коробка из-под чая

мне было пять. в коробке из-под чая
жил кукольный, уютный теремок.
я, мамины сапожки примеряя,
твердила: «вот бы вырасти чуток!»

мечтала стать взрослее и серьезней,
носить помаду, каблуки, пальто.
и время, будто друг мой верный,
шептало: «подрастешь, а что потом?»

мне – пятнадцать. бунтующий подросток.
весь мир – ошибка, я одна права.
и каждый день – крутой и очень жёсткий,
летят к чертям все взрослые слова

хотелось всё и сразу, без оглядки,
свободы, рока, ветреных дорог.
и время, прячась в школьную тетрадку,
считало дни, что мчались со всех ног.

мне двадцать пять. бессонные недели,
диплом, работа, съемная нора.
мечты о роке где-то заржавели
под грузом слов насущных: «кончилась игра».

пора платить по счёту, быть сильнее,
держать лицо и не сбиваться с ног.
и время, став назойливей, наглее,
твердило: «действуй, близится итог».

мне тридцать пять. в глазах – морщинок стая,
от смеха ли, от слёз – не разберу.
я дочку в те же сапоги и обуваю,
и мы вдвоём играем в чепуху.

она твердит: «хочу быть взрослой, мама!»
и ручки тянет к полке с лаком для ногтей.
а я твержу в ответ своё, упрямо:
«не торопись, побудь ещё моей».

и время, сединой блеснув в причёске,
вздыхает: "помнишь, ты ждала, когда?.."
а я в ответ: "верни на перекрёстки,
где верилось, что юность — навсегда."

мне сорок пять. звонки всё реже, тише.
пустеет дом, разъехались птенцы.
я в старой коробке из-под чая ищу
своей забытой юности черты.

мне шестьдесят. я в зеркало не смею
смотреть на ту, что смотрит на меня.
я так хотела повзрослеть скорее...
зачем же годы гнала я от себя?

теперь бы всё отдать за миг обратный,
за мамин голос, за звенящий смех.
за тот уютный домик, аккуратный,
что был тогда надёжней стен всех-всех.

и время, положив руки мне на плечи,
уже не шепчет, не кричит – молчит.
и этот самый тихий, страшный вечер
мне говорит, что путь почти закрыт.

мне было пять. в коробке из-под чая
жил кукольный, уютный теремок.
я, жизнь свою лишь только начиная,
не знала, как же путь тот недалёк.