Sancta Sanctorum

Широкая зала утоплена в масляном свете,
И каждое зеркало множит его без конца.
А спицы скрипят в подъезжающей к замку карете,
И публика томно ступает на мрамор крыльца.

Изящный бомонд, карнавал из породистой знати -
Блистательны в стати и блеске гербов родовых.
И вы в этом улье. Внезапно и как-то некстати,
Среди этой пестрой и гулко звенящей толпы.

Средь шелка и золота, тих ваш струящийся бархат,
Сколь чужда веселью неспешность его синевы.
Вы входите в залу, с усталым лицом патриарха,
С задумчивой грацией, тронувшей берег волны.

Я вас уже видел, да только, когда - не упомнить.
Возможно, в те дни, где звенел мой фамильный клинок
Во славу монарха, что выше монет ставил доблесть,
И стяги вассалов стекались на Ближний Восток.

Возможно, в те дни, когда плащ мой темнился от пыли,
Когда по ночам я следил за движением звёзд,
И слушал напевы трепещущей рядом ковыли,
В тяжелой броне поднимаясь на свой аванпост.

Я делаю шаг и толпа, будто взрезана саблей,
Расходится в стороны пылью, сметенной в углы.
Я делаю шаг. Неизбежно, решительно, плавно.
Встречая ваш взгляд и изящный наклон головы.

Ступая по зале, я - точно продуманный выстрел,
Смертельно опасный для каждого в этих стенах.
Но, видя меня, вы скользнули смешливо и быстро,
И взгляду остался лишь хлестко мелькнувший рукав.

Вскипает внутри и внезапная тень от усмешки
Ложится на губы и медленно тонет в глазах.
Затейливый ангел, к чему эта глупая спешка?
И вас и меня перемелет в судьбы жерновах.

Уводят ступени все дальше и дальше от залы,
Дыхание сбито и гнев разрастается вширь.
А снизу звучат незатейливым звоном бокалы,
И мрамор каррарский встречает лихую кадриль.

Степенная поступь идёт в громовые раскаты.
Какую игру вы затеяли, дикий зверёк?
Здесь каждая партия будет закончена матом,
Ведь я в этом замке единственный правящий бог.

Тяжелая дверь отворяется с тягостным скрипом -
Высокая башня над грозной твердыней лесов.
И небо встречает заката хмельным сердоликом,
И гулким набатом, что мерно стучится в висок.

Святым алебастром её непокрытые плечи
Темны и спокойны глаза в наступающей мгле -
В них видится что-то от древних святынь Междуречья,
И горечь плодов, навсегда отобравших Эдем.

К ладони ладонь обжигает в вечерней прохладе.
Струящийся бархат нежнее покрова святых.
И я замираю, смутившись её благодати,
И я замираю, смутившись своей пустоты.

Но будто на миг растворяются звёзды и небо.
И холод лесов окаймляет, смыкая кольцо.
И я вспоминаю о том, кем же был я и не был.
И плоть наливается жестким, тягучим свинцом.

Но в тягости этой я чувствую сладость дыханья,
И что-то внутри разрывает свои кандалы.
И всё погребенное заживо в недрах молчанья
Как будто на миг восстаёт из каминной золы.

И тьма не запретна. Я принят, пускай на мгновенье,
Дозволенный сердцу во всех своих тяжких грехах.
И я выдыхаю, упав перед ней на колени.
И я выдыхаю всю боль в долгожданных слезах.

Как имя твоё, я хочу поминать его всуе.
Пускай целый мир остаётся внизу, для других.
Я здесь. На коленях. К запястью припав поцелуем,
Столь благостно пуст. И безмерно, запретно безлик.