Т-34 против бюрократии

«Т-34 против бюрократии»
рассказ


«Истина — это броня, а доводы — снаряды. В битве за справедливость побеждает тот, кто не боится идти напролом.»

«Суд — это поле, где разум сражается с формальностью, а правда ищет себе голос.»

«Назвался груздем — полезай в кузов. А если в танк — то только Т-34.»

«Когда аргументы звучат, как залпы, Суд превращается в хронику битвы.»


На заседании районного суда, или «Битва на Курской дуге»
Рассказ

Аннотация
Весной 1991 года в районном суде развернулась не просто трудовая тяжба — настоящая битва за справедливость. Истец, вооружённый знаниями, опытом и принципом «Платон мне друг, но истина дороже», вступает в юридическое сражение, метафорически превращающееся в Курскую дугу. Судебные аргументы — как танки, реплики — как снаряды, а решение — как победа в стратегической операции.

12 мая 1991 года. Первый день
Точно в назначенное время мы — я, адвокат и представитель ответчика Макаренков — вошли в зал судебных заседаний. Судьи задерживались, и мы успели обсудить всё: от погоды до философии ревизий. Но вот — «генеральная битва» началась.

Нарсудья Голубев, в присутствии двух заседателей, прокурора и адвоката, объявил формальности. Затем слово предоставили мне.
 — Что стало причиной вашего сокращения? — Думаю, моя учёба в аспирантуре и методика оценки эффективности ревизии, которую я разработал. Начальник КРУ её отверг. Хотя, по идее, такие методики должны разрабатывать они, а не я — рядовой сотрудник.

Я перечислил, кому и как предлагал свою разработку. Заместитель начальника КРУ, Шуляков, изучал её три месяца, а потом вернул со словами: «Забери свои бумажки».
 — Против кого из сотрудников КРУ у вас квалификация выше? — Против любого ревизора первой категории.

Я действовал по принципу: «Платон мне друг, но истина дороже». С ходу «подбил» двух «Фердинандов» — слабовооружённых оппонентов.
 — Бидоленко — образование среднее специальное. — Стаж? — Больше. — Симоненко — тоже среднее специальное. — Стаж? — Больше.

Затем я перешёл к «тиграм» — более серьёзным фигурам. — Марченко работает с 1983 года, Гордиенко — с перерывами. Мой стаж — с декабря 1979-го. Это давало мне преимущество по статье 42 КЗоТ.

Макаренков начал свою пространную речь, смешивая факты и домыслы. — Пелецкий не создаёт судебных дел, не работает со следствием, противопоставляет себя коллективу…

Прокурор задал вопрос: — Почему вы не переезжаете в Сумы? — С женой, двумя детьми и тёщей — в однокомнатную квартиру 17,77 м;? Это нереально.

Судья уточнил: — А Гордиенко работает с 1977 года? — Мне неизвестно. Но у него было производственное упущение — просмотр на пятизначном числе крупной недостачи бутылок на пищекомбинате. — Откуда данные? — Из разговоров ревизоров.
 — Когда это было? — грохнул судья. Я повернулся к Макаренкову: — Николай Анатольевич, когда это было? — Я тогда работал старшим ревизором.

Прямое попадание. Судья объявил перерыв.

Во время перерыва мы с Макаренковым обсудили Гордиенко. — Он боится ревизий как огня, — сказал я. — Предпочитает арифметику со следствием. — Пусть Устимович меньше пьёт, — возразил Макаренков. — Чтобы упоить Устимовича, ему ведро надо. Но сознание у него ясное.

Адвокат засмеялась. Макаренков тоже повеселел.

После перерыва суд перенёс заседание — не хватало доверенности и характеристик.

13 мая. Второй день: «Защита диссертации»
На следующий день Макаренков принёс доверенность. Судья зачитал характеристики. — Ещё год назад Пелецкий был идеальным работником, — заметил он. — А теперь — в немилости.
 — Администрация предлагает вам должность замначальника по общественному питанию. — Я не специалист в этой области.
 — Против кого ещё у вас квалификация выше? — Против любого работника КРУ. — Даже начальника? — В республике — всего пять аспирантов по контролю и анализу. А сколько студентов?

Прокурор усомнился: — Что-то у него не получается. — Поставьте школьника — может, у него получится, — ответил я.

Народные заседатели улыбнулись. Судья — сдержанно. — Нужно иметь чувство такта. — Я уважаю Николая Анатольевича. Но если предложат должность начальника — не откажусь.
 — А Шапочников? — Он сам говорил: «Как он успевает? У него же двойная нагрузка!»

Макаренков одобрительно блеснул глазами.

Прокурор поддержал иск. Адвокат указала на мои преимущества: двое иждивенцев, аспирантура, отказ профсоюза от защиты.

Суд удалился. Вердикт:

«Некоторые работники КРУ не имеют высшего образования, имеют меньший стаж, чем Пелецкий. Не учтено, что он — аспирант. Восстановить на работе в должности ревизора первой категории.»

Макаренков заявил о кассационной жалобе. Но «цитадель» администрации рухнула. Противник отступил. Как сказал Сталин о Курской дуге: «Сломали хребет фашистскому зверю». Так и здесь — хребет бюрократии треснул.

После суда мне снились танковые сны. Один — особенно: из подбитого танка вытаскивали тело. Но сны были не кошмарные — скорее, победные.