Ленинград 1942

Засыпал снег. Гремели эшелоны.
Утихли звоны ёлок и речей.
Ушли отцы в промёрзшие вагоны,
Остался дым пустых печей.

На ёлке нет ни бус, ни мандарина —
Лишь тает воск, и гаснет фитилёк.
В углу сидит дрожащая картина —
Живой ребёнок. Без отца. Без ног.

В столовой иней держится как память,
На хлебе — плесень, но и та — рубин.
Здесь слово «жить» мы выжигали в камне,
А не в тетради в клетку из витрин.

Мы ели снег. Смотрели сквозь оконца.
Где раньше шли оркестры — шли врачи.
И каждый день был — как конец сезона,
Где тишина звучит сильней, чем крик.

И всё ж мы пели. В темноте — от злости.
От голода, от стиснутых зубов.
Глотали лёд. Держались. Все те ночи .
Чтоб мир запомнил — мы стоим. Без слов.

А после — снова свет в глазах прохожих.
И тишина, как заново — в раю.
Но мы не те. И пусть никто не может
Забыть, как мы боялись — и в бою.

Мы выстояли. Это не победа.
Не торжество. Да не фанфары и медаль.
А только крик из ледяного бреда:
«Мы были. И мы не Отдали наш край».