Город Антонеску

За хмурым рассветом – чудесный денёк,
Осеннего солнца живой огонёк.
Такая погода сродни баловству,
И ветер по улицам гонит листву.
Из кроны акаций сороки кричат,
Ветвями платаны по крышам стучат.
Не слышно вдали канонаду войны,
Висит неприветливый звон тишины.
Струится река грязно-серых колонн,
Вливаясь в проспекты, пугая ворон,
Дробясь в переулках на сотни ручьёв,
И город уже наводнён до краёв.
Безропотных улиц растерянный вид
Безликая масса заполнить спешит.
Замечено: чайки исчезли в те дни,
С последней надеждой умчались они.

Отдельные граждане трепетно ждут,
Что новые власти врагам воздадут.
Другие надеются, что не впервой
Беда обойдёт их дома стороной.
Но время уже покатилось скорей,
И улицы названы в честь упырей.
Чужие законы, уклад и режим,
И в школах детей учат песням чужим.
Грядущее в дымке, печальны дела,
Изломаны души, и часто тела.
И люди меняются очень всерьёз:
Кто делится хлебом, кто пишет донос.
С наводки соседской потащат в подвал
Того кто восторженно не зиговал,
Где чуждую речь, чужеродный язык
Вобьёт ему в горло доходчивый штык.

Повальные взятки, но волю купить,
Под силу лишь тем, кто успел накопить.
Отдай у шлагбаума людям с ружьём
Семейный тайник с уцелевшим рыжьём.
И даже не думай вернуться назад,
В отверженный богом пылающий ад.
Захочешь на старые фотки взглянуть,
И сам не поверишь, что смог улизнуть.
Оставшийся здесь – за судьбою бредёт,
И каждый свой путь в одиночку пройдет.
Но в каждой секунде старуха с косой,
И вечность хрипит депрессивной шизой.
Добыть пропитание нужно уметь,
Но кто-то способен гешефт поиметь –
Нажить капиталы и быть при тузах,
На чьих-то порою последних слезах.

Я – город истерзанный, город-урод,
Хмельные глаза и кривящийся рот,
Распятый свидетель вечерних облав,
Потеха румынских столичных шалав.
Из проклятых лет не забыто ни дня.
Ион Антонеску, ты помнишь меня?