Посвящается, донскому поэту Николаю Туроверову...

Чужое солнце над Парижем светит,
Асфальт и камень под ногой.
Но помнит сердце, как гуляет ветер
В степи над Доном, над рекой.
В казачьем хоре, в эмигрантской доле,
Средь незнакомых, серых лиц,
Он видел снова скачки в чистом поле
И слышал в небе крики птиц.

Пускай судьба его швыряла и ломала,
Пускай от Родины осталась только пыль,
Душа его одно упрямо повторяла,
Как в детстве слушал он степной ковыль...

«Перед Господом не постесняюсь,
Когда встану на Страшном Суде,
Я скажу: «Не скорблю и не каюсь,
Что родился на этой земле!»
Перед Господом не постесняюсь
Называться Донским казаком!»
Этой верой одной и спасаюсь
Под чужим и холодным дождём.

Он был поэт, и рифма — шашкой острой —
Рубила горечь серых дней.
Он вспоминал цветущие станицы,
И ржанье преданных коней.
Он шёл в атаку за Россию,
Ту, что осталась лишь во снах,
И пронеся сквозь годы ледяные
Донской простор в своих глазах.

«Перед Господом не постесняюсь,
Когда встану на Страшном Суде,
Я скажу: «Не скорблю и не каюсь,
Что родился на этой земле!»
Перед Господом не постесняюсь
Называться Донским казаком!»
Этой верой одной и спасаюсь
Под чужим и холодным дождём.

И пусть Париж последним стал приютом,
Не видя Дона берегов,
Он лёг в земле, чужой для русских судеб,
Средь верных братьев-казаков.
На Сент-Женевьев-де-Буа поныне
Лежит казачьего полка отряд.
И спит казак, не позабыв святыни,
С однополчанами, как много лет назад.

Песня: https://ok.ru/video/10658603535055