Отрывки 57-59

LVII.
Вот не дружил,
извилисто петлял,
Ушёл от фабулы,
Словесную копаю яму я,
В тени приамбулы.
Законы ямы,
Чем глубже в глубь,
Тем меньше света,
Где много - много слов,
Там не ищи ответов.

-- Слышь, ямаЯ !
Кто обещал нагнать
по-больше страха,
Кровавые последствия,
А слышим всё нытьё, нытьё,
Ребёночка на пенсии.

С заплечною катомкой на душе,
Укрытый небом предрассветным, серым,
Иду босой по утренней росе,
Лезвееходец,
Раскудрить твою печаль,
Совсем уж очумелый.

Топтун - болтун,
Подставь под солнце,
Резьбы глубокой три печати,
Из сплава чувств, эмоций и крови,
Разрежь иль рубани,
На памяти узлы,
Или нежнее - развяжи.

LVIII.
С экранизацией,
С самим романом "Дурачок",
От детства разлучён
На эн умножь на десять лет.
Немало,
Кабальеро не умелым,
За это время стоптано штиблет.

И было всё почти забыто,
Но вот порез-вопрос
Я долго-долго в сердце нёс
И в кулачке,
И в оптике глазной,
Прижился он в уме пытливом и порой,
Играл в последствиях войны мировоззрений,
Определяющую роль.
Был важен и возглавил,
От детства нарастающий
Вопросов рой,
?????? ,

-- Чёрт,  любит ???

Любовь и чёрт,
Как можно было их связать,
Мне выдумщика сказки не понять.
Прекрасно в фильме
Был исполнен Чёрт.
Не чёрт, крутой чертище!
Дикарь и жар из сумасшедших глаз,
Подозреваю с синевой,
Живая бородища.
Вот это был урок любить!
Облагораживающий труд,
Его эквивалент,
Перед любовью не ценить.

Страшилище меня пугал,
Как маска цыгана из папье-маше,
Что прятала бабуся в шифоньере,
На самом верхнем этаже,
Но дядя Саша доставал,
Когда хозяйкою была перцовка,
И в удовольствие, смеясь,
Он ужас наводил
На рыженького
стрит-козлёнка.

LIX.
Прошло каких-то
пара-тройка лет
И я подрос,
И снова Пырьеву Ивану удалось,
Детским умом задать
Второй вопрос,

-- Груша,  подлая ???

Вот если подлая,
Что ж столько копий сломано
В не рыцарских боях,
Отцеубийство кто-то далеко унёс
На собственных плечах.

Я в Фёдоровиче Дмитрие,
Зрел главного героя,
А главные герои не сотворят плохое.
Я Дмитрию сочувствовал,
На стороне его.
Под шаткую дощечку,
Метаний тех неистовых,
Я подставлял плечо.

Но отчего не пламя тёплое,
Сжирающий пожар,
Вот снова иль повторно,
Совсем не понимал.
В масштабах той истории,
Я понял - ничего,
Так в детстве и осталось,
- А,,, про любовь кино.

Но если Грушенька не подлая,
Зачем вы врёте мне с экрана.
Ах, звёздочка моя далёкая,
Твои глаза --
От сладкого варенья рана.
Спешу,
Короткую кольчужку* одеваю,
По Ладожскому льду скачу,
На сером в яблоках коне,
Попутно всех тевтонов разбиваю,
И к
Аграфене Александровне
Светловой,
В сверкающем на солнце,
Княжеском шеломе
Являюсь в ,
Для барышень неотразимой,
Славе.

Из-за игривых бесенят в глазах,
Я припадаю на одно колено,
В алмазах обещаю небо*
И свободу,
От
польско-карамазовского
плена.
Пусть рыцарю всего лишь 8 лет,
Он ,
Даме сердца ,
Предлагает свою руку.
Не оторвался он ещё от маминых котлет,
А вот сердечную,
Уже мальчишка терпит муку.