Полковник Петренко. Дело о либеральной угрозе

В Ногинске пахло борщом,«Примой» и семейным счастьем. Полковник Иван Сергеевич Петренко наслаждался жизнью с Лидой в родной хрущёвке. Но радость омрачала беда: Лида не беременела, хоть Петренко, следуя приказу Президента из сна, старался ночи напролёт. Спал он урывками, под глазами залегли тени, а соседи стучали в стены, жалуясь управдому на Лидин дикий визг по ночам.
— Ваня, я стараюсь, — шамкала Лида, сверкая золотыми зубами, — но не выходит… Может, порча?
 Петренко, туша окурок, ворчал:
 — Какая порча, Лидушка? Мы православные, всё по воле Божьей!
Анна Степановна, подливая «Столичную», предложила:
 — Ваня, я знахарку знаю, Агафью. Она порчу снимает, мигом Лиду вылечит!
Наутро Агафья, сгорбленная старуха с пучком травы, явилась в хрущёвку, бормоча заклинания.
Петренко, багровея, заорал:
 — Это что за нехристь в моём доме?! Я жизнь клал на борьбу с колдунами, а вы тут шабаш устроили!
Схватив Агафью за шкирку, он вышвырнул её в окно пятого этажа. Старуха, вереща, улетела в сугроб. Лида ахнула, Анна Степановна схватилась за сердце и осела.
Со стены портрет Президента смотрел с укором, будто говоря: «Эх, Петренко, не выполнил ты задание Родины!»
— Ваня, ты чего натворил? — простонала Лида.
 — Прости, Лидушка, — пробормотал Петренко. — Но колдовство — это западная дрянь! Анну Степановну увезли в больницу с сердечным приступом. Лида, рыдая, побежала к мощам Матроны Московской, молясь о зачатии.
Петренко, оставшись один, курил «Приму» и смотрел на портрет Президента:
 — Прости, товарищ Президент… Я стараюсь, но… не выходит.
В это время в России грянули президентские выборы. Генерал Зозуля, седой, как берёза, созвал команду Петренко в отдел. Малышкин, теперь младший лейтенант, щеголял медалью «За содомию содомита», блестевшей на кителе.
 Ковалёв, потирая шрам на плече, хмыкнул:
 — Валера, ты теперь герой, но не зазнавайся!
Зозуля, потрясая лазерной указкой, вещал:
— Товарищи, рейтинг Президента — заоблачный, народ его любит, голосует с радостью! Но либералы, эти псы на американских грантах, хотят сорвать праздник! Их кандидат, Зильберштейн, — масон, Йельский выкормыш, готовит вброс бюллетеней. Не дадим помешать воле народа!
Петренко, сплюнув, отрезал:
— Понял, товарищ генерал. Работаем.
 В день выборов, в шесть утра, опергруппа вышибла дверь квартиры профессора Зильберштейна. Малышкин, рыча, вытащил заспанного профессора за ухо прямо в трусах.
 — Ты, масонская морда, вброс задумал? — рявкнул он, волоча Зильберштейна в автозак. Ковалёв, ухмыляясь, врезал профессору шокером:
 — Это тебе за Йель, либерал!
Петренко тем временем дежурил на избирательном участке. Всё шло гладко: бабушки с пирогами, мужики со «Столичной» радостно голосовали за Президента.
Но вдруг на горизонте замаячила колонна либералов с плакатами: «За честные выборы!», «Против коррупции!».
Петренко сплюнул окурок, схватил дубинку и ринулся в толпу:
— Я вам дам пидарастню распространять! Хотите, как в Гейропе? За Родину! За Президента!
Зубы летели, кости трещали. Либералы вопили, но Петренко месил их, как тесто. Подоспели Ковалёв с Малышкиным, швырнули пару гранат — дым, визг, и либералы разбежались. Сквозь дым с участка выходили счастливые избиратели, проголосовавшие за Президента. Выборы были спасены. На следующий день Зозуля вручил Петренко почётную грамоту за «предотвращение госпереворота». В отделе три дня гудели, отмечая награду. Петренко, Ковалёв и Малышкин пили «Столичную», закусывая  пирогами.
Малышкин, блестя медалью, бубнил:
— Сергеич, мы им показали! Родина в безопасности!
 Ковалёв, хохотнув, добавил:
— А мой батя говорил: либерала бей, как таракана, — и порядок будет!
Домой Петренко вернулся пьяный, но счастливый. Лида встретила его, сияя золотыми зубами:
— Ваня, я беременна!
 — Счастье какое, Лидушка! — ахнул Петренко. — Но как?!
 Лида замешкалась:
— Э… Матронушка подсобила, заступница наша!
— Слава Богу! — воскликнул Петренко, обнимая жену. Но тут его взгляд упал на мужские часы на прикроватном столике. Он нахмурился:
— Лида, а это что такое?
 — Где? А, это сантехник Гена приходил, из соседнего подъезда, — затараторила Лида, опустив глаза. — Кран чинил, часы снял, чтоб не намочить, и забыл. Завтра позвоню, пусть заберёт!
Петренко, кивнув, веско сказал:
— Правильно, Лидушка. Нам чужого не надо.
Он сел на кухне, где кофейник пыхтел, а портрет Президента одобрительно смотрел со стены. Петренко, хлебая борщ, думал: «Выполнил я приказ, товарищ Президент. Родина в надёжных руках». За окном Ногинск гудел колокольным звоном, а Лидина свинья похрюкивала в коридоре.