Цугундер - 1

Я проверку просопел.
Дрыхнул в бане и…
На цугундер угорел
В наказание.
И три ночи на зубах
Шейк наяривал.
В самосвальных шконарях
Сны досматривал.

Например, лишь утро дня
Глаз обрадует,
И с тобой ли, без тебя
Шконка падает.
Это чтоб на путь ты встал
Исправления,
Чтоб сидел ты, а не спал
В заключении.

Вот сижу я, а кормёжка
Через день на одного.
Не дают, паскуды, ложку,
Чтоб не выточил чего.
Чтобы мысли, как удавку
Не вынашивал.
И у повара добавку
Не выпрашивал.

Вот он гад! Холёный зад.
Руки в брючики.
Говорят, что из котят
Варит супчики.
Подкрадётся, палкой шмяк!
Да оскалится.
А несчастный этак — мя…
И преставится.

Потому жизнь у зверья
И трагичная,
Что у повара статья
Неприличная!
Нам бы взять его — пришить
Не морочиться.
Но решили погодить —
Кушать хочется.

И звенит ключами ключник
Всем идущим на плацу —
«Шире шаг! Земной гадюшник!
Этот мир идет к концу».
По лекалу прокурора,
Мерке шмаера,
Макинтош пошили вору,
Вышло — фраеру.

Я задумался, подпёр
Дверь ушами, вот —
Слышу женский разговор
По душам идёт.
Толь со смыслом говорят,
Толь без смысла ли,
Словно вёдрами гремят
С коромыслами.

Вдоль по корпусу прошлись
С ароматами.
И цинично эту жизнь
Вскрыли матами.
Вот бы взять, да записать —
Уморились бы.
А в правительство послать —
Застрелились бы.

Но начальник местной шайки,
Из продажных, злобных псов,
Позакручивал все гайки
На заборе у болтов.
И забила столб в парашу
Его братия —
Вот вам, зэки, матерь вашу,
Демократия!

Вот те раз! А мы пемзой
Пятки чистили.
Собиралися домой
По амнистии.
Не пошли да ж мы в кино,
Бриться бросились.
Отрастили волос, но…
Опростоволосились.

Я ж вообще схожу с ума
На цугундере.
Это — как в тюрьме тюрьма,
Только в бункере.
Для бунтующих и для
Выступающих.
И для прочих, вот как я —
Засыпающих.

И сижу я на закорках,
Думу горькую таю.
Мне б воды, да хлеба корку,
Да на коечку свою.
Чтобы жизнь моя блатная
Позабылася.
И та вдовушка босая
Мне доснилася.

Я коленочки обнял
И раскаялся.
Что ж так мало своровал —
Что попался я!
Потому и здесь торчу,
Дурью маюсь я.
А не дай Бог, закричу —
Отоварюся.

Вот они! Того и ждут,
Чешут лапками.
Отвернёшься — загрызут
Вместе с тапками.
И все в палец толщиной,
Разжиревшие.
Так и шастают за мной
Озверевшие.

Расплела усы мокрица,
Присосалася к плечу:
«Дай-ка я тебе мошницу
Мой милок, пощекочу!
Будешь ты скакать, с мозгов
Пепел смахивать.
А ночами из трусов
Блох вытряхивать».

Я нечистую гоню
Вспомню вдовушку.
Да как глупо за свою
Сел головушку.
Взял я хату, вскрыл комод,
Шарил в пыльнике.
А потом, вот дернул черт —
В холодильнике.

Откусил гуся, глотнул
Из стаканчика.
И уставши прикорнул
На диванчике.
Вдруг — шум-гам, а на горбу
Потерпевшая.
И гусём меня по лбу,
Да промеж меня!

Говорю я: «Вы гражданка,
Самосуд чините зря!»
Но с солениями банка
Тут открылась об меня.
И шмат сала по сусалам
Мне обрушился.
Вот наелся до отвала,
Я накушался!

Помню лишь как прыгал пол,
Шкаф, да стульчики.
Я ж выплёвывал рассол,
Да огурчики.
Так и ёрзала на мне,
Словно конь ей я.
Эх, какие же в стране
Беззакония!

Я кричал ей: «Всё прощу!
Только будь моей!
Все издержки возмещу
Беззамужних дней».
Но такая, мужики,
С бабами беда —
Хочешь с ними  по-людски,
Выйдет — как всегда.

На бетонный пол слезою
Письмецо накапал я:
«Здравствуй!» Ну, и все такое…
А в конце — «Прости меня.
Ты приснилася босая
Нынче в бане мне.
Приезжай поближе к маю
На свидание».