Забытый поэт-звезда конца XIX века Семён Надсон

 ·
Забытый поэт-звезда конца XIX века Семён Надсон: триумф и забвение
«Не говорите мне: «он умер», - он живёт,
Пусть жертвенник разбит, - огонь ещё пылает.
Пусть роза сорвана, - она ещё цветёт,
Пусть арфа сломана, - аккорд ещё рыдает!..»

Эти строчки, посвященные Семёном Надсоном Александру Пушкину, как нельзя лучше относятся и к его собственной поэзии. .......... Cтихи Семёна Яковлевича Надсона не каждому сегодня известны.
А сто лет назад…. Семён Надсон своей популярностью едва ли не превосходил самого Пушкина. Круг его поклонников был очень широк. Ценил поэзию Надсона Владимир Ленин, знал многие его стихи наизусть и даже использовал их в качестве кода для шифровки секретных сообщений. Среди его почитателей был и Фёдор Достоевский: Друг мой, брат мой, усталый, страдающий брат,
Кто б ты ни был, не падай душой.
Пусть неправда и зло полновластно царят
Над омытой слезами землёй,
Пусть разбит и поруган святой идеал
И струится невинная кровь, -
Верь: настанет пора - и погибнет Ваал,
И вернётся на землю любовь!

Не в терновом венце, не под гнётом цепей,
Не с крестом на согбенных плечах, -
В мир придёт она в силе и славе своей,
С ярким светочем счастья в руках.
И не будет на свете ни слёз, ни вражды,
Ни бескрестных могил, ни рабов,
Ни нужды, беспросветной, мертвящей нужды,
Ни меча, ни позорных столбов!

О мой друг! Не мечта этот светлый приход,
Не пустая надежда одна:
Оглянись, - зло вокруг чересчур уж гнетёт,
Ночь вокруг чересчур уж темна!
Мир устанет от мук, захлебнётся в крови,
Утомится безумной борьбой -
И поднимет к любви, к беззаветной любви,
Очи, полные скорбной мольбой!.. 1880

........ Это стихотворение положило начало широкой популярности Надсона.
Популярность Надсона определялась стихами, попавшими в тон времени, и историей его жизни — короткой и трагической.
Что сейчас?
Знает ли стихи Надсона современный читатель? «Красота — страшная сила» — полушутливый афоризм Фаиной Раневской, который актриса позаимствовала у вечно молодого Семёна Яковлевича.
Зло над тобою судьба подшутила:
Острою мыслью и чуткой душой...
Не наделила одним — красотой...
Ах, красота — это страшная сила!.

. .............. Важное событие в литературной жизни Семёна Яковлевича произошло в 1882 году, когда поэт Алексей Николаевич Плещеев пригласил его в лучший демократический журнал того времени «Отечественные записки», где Надсон дебютировал "Тремя стихотворениями". Примерно тогда же Семён Надсон написал поэму «Христианка» – трогательную историю юных христианских мучеников, живших в эпоху ранней Церкви. Поэма, особенно полюбившаяся читателям, не забыта и в наши дни:
…Глубокой древности сказанье
Прошло седые времена,
И беспристрастное преданье
Хранит святые имена.
Простой народ тепло и свято
Сумел в преданьи сохранить,
Как люди в старину, когда-то,
Умели верить и любить!.. Meлодизм рифм Надсона ощущали многие. Важным является тот факт, что более 100 стихов Семёна Яковлевича легли на музыку. Романсы на стихи Надсона создавали Цезарь Кюи, Александр Гречанинов, Антон Рубинштейн, Антон Аренский. Литературная деятельность С. Я- Надсона продолжалась всего девять лет — талантливый поэт безвременно погиб в 24-летнем возрасте. В поэзии Надсона, глубоко искренней и задушевной, запечатлен не только образ самого поэта, но и строй мыслей и чувств целого поколения—людей 80-х годов XIX века. Именно это обеспечило Надсону громадный успех у современников. .............. Гуманистические идеалы у него всегда слиты с нотами отчаяния, безнадёжности, усталости от борьбы:

«Дураки, дураки…».

Дураки, дураки, дураки без числа
Всех родов, величин и сортов,
Точно всех их судьба на заказ создала,
Взяв казённый подряд дураков.

