Старый фельдшер

 
                Е.В. Братухину
               
      Дело идет к вечеру.   Темнеть стало  рано.   Надо бы свет зажечь,  а дом  напротив так и будет стоять с  темными окнами. Окошки  днем и  ночью  задернуты  плотными занавесками.  Так распорядилось  время. Хозяйки, бабушки Лены,  уже  два года, как нет в живых.
     Старики в  деревнях  живут подолгу.  И она до девяноста дотянула, последний год была не в могуте,  сын ее в город звал.   Нет,  дома осталась. Не пенек, душа        живая.  Не раз, не два, много  раз Данила Борисович в гостях  у  ней бывал, она заходила, благо всех делов-то  было  через дорогу перебежать. Она всегда ласково встретит, даже если недомогает. До конца дней своих рассуждала Елена Осиповна здраво, гоношилась возле печи.  Дочь, тоже уже на пенсии, здесь же на соседней улице  недалеко живет, она и ухаживала  за матерью.  И вот дыма из трубы не увидел.
      
       Остался дом один, справно стоит, но как неразговорчивый  бобыль,  смотрит на всех угрюмо. И хозяин у него есть, то сын бабки Елены, что в городе живет. Сюда он уже не вернется.  Дом большой, не слишком старый, не требует срочного ремонта,  жить в нем можно. А появятся ли в нем  новые соседи?  Едва ли...   Продать его не удастся, да кто ж его купит?   Для дачи дом не подходит - слишком далеко отсюда  до города.

      Селу больше двух сотен лет.  Но за последние два десятка  село  заметно поредело. Идешь по улице, молодежи нет.

       Данила Борисович смотрит в окно. Пришла и к нему  осень,   Скоро, через месяц  стукнет  семьдесят.  Юбилей. Незаметно исчезает в нем бодрость духа. А ведь была еще года три назад.
      Надо будет день рождения справлять. Люди ждут. Пора что-то к столу придумывать. Пора. Соберутся дочь с  внучатами, а может, и  сын появится, коль найдется у него свободный денек.  Приедет к отцу-матери. Чем кормить, угощать?  Чем угодить? Жена будет счастлива, коль удастся собрать всех-всех.

     Пустеет  деревня… Дом, который он раньше как бы и  не замечал,  вдруг приобрел особый смысл. Он стал для Данилы символом нахлынувшей душевной пустоты.  Не один теперь такой дом найдешь в деревне. На каждой улице есть такой, несчастный, покинутый. Вот они живут теперь вдвоем с женой, жилым духом в доме пахнет. А что будет потом, неведомо.
  Купить бы этот дом напротив, для сына. Были бы мы, старики под присмотром. Да не вернется сын  на родину, в родные места.  У Лены Осиповны сын все же иногда приезжал на день-другой, а мой носа не кажет. Она говаривала, в  родном доме каждый кирпич свой, каждый душу греет. Скучала в одиночестве. То мужа вспоминала, то сына.  А родители не вечны.   

     Или можно было бы купить любой другой дом  на выбор, да не вернешь дитя в родное гнездо. Это только   птицы перелетные возвращаются в родные края.
   
     Данилу Борисовича все знают, с почтением относятся.  Полвека назад  появился он  деревне,  тут женился, тут детки  встали на крыло. Всю жизнь проработал он  фельдшером в местной  больнице. И  всех  жителей  знает поименно. Все побывали в его кабинете не раз,  с каждым на улице он раскланивается,  понимает  их заботы и радости. Люди любят с ним поговорить.  - Был бы я писатель,  огромный роман написал бы, - улыбается он, когда собеседник рассказывают ему про очередной забавный случай.               

