Двое

Это не придуманная история, случившаяся рядом в моей жизни.

Осенний лес терял листву, вздыхая,
И первый тонкий лёд касался гладь озёр.
Девчушка лет семи брела, траву пиная,
За полем вдалеке пылал зари костёр.

Тропа бежала вдоль темнеющего леса,
И лишь соседство с полем ногам давало свет.
Она не проявляла к закату интереса,
И был пятном в картине бредущий силуэт.

Рюкзак давил на плечи, набитый до отказа:
Учебники, тетради, не съеденный обед.
Опять она ослушалась от матери наказа, —
Не села на автобус, ей сделала во вред.

На улице темнело, но это не пугало,
Для девочки такое случалось не впервой.
И робкая луна на серое вставала,
Зовя на помощь звёзды для битвы с темнотой.

«Надеюсь, это их немного испугает
И станет им понятно, что я не просто так.
Она меня не любит и глупой выставляет,
И пусть она мне мама, но её муж — дурак».

И так, бубня под нос простое заклинание,
Девчонка шла вдоль леса, едва ловя тропу.
Из памяти ребенка рвались воспоминания,
И стеблями травинки цеплялись за косу.

Ей вспомнились её попытки разобраться,
Как вдруг родная мама выходит замуж вновь.
Она просила дочь почаще улыбаться
И как суёт конфеты та новая свекровь.

Ей не был близок папа, она его не знала
И бабушку не знала — мать папы своего.
Но почему-то сильно мамулю ревновала:
Хотела, чтоб лишь двое и больше никого.

Он маме говорил, то, что она привыкнет,
А мама соглашалась, смотря в его глаза.
«Посмотрим, как заплачет, если она вдруг прыгнет
С балкона их квартиры — три целых этажа».

Девчонка темноты нисколько не боялась,
Ну, а кого страшиться, когда с собою нож?
Она ещё вчера в сарае упражнялась, —
Владела им свободно, что к ней не подойдёшь.

И вдруг мелькнула мысль: а может, ей ударить
Себя ножом прям в сердце и пусть найдут в крови?
И молодую мать такая боль состарит,
И скажут ей соседи: «Погибла от любви».

И этот страшный план в уме ребенка малом
Имел одни лишь плюсы: и выход, и итог.
И нож блеснул в ночи, рисуя темно-алым,
Пробил её рубашку, но кость пройти не смог.

Не думая про возраст,боль молнией пронзила,
И страх, что натворила, обуял существо.
«Ведь кровью всю рубашку я новую залила!
Вот, спрячу лучше ножик, чтобы не знал никто».

Ей стало вдруг казаться, что темнота цветная,
И ноги стали слабнуть, и пересох язык.
Ворвался свет лучами, в руках земля сырая,
И на руках несёт её противный тот мужик.

Потом была больница, искали лиходея,
Который ткнул девчонку, а позже скрылся в лес.
Никто не мог представить, то чья была идея,
А позже позабылось, ослаб к ней интерес.

Семья сменила место, квартира рядом с школой,
И так без происшествий закончен институт.
Она выходит замуж, всем кажется весёлой,
Ну, правда, ведь смеётся, счастливою зовут.

Хороший муж, работа, уже вторые роды:
Девчонка и мальчишка, а между ними год.
Так шло всё чередом, домашние заботы,
Супруг целует, любит, несёт всё в дом, не пьёт.

Но женщина ночами, сидя над люлькой сына,
Смотрела фото мужа, а видела его.
«А тот ушёл от мамы! Ведь я же говорила,
Что он предаст, и счастья не будет у неё!»

И по ночам казалось: что крепнет эта связь
Меж мужем его тёщей, — он ей цветы дарил!
«Она сидит с детьми, а тут такая грязь!
Как он так поступает? Ведь он любовь убил!

Она ловила взгляды, одним лишь им понятные,
О чём-то там шептались за тонкою стеной.
Улыбки и слова для слуха их приятные.
И муж, ну подожди, ты поговорим с тобой.

А эта — тоже ходит, довольная такая,
И выглядит прекрасно, не то, что я с детьми!
Ну, ты ещё попляшешь, хорошая, родная!
Я дам благословение, вам помогу в любви!»

А мать, не зная горя, счастливая за дочь,
Старалась быть поближе и помощь предлагала.
А дочка улыбалась, но лишь настанет ночь,
Она над спящим сыном обоих проклинала.

Увидев их вдвоём с цветами из окна,
Она решила: «Всё! Теперь настало время!»
И, взяв детей спросонья, шагнула из окна.
А завтра у неё быть должен день рождения…

Никто не мог поверить, найти её канву…
Но уличили связь там, где и быть не может…
А где-то далеко сгребал мужик листву
И на земле нашёл весь ржавый старый ножик.