Если б был бы я царь, я б построил им дом
И открыл в нём дурацкий музей,
Разместивши их всех по чинам за стеклом
В назиданье державе моей. ........... ...B апреле 1886 года, Семён Яковлевич уехал в Киев. Там он получил работу в газете "Заря", где писал критические фельетоны о текущей литературе и журналистике, и устроил вечер в пользу Литературного Фонда, который имел огромный успех. Сам он на этом вечере прочёл несколько своих стихотворений.
Аплодисменты не смолкали.
Молодёжь, после овации, на руках вынесла своего кумира на эстраду.
Но здоровье поэта ухудшилось. Некоторое время он снова провёл в деревне. Болезнь продолжала развиваться. Консилиум врачей решил, что поэту нужно ехать в Грис (ныне квартал города Больцано), но тот сказал своим близким, что за границу не поедет ни за что, потому что хочет умереть в России.
Решено было отправиться в Ялту. Mолодёжь знала его стихи наизусть, и в каждом альбоме учащихся, сборнике, в каждой хрестоматии его стихи занимали почётное место. Долгие годы его стихи часто декламировали со сцены, о нем писали, его памяти поэты посвящали стихотворения. Сборник Надсона до 1917 года переиздали ещё 29 раз (последний тираж огромный по тем временам - 10 000 экземпляров). Mолодёжь несла его на руках до Волкова кладбища.
Там, в нескольких шагах от могил Добролюбова и Белинского, на Литературных мостках, находится могила Семёна Яковлевича Надсона. Бронзовый бюст во время блокадных артобстрелов в нескольких местах был пробит мелкими осколками навылет. "День что-то хмурится", 1880 год.
"День что-то хмурится... Над пасмурной землею
Повисли облака туманною грядою,
Но в чутком воздухе царят теплынь и тишь:
Не колыхнется лист черемухи душистой,
Не вздрогнет озеро струею серебристой,
Не прошуршит над ним береговой камыш.
И в сердце та же тишь: ни скорби,
ни сомненья,—

Жизнь точно замерла в измученной груди,
И ангел тихих снов и светлого забвенья
Мне шепчет голосом любви и примиренья:
«Не рвись, дитя, вперед — не лучше впереди!»
Мне сладко дремлется... Как люльку колыхает
Волна кристальная отплывший мой челнок...
Я уронил весло... Грудь тихо отдыхает...
И слышу я, как рябь за рябью набегает,
Как черный шмель, жужжа, садится на цветок."
Когда в 1884 году литературовед и библиограф С.А. Венгеров попросил Семена Яковлевича Надсона (1862–1887) написать свою автобиографию для «Истории новейшей русской литературы», тот о своем происхождении изъяснился весьма туманно: «Подозреваю, что мой прадед или прапрадед был еврей. Деда и отца помню очень мало». Mенее чем через год он напишет свое знаменитое стихотворение «Я рос тебе чужим, отверженный народ…», где будет прямо отождествлять себя с гонимыми иудеями. Текст сей признают со временем шедевром русско-еврейской литературы, а имя его автора увековечат все еврейские энциклопедии и биографические справочники. ...
..........
Я рос тебе чужим, отверженный народ. И не тебе я пел в минуты вдохновенья.
Твоих преданий мир, твоей печали гнёт
Мне чужд , как и твои ученья.
И если б ты, как встарь, был счастлив и силён,
И если б не был ты унижен целым светом,
Иным стремлением согрет и увлечён,,
Я б не пришёл к тебе с приветом.
Но в наши дни, когда под бременем скорбей
Ты гнёшь чело своё и тщетно ждёшь спасенья,
В те дни, когда одно название «еврей»
В устах толпы звучит как символ отверженья,
Когда враги твои, как стая жадных псов,
На части рвут тебя, ругаясь над тобою, –
Дай скромно стать и мне в ряды бойцов,
Народ , обиженный судьбою.
............................
Мережковский
Смерть Надсона
(Читано на литературном вечере в память С. Я. Надсона)
Поэты на Руси не любят долго жить:
Они проносятся мгновенным метеором,
Они торопятся свой факел потушить,
Подавленные тьмой, и рабством, и позором.
Их участь — умирать в отчаянья немом;
Им гибнуть суждено, едва они блеснули,
От злобной клеветы, изменнической пули
Или в изгнании глухом.

И вот еще один, — его до боли жалко:
Он страстно жить хотел и умер в двадцать лет.
Как ранняя звезда, как нежная фиалка,
Угас наш мученик-поэт!
Свободы он молил, живой в гробу метался,
И все мы видели — как будто тень легла
На мрамор бледного, прекрасного чела;
В нем медленный недуг горел и разгорался,
И смерть он призывал — и смерть к нему пришла.
Кто виноват? К чему обманывать друг друга!
Мы, виноваты — мы. Зачем не сберегли
Певца для родины, когда еще могли
Спасти его от страшного недуга?
Мы все, на торжество пришедшие сюда,
Чтобы почтить талант обычною слезою, —
В те дни, когда он гас, измученный борьбою,
И жаждал знания, свободы и труда,
И нас на помощь звал с безумною тоскою, —
Друзья, поклонники, где были мы тогда?..
Бесцельный шум газет и славы голос вещий —
Теперь, когда он мертв, — и поздний лавр певца,
И жалкие цветы могильного венца —
Как это всё полно иронии зловещей!..
Поймите же, друзья, он не услышит нас:
В гробу, в немом гробу он спит теперь глубоко,
И между тем как здесь всё нежит слух и глаз,
И льется музыка, и блещет яркий газ, —
На тихом кладбище он дремлет одиноко
В глухой, полночный час…
Уста его навек сомкнулись без ответа…
Страдальческая тень погибшего поэта,
Прости, прости!..

1887 г. Поэты на Руси не любят долго жить:
Они проносятся мгновенным метеором.
Они торопятся свой факел потушить,
Подавленные тьмой, гоненьем и позором.
Их участь – умирать в отчаяньи немом;
Им гибнуть суждено, едва они блеснули,
От злобной клеветы, изменнической пули
Или в изгнании глухом…