Эйфория

Полночь серая и кривая. Время истины и молитвы.
Лунный свет в полутьме маячит, тусклый, огненный и жемчужный,
Равнодушие убивает наповал, и не хуже бритвы.
Раз любить невозможно, значит, ненавидь меня, сколько нужно.

За окном омертвели храмы. Пустота. Тишина. Решётка.
Белый свет перетёк луною, и повесился над кроватью.
Мне к лицу кружевные шрамы, а тебе кружева и плётка.
Повернувшись ко мне спиною, ты неспешно снимаешь платье.

Собирается из осколков, в генокоде умершей прозы,
В ослепительном ареоле безупречная грань топаза.
В полутьме, на прохладе шёлка, лепестки облетевшей розы.
Этот секс, как наука боли. Смесь эстетики и экстаза.

Будь уверенней, злее, строже, загоняя шипы и колья,
Хочешь сидя, а хочешь, стоя... В стороне от святых и добрых
Чёрный воск заливает кожу, наполняя блаженной болью,
Что-то мёртвое и пустое, что давно поселилось в рёбрах.

На холсте расцветут наброски, возвеличевшись и разрушась,
Декорации и спектакли, книги, сборники, альманахи...
Беспощадно рисуют розги, запах крови наводит ужас,
Наслаждение в каждой капле. Удовольствие в каждом взмахе.

Бесконечное распростёрли злые ангелы и мессия
Нежность спешно меняет лица, или шрамы чеканит басма.
Затянулась петлей на горле сексуальная асфиксия,
И уже не найти границы от агонии до оргазма.

Белый мрамор, стальные арки, звёзды падали и блестели,
Черный бархат скрывает плечи, tombeau и lamento
И уже нестерпимо жарко в лепестках на твоей постели,
Жидким золотом плачут свечи, темноту оплетают ленты.

Голоса сумасшедшей страсти оглушительно и триольно
Бесконечно меняют позы от священного до инферно.
Я не знаю, что значит счастье. Но я знаю, что значит больно:
Ведь любовь - уходящий козырь. Только боль остаётся верной.

Только боль навсегда безбрежна, ослепительна, невозбранна.
Запах цитруса и омелы. Неотчетливо и неброско.
Со свечами сгорает нежность. Остаются сквозные раны.
Остаётся нагое тело, чёрный бархат и капли воска.

Удовольствие. Метатеза. Полумертвое обескрылит.
Черный лак. Кружева. Помада. Через кровь поцелуи в губы.
Вкус спасения и железа. Так легко, и почти навылет,
Не люби меня, нет, не надо. Я хочу, чтобы было грубо.

Твоё вечное "ненавижу" застывает в двойном нахлесте
Пахнет сексом, огнём и кровью. И решительно рвёт на части,
И твои поцелуи ниже. И упав, зазвенели гвозди.
Руки стянуты к изголовью, где ремни оплели запястья.

Полумрак безобразно трезвый, тишина застревает в глотке,
Все бессмысленней и бездонней тезис, формула, апория.
Веера обнажённых лезвий. Чёрный латекс. Удары плётки.
Гвозди вогнаны сквозь ладони.

Беспросветная эйфория.