Глава XVII. Мои друзья - мои путеводные звёзды

У меня плохое предчувствие. Последние ночи я совсем не спал. Пытался писать последнюю, XX главу – уже мозг выкипел. Это было стрёмно – вспоминать то, что так сильно пытался забыть. Я куда-то очень спешу. Но не знаю куда… Ладно. Пути Господни неисповедимы. Но есть вещи, которые от меня всё-таки зависят. Например, я могу написать эту главу, и она будет наполнена моими искренними чувствами. Уже не плохо, да?

Итак, эту главу я хочу посвятить моим друзьям. Пусть они не всегда были со мной и не всегда были мне друзьями, но я всё равно очень им благодарен. Без них я бы не написал эту книгу, потому что просто не начал бы её писать. Ведь это они надоумили меня на это. Кто-то прямо так и сказал, а кто-то намекнул – но это не важно. Главное факт: я скоро допишу эту книгу, и она выйдет в свет, будучи комком зла и несправедливости, катящимся по новорождённому миру добра и справедливости, чтоб его!

Но не суть. В общем, каждый из них был для меня путеводной звездой, пусть и ненадолго, но, главное, что… вовремя.

Крег Уингстронг (Kreig Wingstrong).

Крег. Ему шло это имя. В смысле всем идёт своё имя, просто ему как-то особенно. Наверное, это связано с его шрамом. Когда нашу Бэтти подбили, по лицу Крега полоснули раскалённые осколки, оставив три шикарные ровные параллельные линии на правой стороне: одна шла от подбородка и заканчивалась под ухом, вторая – от центра щеки до уха, и последняя – от «гусиных лапок» через висок, создавая рисунок на шевелюре. И Крег пользуется этой фишкой, чтобы добавить себе очков самолюбия и женских взглядов. Он умеет быть красивым и мужественным одновременно. Не то, что я… Я рад, что в моей жизни встретился тот, на кого я мог бы ровняться, на кого я мог положиться, если мне нужно было спросить совета. Спасибо тебе, Крег! Ты был для меня живым доказательством того, что любовь и мужественность существуют. Спасибо тебе за всё!

Льюис Баттлер (Lewis Buttler).

«Я Льюис, можно просто Лу», – это были первые слова, которые я услышал от Льюиса, когда мы познакомились. У него был басистый голос, круглый пивной живот и карие непринуждённо-жестокие глаза. Он мало кому нравился. Хотя, я не знаю нравился ли он хоть кому-нибудь вообще. Мне он не то, чтобы нравился, просто с ним было очень комфортно говорить на такие темы, которые заставляли бы меня краснеть, рассказывай я их кому-то другому. А Льюис никогда не был против послушать мои откровения, что не было странным, учитывая его любовь к шлюхам, инцестам и свежим сплетням. Но меня до сих пор удивляет, что он никому никогда не рассказывал то, что говорил ему я. Я мог на него положиться в этом плане... Чёрт! Да даже Крег после нескольких бокалов медовухи начинает рассказывать нам о том, что говорила ему жена. А Льюис... Льюис умел хранить секреты... даже будучи в стельку...
В голову приходит один случай, который, я считаю, будет наиболее показательным, потому что это случилось ещё до Второго Пришествия:
Однажды мне опять стало невыносимо одиноко, и я решил позвать Льюиса в какое-нибудь кафе:

Я – Слушай, давай сходим в ресторан – посидим, пообщаемся. Мне это нужно.
Л – Прости, братан, я бы с радостью, но я сейчас на мели.
Я – Я заплачу за тебя, Лу. Какую кухню ты любишь?
Л – Я люблю все кухни, чувак!
Мы пошли в китайский ресторан. Я всегда любил китайские пельмени. Особенно с говядиной. Они подавали их на подносе вместе с горячим бульоном со свежей капустой. К ним также шли три соуса: соевый, острый с перцами и красное сухое вино. Макать пельмени в последнее было чем-то изысканным.
Я – Льюис, помнишь, я рассказывал тебе о Бэтти?
Л – Да, кажется, мы с тобой ещё продумывали ход твоих действий по ухаживанию за ней.
Я – Она меня бросила.
Л – И почему же?
Я – Она постоянно повторяла, что она меня недостойна. А когда я попытался обнять её, она закричала и стала отбиваться. Как будто я мог причинить ей вред. А ведь это был единственный раз, когда я до неё дотронулся… и последний.
Л – А о чём ты с ней говорил, в смысле, ещё до того, когда вы разошлись? Надеюсь, не о том же, о чём и со мной?
Я – Нет, Лу, конечно, нет! В смысле… не обижайся. Я был с ней, может, не так откровенен, как с тобой…
Л – Ты опять был просто собой, да?
Я – Да, Лу. Но я не могу иначе!
Л – Да можешь, просто не хочешь! – Льюис вздохнул, – или тебе просто не везёт.
Я – Мне всегда не везёт, Лу, если речь идёт об отношениях.
Л – Ну, ты хоть с родителями пообщался? Помню, у тебя были какие-то планы…
Я посмотрел Льюису в глаза. Он всё понял.
Л – Это п****ц, чувак! У тебя такая х****я жизнь. Я бы на твоём месте просто не рождался.
Я – Но я же родился, Лу. Что мне теперь делать?
На некоторое время образовалось затишье.
Л – Тебе нужно написать книгу.
Я – Что?
Л – Да, тебе нужно написать книгу. У тебя интересные мысли, они захватывают… Но проблема в том, что их слышу только я, а ведь они могут быть интересны и другим людям. Тут ведь дело в чём: ты разговариваешь со мной о тех проблемах, которые близки абсолютно каждому, но не каждый способен выслушивать их ЛИЧНО от ТЕБЯ – ты довольно яркий человек, это их слепит, заставляет морщиться и испытывать неудобства, тем более, что ты говоришь об этих проблемах СЕРЬЁЗНО, а не для пикапа какой-нибудь сучки… это всех пугает, Дэниел. Даже я с тобой чувствую себя неловко, понимаешь?
Я – Ну, наверное…
Л – Блин, чувак, именно из-за этого никто не хочет с тобой встречаться: ты слишком честный, ты никогда не пытаешься кого-то закадрить или победить в споре, потому что, видите ли, ему нужна «настоящая Любовь» и «Истина в последней инстанции». Но это ненормально, чувак! Здесь все врут. Здесь нужно врать. Иначе в мире станет слишком скучно, понимаешь? Как можно жить без задоров, интриг, неоправданных ожиданий, спонтанных соитий, нечестных побед в конце концов?
Я – Но, Лу! Я же не говорю, что ВСЕ должны быть такими! Пусть таким буду только я один, ведь это…
Л – Так в этом-то твоя проблема, Дэн! Ты такой ОДИН! Кому ты такой нужен?

