Эшкамэшка

Без всяких кривотолков
Она сестра сове.
И морда злого волка
На светлой голове.

Бывает не бросает
К ногам свою же тень.
И ночью обожает
Летать, когда не лень.

В её глазах усмешка,
Улыбка — будь здоров.
«Что это?» — Эшкамэшка
Взметнула к небу бровь.
 
«Проделки великана, —
Сказало Полокалэ,
Вздыхая от ходьбы. —
Гигантские грибы».
 
Опять на горизонте,
Как пять холмов-опят,
Совсем не по сезону
Столбы грибов стоят.

А это просто люди
Вдали могли пальнуть
Из ядерных орудий,
Чтоб реки повернуть.

Героям нашим рано
О людях что-то знать,
Про те людские планы
На юг все реки гнать.

И девочка-малышка,
И страж садов живой
(С соломой из-под мышек)
Направились домой.
 
Вокруг них — лес,  а кроме —
Цветущие поля.
Всё называлось Коми,
Прикольная земля.
 
Везде большие глыбы,
Зимой по горло льда.
Здесь есть сосна и рыба,
А главное — вода.
 
И жили шестилапы!
Но вроде бы ушли.
А Полокалэ с лапой
Тут к чумам подошли.
 
Друзья залезли в крайний.
Очаг плюс много дров
С фрагментами кусаний
Там первых комяков.
 
А может, эльфы это,
Летучие как ртуть,
В шалашик из брезента
Успели прошмыгнуть.

Они едят орехи,
А с виду светлячки.
У них свои доспехи
И синие очки.

Непрошеные гости
Расселись у огня.
По-коми — «сорти-кости»,
А перевод — «хмурня».

Сто восемьдесят точек
Страшила насчитал,
Эльфийских мам и дочек,
А часть в карман убрал.

Страшила — Полокалэ.
Ну, пугало оно.
С ним Эшка начинала
Мутить уже давно.

Ан нет, по той дорожке,
Что свили до луны,
Сияя, сорти-крошки,
Спустилась Гэрд-Веж Йи.
 
Гэрд — рыжая, с полшила,
Наверное, как раз.
И сразу положила
На Полокалэ глаз.

А родственные эльфам
На крыльях существа
Взгляд в Гэрд бросали мельком.
Та им сказала: «Ба!

Миндальки мне!» — наехав
На их лесную рать.
Хотелось ей орехов.
Что будут белки жрать?

Ну, эльфы-лилипуты
Ответили: «Мый ли!»
И через три секунды
Орехи принесли.

Затем они пропали,
Оставив в небе след.
Всю ночь друзья не спали —
Прожгли им эльфы плед.

Но утром эти трое
Поели миндали
И в бодреньком настрое,
Красивые, пошли.

Одежда впечатляет.
Не серое не то,
Какое нам являет
Российское кино.
 
Всё красное, в отваре
Из корня порошка.
В таком ходил бы барин
На ярмарке Торжка.

Гэрд, Эшка, Полокалэ —
Цари, пойди ограбь!
А солнышко лакало
Из рек глубоких рябь.

Вдруг хлынул дождь. Все окнув, —
Под дуб, ему сто лет.
А пугало, размокнув,
Похоже на скелет.
 
Но высохла солома —
И снова как дурак!
Из леса вышла Ёма,
Ну местный их ведьмак.
 
«А где мои миндальки?» —
Спросила тут она.
«Мы съели». «Вот медалька
За это вам одна!»
 
В глазах у Эшки дули,
Открыла Гэрд-Веж рот.
Кого-то им толкнули
Из-за спины вперёд.
 
«Меня зовут Чупошка», —
Тот кто-то говорит.
Веснушчатая крошка
В одних лаптях стоит.
 
«Вот будете теперь вы
Племяшечку любить!»
Страшила начал первый:
«Мы любим только бить!»
 
«Ты пожалеешь скоро!» —
Свернула Ёма в лес.
На трёх напала дрёма,
А злой ведьмак исчез.
 
Очнулись — тут Чупошка!
Из кулачка песок
Струится, и всё ножкой
Она сдвигает вбок.
 
На пугало косится,
Её глаза блестят.
Но Гэрд-Веж сильно злится,
Как десять негритят.
 
Увидели огромный
На горизонте гриб.
Так мир смешался с громом,
Что кажется погиб.
 
«Ха-ха, грибы откуда?
И этот страшный дым!» —
Чупошкин почему-то
Смех прозвучал святым.
 