   Не стало больницы, даже фельдшерского пункта.  Это в деревне не первая всеобщая беда. Есть вещи для людей похуже наводнения.  Пропали деньги, что старики на черный день собирали.   Разрушили совхоз. В  один день люди оказались  без работы.  Прикрыли теперь вот   больницу. Но он  все равно  свой фельдшер для односельчан, хотя он  уже давно на пенсии.
   Врачи, -  их было четверо, больница была хорошая, деревня большая, - уехали  куда-то. Последняя докторша, уезжая,  сказала:  «Ну, теперь ты один в деревне врач.  Не болей. Люди будут к тебе ходить,  будешь здесь самый нужный человек»...
Так оно и получилось.  Люди приходят: - Что посоветуешь?

    Больница стоит пустая, всё из нее повывезли.  Жителям за лекарством приходится за несколько  километров ходить, в соседнее село. На несколько сёл аптека одна, одна поликлиника.  Заболеет  человек, остается без пригляда. А стариков много, молодые уезжают, старики остаются. Вот и Лены Осиповны не стало, добрая была соседка. По-всякому бывает. И плохо порой кончается. Привычное дело. Надо людям  помогать.



    Стучит в  окно девчонка. Легко одета, а уж осень на дворе. Схлынуло летнее тепло.
-  Данил Борисович, пойдем к нам. У нас малыш заболел.  Меня за  Вами послали.
   Пришлось ему одеться и идти на другой конец села.
   
     Девчонка шустрая, остроглазая.  Путь провели в разных разговорах.
    - Вы меня помните? Лёвкина я. Таня Лёвкина. За вами послали. Не знаем, что делать с малышом.
   Говорливая: -  Помните меня? - продолжает, - Я в десятом учусь в городе. На паоу дней приехала. Там  у брата маминого  живу,  лето дома провела.  Дед Лёвкин,  знаете, гармонист?  В совхозе трактористом работал.  Смешной он у нас, как песню по телевизору услышит, сразу за баян берется.  И песни поет. Патриотические, военные сильно любит. Я уж таких песен и не знаю, редко теперь старые услышишь.
-  А ты какие поешь?
-  Другие, молодёжные. У нас в школе ансамбль есть, дискотеки разные бывают. В школьной столовой, в обеденном зале большая сцена устроена. Ребята по вечерам выступают.
- Ну, школу закончишь, какие  планы?
- Дальше учиться. В медицинский собираюсь  поступать. На лечебный или на  педиатрический.
- Вишь как.  Будет у  меня замена.  В село-то поедешь?
- Не страшно, я же здесь выросла.
- Да вот беда, больницы больше нет.
- Наладится все, Данила Борисович.  Поймут в Москве, что Россия это не только большие города,  что и поля, и перелески, и поселки ей нужны. Не столь простор, сколько люди нужны.
- Здраво судишь. Сколько летчиков, моряков, гагариных, королевых  разных на селе родилось. Ломоносова все помнят. Русь селами славилась. Гжатск, Холмогоры. По всей стране такое поветрие.
- Мой отец тоже так рассуждает. Не видят людей, им дела нет до бед наших.
  Помолчали.
-  Парень-то у тебя здесь есть?  Учись, Танюша, и знай,  Данила Борисыч тебя ждет.  Небось, замуж не  пойдешь за деревенского?
-  А что? Пойду. Вон Володька Воротников  в город  уехал, так уже через
три года  себе «тойоту» купил.
-  А в деревне не останешься?
-  Не знаю.  Может, все-таки в городе жить будем. Здесь, папа говорит, работы хорошей мужику не найти!
-  Ну, вот дед был трактористом,  отец  тоже с техникой  работал в МТС. Вот  еще у вас в семье теперь малышок.
-  Ага. Только брат тоже, вроде, уезжать собирается. С ребенком  маленьким какая тут жизнь…
-  Какие вы  деловые все стали...

