18. глава из поэмы Их разлучила война

Обычное всё в необычном
вы можете вдруг отыскать.
Привычное всё в непривычном
могу по следам прочитать.
Припомнится сразу былое
в безнравственном гуле статей.
Не доброе в сути, а злое
услышать могу от гостей

из дальнего края заботы
о светлых печальностях дней,
когда не страдают в работе,
когда не седлают коней.
Телегу катают… колёса
скрипят в тишине на ходу.
Четыре скрипят от износа
всем нашим друзьям на беду.

Пупковая грыжа у барда,
наверно, от тяжести струн,
но это, быть может, неправда,
как золото трепетных рун.
Блестит вероятностью, снова
аккорды звучат в полутон.
Блистает над солнцем корона,
физический рушит закон.

Неясность осенней погоды
в наряде сусальных листов,
летящих на стрёмные воды
охапками свежих стихов,
а в них отражаются будни,
зависимость первых шагов.
Висят облака, словно студни
среди беспечальных лугов.

Идёт к завершению осень,
а ветер сорвался, как пёс,
он воет на звёзды и проседь
ложится лучом… и вопрос
возник из печали. Под утро
туманом покрыты луга,
земля вся полита глазурью.
Я с тенью устроил бега.

Её перегнать я старался,
она впереди всё неслась.
И кто-то в сторонке ругался.
Луна семенила искрясь,
лучами скользила по веткам
и тенью ложилась на наст,
рисуя без линий вам сетки.
И пласт надвигался на пласт.

Без кружев кружились все листья
и падали в воду они.
И надо же было явиться,
когда мы стояли одни
в толпе разъярённого чувства
на холоде новых хлопот.
Пусть люди над нами смеются,
вплетая стихи в анекдот.

Читающий всё ж понимает
не смысл, а подстрочную суть,
и ветер пусть книгу листает,
где вписана прописью жуть
ночного разгула стихии
с фальшивыми нотами дня,
звучат что в суровой России
под сумраком в гневе огня.

Пылает военное время
жестокой кровавой поры,
но есть в безусловности бремя
хозяйки гранитной горы.
А память в граните сверкает
и женскую верность на век
на гранях любви сохраняет,
хоть льётся забвения снег.