Дочки-матери

Родилась лупоглазая, ведьма рыжая,
Даже имя и то у неё ворованное.
Года три эти космы под ноль чекрыжила —
привыкай жить ободранною вороною.
Натерпелась, вытравливала по-всякому.
Время было упущено, я ж работала.
Как врачей умоляла, просила, плакала.
— Не ори! Всё равно опоздала с абортом ты.
И рожала, надеясь, не дышит вроде бы.
Завопила сиреной. Назло, мол, на тебе.
Отказаться бы мне от неё, уродины.
Побоялась – осудят. Взяла проклятую.
Никогда не любила, ругала матерно,
Вместо доченьки — пугало огородное.
Колыбельных не пела, шептала гадине:
"Пропади же ты пропадом, тварь негодная!"
Жить мешала, под руку мне лезла, ластилась.
Отпихну, засмеется — ей всё до лампочки.
На отца, вот зараза, кидалась ястребом:
"Ой, не маму, меня лучше стукни, папочка!"
Подросла. Лет в 11-ть всё ей выдала
(вот не надо про то, что ребёнку – лишнее):
– Мне спасибо скажи, что помалу битая.
А живёшь, потому что ушла Маришенька.
Умерла годовалою ненаглядная...
Лишь сыночку прощаю любые шалости.
Не завыла, лишь морда пошла вся пятнами:
"Ты прости меня, мама, прости, пожалуйста".
.............

Внук родился. Хорошенький, глазки карие,
Снова злится:"Гони её, сы́нку, глупую.
Не уходит? Тогда посильней ударь её".
Плачет мальчик:"Опять баба злая. Путает".
Утешает сыночка мама:"Неправильно.
Это злая болезнь в ней надулась букою.
Ты пойди поиграй, мой цветочек аленький".
А сама кормит с ложечки да баюкает.
И качала-качала до края самого.
С ног валилась от боли и от усталости,
хлопотала всю жизнь над любимой мамою:
"Ты прости меня, мама, прости, пожалуйста".