«Зачем же ты смеёшься?» —
Не поняли друзья. —
Довольна, что убьёшься?»
«А что, поржать нельзя?
 
Какие ж вы зануды!» —
Нахмурилась она.
И в реку в ту минуту
Там рухнула сосна.

Их окатили брызги,
Взметнувшись до небес.
«Спасибо замухрышке!
Тебя послал нам бес!»

«Причём тут бес, невежды?
И кстати, я нага!
Дай мне чуть-чуть одежды!»
«Нарви вон тростника!» —
 
И пугало соломы
Для Чупы пожалев,
Полезло в пыж сосновый,
Кряхтя как старый лев.
 
Спустя шесть сек навскидку
Уже трясла река
Юбчонку и накидку —
Наряд из тростника.
 
Четвёрка в грубой лодке,
На той большой сосне,
Плыла, смеясь в три глотки
Над Чупой в тростнике.

На шее у Чупошки
Какой-то знак сверкал.
Летели с речки мошки,
А с неба — птичий кал.
 
Помёт — «Какой он кислый!» —
В рот пугалу попал.
Тем временем ослизлый
Заметили причал.
 
К столбу привязан кто-то,
Порой накрыт волной,
Болтается как шпрота,
Кивая головой.
 
Кричит он что-то слабо —
Тут ветер и прилив.
К ногам сползают крабы,
Но парень ещё жив.
 
Чупошка медальоном
Взмахнула и — о, да! —
Одной волной зелёной
Ушла от ног вода.
 
Не съели крабы, раки,
Прокашлял человек
И на вопрос ватаги
Ответил: «Я Боб Джек!»

Накаченный парнишка:
Бицуха, грудь… Брюнет!
Глаза большие слишком —
Таких здесь, в Коми, нет.

А Гэрд, и Чуп, и Эшка
Замаслили свой взгляд —
Понравились им внешка
И мальчика наряд.
 
Вернее, нет наряда,
Почти совсем он гол.
Рука задела чья-то
Его случайно, мол.
 
Теперь сменился главный
Объект девчачьих дел.
Боб Джек свалился плавно
В объятия женских тел.
 
Полдня его таскали,
Крича по ходу: «Ик!» —
Девчонки не икали,
То радости был всклик.
 
Да, парню предстояло
Тут многое узнать:
Нет слова «одеяло»
И даже слова «мать».
 
Три вида «нет» есть в коми,
Одно лишь только «да» —
И то пришло когда-то
Из русских языка.
 
Привычки поражают:
Так выкопав сорняк,
Опять его сажают
Вдали от сорных бяк.
 
И коми свято верят:
От них сорняк уйдёт,
Весь луг его собратьев
На дальний перейдёт.
 
Проснулся Боб под вечер.
Девчонки в ряд сидят.
Он жив, не изувечен —
Защупали до пят.

Здесь рядом стол и яства:
И пистики, и сур.
Подруги все без хамства,
Похожие на кур.
 
А Эшкамэшка нежно
Склонилась к пацану,
Кудряшкой белоснежной
Щеку задела: «Ну,
 
Ты знаешь, твоё имя
На нашем языке
Значение имеет —
Чурбан шальной в руке».
 
Подружки засмеялись,
У всех лицо горит.
Две нывки тут поднялись,
А Гэрд Веж говорит:
 
«И также означает,
Чего мы лишены.
У нывок не бывает,
А этим — пристегни!»
 
«Нам, пугалам, не надо! —
Ввернуло в общий смех,
Поймав взгляд, Полокалэ. —
Но Боба ждёт успех».
 
«Я ничего не понял,
Не пошлый, не люблю», —
И пару макаронин
Поднёс Боб Джек ко рту…

Ещё там много было
С друзьями авантюр:
Шторм, взрывы, крокодилы —
Всё долго чересчур.

Поэтому я вкратце:
Взял в жёны Бобби трёх.
В том Коми можно, братцы,
Но после он оглох.

Согласен, это — вилы!
И виноват не крик.
Природа защитила
Бобца от их интриг.

А Полокалэ лишний.
И он, увы, сгорел.
Такой вот вам торт с вишней,
Плюс край весь опустел.

Вернее, это минус.
Чупошку чёрт забрал.
Гэрд-Веж твердила: «Скинусь!»
А Эшка: «Боб достал!»

Вернулись шестилапы,
Шерстистый носорог.
Уехал Боб, без папы
Детей свезли в острог.

Но если без нотаций
И прямо в глаз, не в бровь:
Да, крах цивилизаций —
Несчастная любовь.