря и муссон. Налетает шквал за шквалом.
Град срывается косой; я не рад уже привалу.
Собираю хлеб и плед, закрепляю к ледорубу.
Отправляюсь налегке на вершину. Будь, что будет!

Может быть смогу дойти и спрошу тебя про камень.
Вырву из твоей груди камень голыми руками.