Дикий волк

Я от людского своего
Вовек не отрекусь.
Ломали год и — ничего.
А нынче я боюсь.
Боюсь, что озверею и
Вцеплюсь им в горло я.
Но руки скованы мои
И правда не моя…

А правды сей таков итог:
Белел пресс-хаты потолок.
Моргал, искрился в лампах ток,
Сквозь тело шёл слегка.
И я уже не помнил сам,
Чего же надо кумовьям.
И этим ссучившимся псам —
Кто раньше был зэка.

Взлетела душа, покатилась, как с горки
По белому снегу до первого пня.
Очухался я, вижу — серые волки,
Сужая кольцо, окружают меня.

И я тоже волк, только дикий, без стаи.
Под ёлкой свернулся кровавым клубком.
И старый волчара, глазами сверкая,
Спросил: «Что ты делаешь в мире моём?»

И я ответил: «Сдохнуть я
Приполз на твой удел.
У нас и сдохнуть-то нельзя —
Бардак и беспредел.
Нас гнали суки до реки,
Но в брод никто не смог.
А там, где красные флажки —
Теперь пускают ток.

Пошла забава — из щенков
Шакалов вскармливать и псов.
А наших старых вожаков
Травить между собой.
И под шумок, как вожаки
Друг-другу щерили клыки,
Их брали в оптику стрелки
И били на убой».

Волчара постриг мокрый воздух ушами:
«Когда ты в побеге — собак не кляни.
Как в нашем миру, есть проход меж флажками,
Так в вашем есть шанс оставаться людьми.

Прощай! Скоро встанешь ты с лап на коленки,
А после и на ноги — братьям помочь».
И растворилась в пресс-хатных застенках
Стая волков, уходящая в ночь.

Пробили в бок и сон прошёл.
Воды плеснули бак.
Я прохрипел: «Ох, хорошо!
Продолжим, или как?»
Но то ли псам уже невмочь,
Толь сукам гону нет.
И стае уходящей в ночь
Я улыбнулся вслед.

Меня скрутили колесом.
Как был в браслетах я, потом
Тащили за ноги вдвоём
И к батарее — щёлк!
И я висел и сох, как снег.
И проклинал паскудный век.
И плакал словно человек,
И выл, как дикий волк.

На белом снегу я сдыхаю под ёлкой.
Не чуя ни шерсти, ни лап, ни хвоста.
Но никогда вам на дикого волка
Не вздёрнуть ошейник послушного пса.