Льюис был прав. Я совершенно один. У меня никого нет, и вряд ли когда-нибудь будет. Но буду ли я – Я, если позволю кому-то, кто согласился бы быть со мной, изменить мои самые яркие очертания? Какой тогда смысл быть с кем-то, когда тебя самого уже нет? На это Льюис мне ничего не ответил. А я остался с самим собой. Почему так сложно быть собой и при этом не быть одиноким? Думаю, на этот вопрос мне не ответит даже Сам Создатель. Вы только вдумайтесь: в Мире не было ничего, кроме Него. Он был СОВЕРШЕННО одинок, и поэтому решил создать себе маленьких копий, которые якобы Им не являются, чтобы хотя бы на мгновенье почувствовать Себя рядом с кем-то… Господи, вся эта Жизнь – сплошная ложь. Неужели именно ТАКОВ Твой промысел? Враньё ради спасения от одиночества? Хотя Кого я спрашиваю… И да, как и посоветовал Льюис, я сейчас всё это записал.

Дэвид Миллер (David Miller).

Образ Дэвида – это моё альтер-эго. И я хочу сказать ему спасибо: он позволил мне прожить лучшую жизнь, нежели у меня была… более интересную и насыщенную любовью и страстями, которые, я уверен, должен испытывать каждый, но не у каждого получается… не каждый имеет возможность любить, ведь не у всех есть любимый человек перед носом… А я буду любить вечно, потому что Единственный, Кого я теперь люблю в этой жизни, уже забрал к Себе того, которого я любил всю свою жизнь, и с кем с нетерпеньем жду встречи на Небесах, Где мы, конечно же будем в безопасности, и Где никто не сможет нас разлучить… И за это я им обоим благодарен.

Гарри Лэрэми (Harry Laramie).

Гарри, ты мой лучший друг, на все времена. Спасибо тебе за классное детство! Моему сердцу всегда было с тобой хорошо, потому что ты всегда оберегал его своей любовью. Ты позволил ему раскрыться и научил его всегда видеть свет, даже когда темнота ужаса скрывает от нас Истинное Солнце. И ты смог побыть Этим Солнцем для меня, когда моё сердце больше всего в этом нуждалось… Прости, что я не сберёг твоё. В сравнении с тобой я просто слабак, Гарри. Прости меня… Покойся с миром, дружище.

Пак Чекстоун (Puck Checkstown).

Он был для меня как второй шанс после Гарри. Пак заглушал моё чувство вины и давал надежду на полное искупление. Но я не смог ему помочь, как и Гарри в своё время… Я снова убежал… Я уже так много написал о тебе, не знаю, чего и добавить… Ты был самым добрым парнем в Последней войне. Просто «солнышком» нашего Корпуса. И мы все тебя помним и очень любим. Спасибо тебе за твою смелость быть добрым. Мы этого никогда не забудем.

«ЗВЕЗДА ПО ИМЕНИ ПАК»
Счастливый Крег, несчастный Гарри,
Премудрый Льюис, дикий Дэйв,
И сердце Пака видно в гари,
Ведь я не смог его сберечь.
Я не помог ему вернуться
И гнева Божьего не смог пресечь,
Когда весь Мир перевернулся,
И Он потребовал грехи прижечь,
Изрезав вены именами
Давно забытых тёмных дел,
Но Солнце здесь! Не за горами!..
Оно висит… над кровью наших тел.