- Как мальчика назвали? Что случилось у вас?
- Костиком.  Костя. Мать  умучилась с ним. Плачет он, в кашле заходится, хрипит   надсадно, до синевы. Мы уж не выдерживаем.  Не помогает ничего. Молоко с медом  в   ложечке даем.  Сколько ни укачиваем, не спит. А Валя,  мать, тоже плачет, жалеет. Болеет он.
- Посмотрим, посмотрим. Не простудили? медок, молочко - это природа, да во всем мера нужна.
     В доме их ждали. Свет был во всех окнах.  Собака во дворе было залаяла, но замолчала, увидав Таню. Расстроенная мать слабо им улыбалась.
    Вымыв руки, Данил Борисыч двинулся  к детской кроватке:
-   Ну, где ты,  самый юный на участке пациент? Константин-свет- Лёвкин Павлыч Михайлыч. Давай-ка, мама, распеленаем сыночка. Лежит как кукла, ни рукой, ни ногой. Ножками сучить надо.
  Ребенок сразу же замахал ручками.  Доктор дотронулся до ладошек, малыш крепко уцепился за пальцы.
  - В деда пошел. Механизатором будет. Крепко руль держать будет. Скоро в ладушки будем играть.   Перекутываете вы сына.  Видите, кожица краснеет. Гуляли?
  - Так болеет он.  Нельзя, простудим.
  - Не простуда.  Коклюш это. Прививку-то, АКДС делали? Вроде нет маленьких в деревне, п вот на тебе... Переболеет, пройдет. Привитый он, как  это вас заболеть-то угораздило?   Хотя чему удивляться, семь бед – один ответ,  и береженого бог бережет.
- Я боюсь, Данил Борисыч, я этот подарок из города привезла, - вступила в разговор Татьяна
- Ничьей тут вины нет. Помнишь нашего детского врача,  Лизавету Идьиничну, первой она из больницы уволилась. Детишек не только в поселке, в округе нет.  Первый звоночек тогда был.  Кончились вдруг первоклашки.  Был бы налажен быт, были бы.

   Костик ваш под приглядом.  Может и моя вина, не доглядел. Не стало детей в  поселке,  вот теперь ни больницы, ни школы, клуб закрыт.  Ломать – не строить, и  не строители нынче в почете у власти,  а торгаши.  Вот и хиреет жизнь.

  - Гулять обязательно. И свободу дайте ребенку, повесьте погремушку, пусть  ручками тянется. - Правильно, Костя?  - Ну, ну, успокойся, не хнычь.   
      Вылечим вашего  сыночка, мамаша! А ты, Костя, скажи маме, чтоб колыбельные  песни пела. Ребенок  голос матери среди сотен других узнает...

     Отца отправили на машине в соседнее село в аптеку.
   - Вы не  против, если я у вас ночь проведу?  Бросьте мне подушку на диван.
   Данила Борисович  уже дремал.  Во сне увидел он посиневшего, задыхавшегося малыша.  Испуганно стряхнув   сон, увидел ,- нет, ребенок спит, мать около него  Привезли лекарство.   Все благополучно.
     Утром его ждал стакан кофе с молоком на столе, сметана. Немудреный завтрак.  Люди ходили на цыпочках вокруг  него.  Светало...

        Он шел домой умиротворенный.  Солнце легко поднималось вверх. Небо голубело. Осенняя холодная синева застилала небо до горизонта. Узкой яркой ровной полосой на небе  шел след от реактивного  самолета.
     След четко  разделил небо на две половины. Так всегда  в жизни. Резкая грань.  Было видно, что есть где-то за горами-долами другая жизнь.
    Деревня и город.  В городе теперь платные больницы. Богатому все нипочем. Любая беда по плечу.  Прыщик вскочил,  чуть чихнул, деньги плати, десять врачей прибегут лечить. Праздная городская  жизнь, беззаботная. Там есть шумные улицы, потоки  нескончаемые  машин. Другой темп жизни у них,  городской, быстрый, нервный. А по большому, есть ли жизнь? За счастьем гонятся в одиночку. А тут неторопливый  сельский быт.  Не может быть на большой лес один муравейник. Слабнет тут жизнь год от году.

