Она всю жизнь стояла у дороги

(Со быдэс улонзэ сюрес дурын сыл;з)

Посвящается Ашальчи Оки - литературный псевдоним первой удмуртской поэтессы и писательницы Акилины Григорьевны Векшиной. Также известна как врач-офтальмолог, фронтовой врач, заслуженный врач Удмуртской АССР.

Она всю жизнь стояла у дороги,
Смотрела вдаль и сглатывала пыль.
Удмуртских женщин ведала тревоги
И знала их тяжёлой жизни быль.

Она сама из были этой вышла,
Судьбу поэта и судьбу врача
Определило той эпохи дышло,
С чужого ли, со своего ль плеча...

С самой собой остаться важно честной,
Всем внешним страшным бурям вопреки.
Цветок зубровка был малоизвестным,
Стал псевдонимом - Ашальчи Оки.

Решит отец - и Акилина в школу
Пойдёт учиться. Там её гнобят -
Не знает русский, терпит все уколы,
И все насмешки от других ребят.

Её шпыняют, а она смеётся,
Её толкают, а она встаёт.
Встаёт как воин, как над миром Солнце,
Хоть путь тернист, она идёт вперёд.

В глазах её глубинное сознанье,
Удмуртский дух и стон родной земли.
Она Богов великое созданье,
Они её поэтом нарекли.

Их 37, всего стихотворений,
Язык удмуртский бьётся, как родник.
20 век. И смена поколений.
И строй меняет главный большевик.

«Сюрес дурын». По-русски «У дороги» -
Увидел свет. Московский Центриздат.
Он сборник этот выпустил в итоге,
Хотя чинилось множество преград.

Ведь Наркомпрос Удмуртии не принял -
В стихах не видно времени шагов,
Поддержки нет политики. Предпринял,
Что только мог, на всё он был готов

Друг Ашальчи, ещё одна легенда,
Что оклеветан будет и убит.
Ну, а пока у Кузебая Герда
Такая радость, голос так дрожит!

Год 25-й. Книга пожелтела,
100 лет назад держал её в руках...
Не знал ещё, что шьют чекисты дело,
В застенках лютый затаился страх.

Пока же пишет он об Акилине -
Удмуртских женщин чистая вода,
Была бы родником она в долине,
Лилась бы в вёдра, к ним пришла сюда.

Она тех женщин, тёмных, поругает,
И пожалеет, успокоит их.
Но как другие - нет, не проклинает,
Как можно только проклинать своих?

Герд обвинён. За ним её забрали.
Он враг народа, создан им «Софин»*.
И Ашальчи Оки понять там дали,
Что будет он расстрелян не один.

Её отпустят и закроют снова,
НКВД, тридцатые года.
Бояться будешь собственного слова...
И не напишет больше никогда

Стихов своих. Не выйдут больше книги.
Врачебным делом будет занята.
Домоклов меч - доносы и интриги,
Боязнь за жизнь и в сердце мерзлота.

Она спасла удмуртов от трахомы -
Болезнь слепила сёла, города.
С леченьем раньше были незнакомы,
И отнимала зрение беда.

Ресницы внутрь века прорастали,
Оно кривилось, грубые рубцы
Вглубь глаза вместе с веком доставали
До яблока. Но взяли под уздцы

Врачи болезнь в сороковые годы,
И Ашальчи Оки средь них была.
И своему удмуртскому народу
Она талант врачебный отдала.

Была на фронте, раненых лечила,
Татарский знала - очень ей помог
Придать мальчишкам бодрости и силы,
Чтоб каждый воин выжить просто смог.

Ведь были те, кому по восемнадцать,
На фронт пришли из дальних кишлаков,
Не знали русский. Видела - боятся.
Нашла для них в татарском много слов.

И для неё нашли солдаты слово -
«Анай», по-русски означает мать.
Госпиталей спасительного крова
И ласки женской им старалась дать.

Как жаль, ни строчки больше не напишет,
В селе Алнаши Ашальчи Оки
Своей работой и живёт, и дышит,
И снова будут будни нелегки.

Во сне стихи к ней часто прилетали,
Они ей снились, чтобы улететь.
Не потому ль была в такой печали,
Когда пришло ей время постареть?

И у дороги, где она стояла,
Литература в дальний путь звала.
Как жаль, стихов оставила нам мало,
Но век земной достойно прожила.

И забрала её с собой дорога,
К манящим звёздам в вечность увела.
Но самобытность сохранила слога
На той земле, что стойкость ей дала.

Елена Ивченко ©
26.09.2025 г.

*«Софин» - несуществующая подпольная организация «Союз освобождения финских народов».