Осенняя хандра

От пережитков высшими, кошмарно,  
Изнемогаешь, остывший ешь обед.  
С утра кровать себя вела как-то очень странно,  
А телевизор транслировал пресный балет.  


Ощущая экраном все симптомы болезни: 
То ли впрямь, то ли нет, то ли всё это ложь?  
Телевизор транслировал скучные песни,  
Что ввергали в меня ощутимую дрожь.  


Вдруг зрение падает, зови окулиста  
И тело трясётся словно желе.  
По телевизору встречают глухого вокалиста,  
Уж звуки пропали на громкой шкале.  


Я выпил гадкую волшебную микстуру.
По телевизору глухой певец всем, мол:
“Благодарю!” и скрылся за текстуру,
Он счастлив, а я зол.


Ушёл с экрана тот мужик, 
Надоело смотреть на жалкого кумира. 
Мне спрей от кашля в рот: пшик-пшик.
Получилось, мам! Вершина мира! 


Теперь пора залечь во мрак уныния. 
Я не медлил, как мог, и гнал гадость прочь.  
В душе литература, а в желудке химия, 
Уж только утро было, смотрю - уже ночь.


Тридцать семь и две – восемнадцать ноль-ноль,
Слышатся, слышаться, до-бемоль, ля-бемоль.
Тридцать восемь и три – девятнадцать ноль три,
Слышу, вопли певца где-то там изнутри.


Живой, но пока что во власти болезни, 
Мне голос подушки на ушко сказал: 
Лечись до конца и снова воскресни
И спой же, солист, чтобы восхитить зал!