   Четко обособились два мира – один деревенский, умирающий по чьей-то злой воле, и другой  - мир колбасного изобилия, ненатурального молока,  сладких пряников  и дорогих сластей.  Данила Борисович, с его небольшой  пенсией, едва ли бы прожил там хоть один месяц. Здесь  еще хватает на одежду да обувь, раз в год  что большое купишь, - а как там?  За квартиру отдай сумасшедшие деньги. И что самое плохое, не нужен там никому  человек.
   А здесь и люди хорошие, и картошка, и десяток куриц во дворе. И соседи не медведи. Молочко не магазинное, настоящее.

    Идет Данила Борисович  уверенно по деревне. Но сомнения   заползают в душу. Может быть, уже пора им обоим с женой в город к  сыну перебираться? Только безделье там скоро здоровье подточит.  Нужный он здесь человек.
    Хоть школа пока есть, одна на три села. Да коль подумать,  без молодежи в селе кому она нужна будет?  И ее закроют. Тяжелые будни. Как говорят, приехали...
   Так ведь у Лёвкиных ребенок. Не подозревает о сложности бытия.  А Татьяна молодая, тоже уже городская,  жизнь на селе уже не приемлет. Что  стало не так, не поймешь.  Были хлебные поля,  стоят, заброшены, зарастают  лесом.  Молодые елки, сосны  уже стеной  стоят. Всё, что строили, порушено. Пойми, кто виноват.

     Деревня оживет, когда  жители увидят, что они  нужны друг другу.  Нужно создавать, а не рушить все подряд. Нужна хорошая дорога,  школа, поликлиника, магазин, клуб, библиотека. Сдела дорогу, строй школу. О людях думайю Раньше все было, куда все подевалось?    Деньги людям хуже  уксусной кислоты душу разъели,  жизнь порушили. За  что боролись, на то и  напоролись.

     И вновь он заулыбался. Лёвкины. Может, увидит  Константин здесь другую жизнь.   Поймет власть,  что не рушить, а созидать надо. Надо земельку пахать, поля засевать, скот разводить.  Учить, лечить,  стараться,  чтобы каждый себя в жизни нашел, понял, не в деньгах счастье, а в достойном   существовании  среди счастливых, умных людей.
      Лёвкины! Спасители они!..
   

     Вот-вот  юбилей. Большая, но совсем не радостная дата. Пора сзывать родных и знакомых. Производить подсчет тех, кто друг, местный старожил, вспомнить тех, с кем время развело, родных по крови, близких, их немного осталось. Младший брат, года три назад приезжал с племянником,   сестры уже десять лет нет в живых, она была старшим ребенком в семье, - сестры нет, а мы, братья, живы.  Бывая в городе, коляску с малышом редко увидишь. А здесь и подавно нет. Вот разве Костик появился.
    Думаешь, и будто разговариваешь с судьбой, и не знаешь ее планы.  Валидол с собой приходится носить, коробочка  в кармане.  Стало сердечко  шалить. То что знал отдаленно, абстрактно, вдруг оборачивается  обыденностью.   И вот подошел этот день. Не за горами был.  Вот, батенька, и тебе  семьдесят.

