Не надо учить жизни меня

Так много стало "мудрецов", учителей,
Что учат жить, нахмурив важно брови.
Их лоск блестит из всех щелей,
Но он замешан на чужой, невинной крови.
"Ты жить не можешь, ты слабак, ты ноль," –
Шипит мне тот, кто хапнул и украл.
Он мне на рану сыплет соль,
Хотя и дня по-честному то  не пахал.
А видел ли ты, гуру, как тайга
Ломает сталь и леденит сердца?
Как пыль в пустыне, словно саранча,
Съедает молодость и красоту лица?
Торил ли ты таёжные пути?
В степях дороги строил под жарой?
Качал ли нефть на Каспии, скажи?
Нет. Ты сидел за каменной стеной.
Зато ты знаешь, как подставить ногу,
Как лгать в глаза, чтоб куш большой урвать.
Как слабого смести с его дороги,
И на костях чужих свой трон создать.
И где же Бог? Где праведный Аллах?
Они молчат, не видя этих дел.
Сама вся жизнь – обман, и только страх
Стал тем, кто правит, кто всего хотел.
Ты пашешь в три пота – получаешь пшик.
Упал – и каждый отвернул лицо.
Кричат: "Мы вместе!", но в последний миг
Тебя затопчут прямо у крыльца.
Все – для него. А ты – сопи, молчи.
Заболел? Плати. Ищи себе врачей.
Платил Налоги? Да это просто кирпичи
В стене, что делит на своих-чужих людей.
И мир всё катится, летит куда-то вниз,
К финалу, где не будет никого.
И там, за гранью, твой любой каприз,
Твоё богатство – просто ничего.
Вот потому и принцип стал один:
"Сегодня хапну, завтра – всё равно".
Таким вот стал наш мир, мой господин.
И мы все в нём. И мы идём на дно.
А дно – оно не мягкая перина,
Оно – холодный, безразличный ил.
И в этой мути тонет вся картина,
Где человек когда-то честно жил.
Где слово "честь" не вызывало смеха,
Где "совесть" не считали за болезнь.
Теперь успех – лишь отзвук, эхо
Того, кто смог наверх по трупам влезть.
Они вещают с глянцевых экранов,
Как важен "рост" и "личный бренд" сейчас.
Но в их словах – лишь гниль пустых обманов,
И холод глаз, что смотрит мимо нас.
Они не знают запаха мазута,
И как мозоль кровавая болит.
Для них вся жизнь – минутная валюта,
Что в звонкий сейф упрятана, лежит.
А ты стоишь, обветренный и серый,
И смотришь в небо, где ни зги не зги.
И шепчешь в пустоту, теряя веру:
"Хоть кто-нибудь, хоть ты мне помоги..."
Но тишина в ответ. Лишь ветер воет,
Срывая листья с мёртвых сентябрей.
И каждый сам себе могилу роет,
Всё глубже, злей, отчаянней, быстрей.
И в этой гонке за минутным счастьем,
За блеском мишуры, за миражом,
Мы стали безразличной, серой мастью,
Что режут без разбора злым ножом.
Так что ж ты учишь, временный властитель,
С высот своих, построенных на лжи?
Ты не учитель. Ты – души грабитель.
И финиш твой – такой же, как у всех, скажи.
Там не помогут ни счета, ни связи,
Ни лесть толпы, ни золотой телец.
Из этой всепролазной, вязкой грязи
Один исход. Один для всех конец.
И может, там, за роковой чертою,
Впервые мы окажемся равны.
И тот, кто строил, с тем, кто жил чужою
Бедою... оба дети тишины.