21. глава из поэмы Их разлучила война

И поднимаются в атаку
они опять в моих стихах.
Вступаю снова с властью в драку,
что женщин верность вам не “ах”,
когда мужья их погибают,
а жизни отдают за власть,
о них все власти забывают…
…и это лишь мучений часть.

Нельзя, власть, забывать о верных,
о жёнах, потеряв мужей
во временах военно-скверных,
о труженицах всех полей.
Они ж трудились за победу,
на их плечах лежал весь тыл,
все выдержали стойко беды…
Чиновник, неужель, забыл?!

Я вышел на тропу сомнений,
несостоятельности грёз,
но без учёта внешних мнений,
необоснованных угроз
не совершившихся прочтений
на светлом обереге в цвет
недопустимости прощений,
когда конечности грёз нет.

Не на запястьях озверенья,
на искромётности строки,
срывающихся намерений,
что от финала далеки.
Мои слова не убеждают,
напоминают молча вам
и вашу роль в том принижают,
разбросанную по стихам,

рождённым в час ночной тревоги,
но на пороге светлых дней,
где распростёртые подлоги
суть извращают, вместе с ней
и состояние удачи
по беспределу в передел.
А мысли скакунами скачут
в закат, который вновь зардел.

В кольце тревог, в кольце сомнений
нет вырваться наружу сил
из непонятности мгновений,
безудержно которые копил.
Иду опять ва-банк спросонья –
барьеров нет и нет преград.
Идущего не урезонят
ни загражденья. Твердь оград

в открытом поле с потрясеньем
от всей бессмысленности лет.
Но в исполнении осеннем,
там, где уже спасенья нет
от переменчивости звонкой
во всём движении вперёд
по состоятельности тонкой
в забвенье летних тихих вод.