    Проснулся рано, и не зря, возле ворот  уже две легковушки стоят, огромная машина  брата Александра Борисовича и вторая племянника, Максима, тоже с семьей.  Брат младший – человек в городе  известный. Большой человек, доктор наук, преподает в медицинском вузе. Он на шесть лет моложе,  но смотрится моложаво. стоит, легко поеживается от озноба.
       Холодновато.  В легкой-то курточке. В калошах на босу ногу Данила Борисович  выскочил за ворота на улицу, когда брат, лва семейства уже начали выбираться из машины.
  - Здравствуй,  Сашенька.  Какие молодцы, приехали!  - начались объятья и поцелуи, все по-родственному, с чувством.
  - Два с половиной часа в дороге,  Асфальт провели, дорога понравилась.
-  Давайте, давайте в дом. А мы сына еще ждем.  Вчера звонил,  сказал, приедет.
- Все соберемся. Нас немало.
- Дом большой, хорошо устроимся. Мать, иди, готовь чай.
- А мы тут своего всего навезли. На всех с лихвой.  Открыли багажники, и  началась  перевалка  багажа из обеих машин.
- Ну, всего навезли, на неделю всем хватит. Что ж вы так расстарались!   Чайку выпьете, и располагайтесь на отдых. Встали сегодня ни свет, ни заря.
- Нет, Данил, мы решили по селу прогуляться.  Посмотреть охота на деревенскую жизнь, какая теперь она.
- Всякая. От самих во многом зависит, какая она. Трудная, как всегда. Легкая она и не была.   Многие стали отхожими,  вербуются на Севера, за хорошими деньгами гоняются,  Першины вовсе на море уезжают, на морской рыбзавод. Кто как живет.
-  Да, нового жилья, проехал, не строится
    Тем временем подъехал и сын: - Ну, папа, мы всю округу напугали. Люди думают, праздник какой.
- А как же, суббота, воскресенье,  у Данилы День Рожденья.

     Они всей ватагой шли по улице.  Люди выглядывали, выходили на улицу. Дошли до Лёвниных, другой конец села  Собачонка залилась лаем.  В окно выглянул  Павел.
    Данила  Борисович  расплылся в улыбке:  - Павел, мы тут большого доктора привели к вашему Костику. Доктор  медицинских  наук,  наш  Александр Борисович, встречайте!
    Ворота распахнулись,  выстроилось все семейство,  Зашли в дом.  Впереди  всех Танюшка:
   - Здравствуйте, здравствуйте! Лёвкины мы.
   Костик застеснялся, но пошел к Даниле Борисовичу на руки.
   - Знаем мы Лёвкиных.  Пришли хозяина на наш день  рождения  позвать.  С баяном. Ты селе известный гармонист.  В Доме Культуры выступал. 
   - Павел Иванович,  иди к нам,  песни попоем.
   
    Обратно шли по улице с баяном. Распевали любимые  песни. У Александра Борисовича оказался  прекрасный голос.  –  Пара, две репетиций, у нас был бы прекрасный дуэт,- с восхищением говорил Павел Лёвкин, - мы бы первое место в области взяли...
     Чудеса продолжались. За столом начались подарки. Даниле Борисовичу подарили элегантный в темную полоску костюм, но главный подарок достался жене, ей подарили дорогую шубу.
    Не только  хозяева, гости сияли. Слова попросил Александр Борисович. Хорошо поставленным голосом, как обычно, будто в студенческой аудитории, он обвел всех взглядом. Установилась тишина. Стал вспоминать молодые годы,  как  пошел по стопам  брата, стал медиком.
     - Вот, дорогой брат, теперь нам нужно держаться друг за друга, жить вместе.  Когда мы ехали сюда, говорил я с женой. Она на пенсии, мне скоро тоже предстоит стать пенсионером. Вспомнили мы свои сельские корни.  И решили так, -правильно  ли это? -  будем жить близко друг к другу.  Решили мы купить дом,  что напротив.  Будем жить здесь,  хотя бы наездами, летом здесь, зимой в городе. Дорога хорошая,  машина есть.  Молодежь будет наезжать.  Не все же в городе, пусть молодые хоть отпуск проводят в деревне.
     Вдохновленный Лёвкин заиграл туш.  – Оживёт совхоз. Чур, я буду в нем гармонистом, то бишь, трактористом. А то  трактор без дела стоит.
      - А  мы с братом фельдшерский пункт откроем.  Я заведующий, а прием будет вести  доктор медицинских наук. Все по уму. Не зря брат учился.
     -  И Костик подрастет, и тоже доктором станет. Как Татьяна моя.  В области на конкурсе мы победим.
       Всем было весело. Оживет деревня, вернутся сюда хозяевами молодые, а старпки будут жить как испокон веков жили, до сотни лет без бед.