Полковник Петренко. Дело о тарологах

Полковник Иван Сергеевич Петренко полез в заначку под матрасом — деньги на свадьбу с Лидой, копейка к копейке, на кольца и застолье. Но ящик был пуст, лишь пыль да паутина.
Петренко, багровея, окликнул Лиду, что возилась на кухне:
— Лидушка, где деньги? Заначка на свадьбу была!
Лида, в цветастом халате, высунулась, сжимая новенький iPhone Pro Max:
 — Ваня, прости, я не удержалась… Девчонки на работе с айфонами, а я со старым «Самсунгом» — лохушка в их глазах! В «Хипстершопе» взяла, чтоб не позориться.
Петренко, стукнув кулаком по столу, загремел:
— Айфон? Это ж западная зараза, Лида! Нашу свадьбу на побрякушку спустила?
Лида, вспыхнув, закричала:
 — Ваня, ты от жизни отстал! Все нормальные люди с айфонами ходят, а я что, хуже? Хватит мне про твою «Родину» талдычить!
В ярости Петренко замахнулся и врезал Лиде кулаком в челюсть. Хрустнуло, Лида осела, хватаясь за рот. Зубы, все до единого, посыпались на линолеум. Она, шамкая кровью, простонала:
 — Ваня… ты зверь какой-то… П
етренко, тяжело дыша, замер, глядя на её слёзы:
 — Лида, я… погорячился. Прости, не хотел так.
Лида, собрав зубы в платок, вылетела из хрущёвки, хлопнув дверью. Петренко рухнул на диван, уставился на портрет Президента. Телевизор гундосил «Мента в законе», а в голове крутилось: «Офицер, а поднял руку… Правильно ли?»
Вечером в отделе Петренко напился с майором Ковалёвым и стажёром Малышкиным, двухметровым громилой с наивным взглядом и блокнотом. Ковалёв, хлопнув рюмку, утешал: — Сергеич, ты всё по уму сделал. Мой батя говаривал: если баба не права, дай ей по морде, чтоб знала место. Иначе — хаос, а там и Родина в беде!
 Малышкин, листая блокнот, поддакнул:
 — Иван Сергеич, в академии нас учили: порядок в семье — основа порядка в стране. Лида твоя айфоном попуталась, ты её вразумил.
Петренко, роняя скупую мужскую слезу, поднял рюмку:
 — Братцы, спасибо, что выручаете. Без вас я б… не знаю. За вас, за мундир!
Утром Петренко проснулся в хрущёвке, в футболке «За святую Русь!» и подштанниках с серпом и молотом, голова трещала, как старый кофейник. Телефон пискнул — сообщение от Лиды:
— Ваня, свадьбы не будет. Нашла в интернете Анжелу Блаватскую, она эзотерик, психолог, таролог. Объяснила, что ты абьюзер, газлайтер и виктимблеймер. Счастья с тобой не будет. Иду на её ютуб-шоу, расскажу, как ты меня избил. Прощай.
 Петренко, протирая глаза, пробормотал:
— Абьюзер? Газлайтер? Это ж западная чушь! Лида, одурманили тебя…
Он набрал Малышкина:
— Валера, срочно пробей мне Блаватскую. Кто такая, где ошивается, что за ютуб? Малышкин, хрустя бутербродом, ответил:
 — Иван Сергеич, она в Мытищах, студия «Душа Руси». Но дело серьёзное: Блаватская — агент тайного общества англосаксов. Разрушает семьи, чтоб Россию подкосить. Лиду хотят подставить — на шоу выставят, мол, полиция жён бьёт, дискредитация мундира! Геолокация её айфона — в студии.
Петренко, сжимая кулак, выдохнул:
 — Собирай опергруппу, Валера. Автоматы, ПЗРК — всё берём. Едем в Мытищи, спасать Лиду!
 В отделе тем временем шумел генерал Зозуля, седой, как берёза, проводя политработу. Служащие ёрзали, а он, потрясая лазерной указкой, вещал:
— Товарищи, айфоны — оружие Запада! Электромагнитные волны лезут в мозг, волю ломают! Человек забывает патриотизм, становится марионеткой англосаксов, им задания шлют — Родине вредить!
Он раздал листовки с надписью: «Коль используешь айфон, значит враг ты и шпион!» Петренко, хватаясь за голову, прошептал:
— Лида… неужто шпионка?
 С опергруппой, вооружённой автоматами и ПЗРК, Петренко ворвался в студию Блаватской в Мытищах. Там гудели экстрасенсы, тарологи, коучи личностного роста, нутрициологи и хиропрактики — в шёлковых шарфах, с кристаллами и смузи. Шоу началось. Блаватская, в тюрбане с пером, ласково подбадривала Лиду:
 — Лида, милая, расскажи миру, как твой жених, этот абьюзер, газлайтер и виктимблеймер, сломал тебе жизнь.
 Лида, шамкая беззубо, всхлипнула:
— Он… кулаком… зубы выбил… я жертва…
Двери с треском рухнули. Петренко, с автоматом наперевес, гаркнул:
 — Всем лицом в пол! ОМОН!
 Экстрасенсы завизжали, коучи нырнули за кристаллы, нутрициологи разлили смузи. Блаватская вскочила, размахивая тюрбаном:
— Это нарушение прав человека! Диктатура! Я в НАТО пожалуюсь!
Петренко, схватив её за шкирку, рявкнул: — Ваше НАТО нам не надо! — и мощным ударом засунул её видеокамеру в задний проход. Блаватская взвыла, корчась.
Малышкин, двухметровый громила, прыгнул на неё всем весом, крикнув:
— Во славу Руси, получай, англосаксы!
Ковалёв, хохоча, нацепил экстрасенсам их же трусы на головы:
— Тарологи, где ваши карты? Будущее не увидели?
Переломанную Блаватскую увезли в КПЗ, хиропрактиков и коучей опустили, заставив слизывать смузи с пола.
Петренко приказал опергруппе:
— Студию — в щепки! ПЗРК, огонь!
Ракеты с рёвом разнесли здание, дым и искры взвились над Мытищами.
Лида, дрожа, вцепилась в Петренко. Он отвесил ей лёгкий подзатыльник:
— Лидушка, слушай внимательно. Блаватская — агент англосаксов, семьи рушит, Россию ослабляет. Твой айфон — шпионская дрянь, мозги пудрит!
Он показал листовку: «Коль используешь айфон, значит враг ты и шпион!»
Лида, шамкая, ахнула:
 — Ваня, я дура доверчивая… Зараза эта меня одурманила, заначку на айфон спустила! Петренко, обняв её, проворчал:
 — Ничего, Лидушка, ещё не вечер. Вези в «Хипстершоп», где эту гадость брала.
В «Хипстершопе», среди гаджетов и хипстеров в дредах, Петренко выстрелил в потолок:
 — Деньги за айфон верните! И все ваши побрякушки изымаем на нужды государства! Продавцы, дрожа, отдали заначку. Петренко, ухмыльнувшись, приказал:
 — А теперь полчаса на корточках, кукарекайте, как куры! Хипстеры, кукарекая, ползали по кругу, а опергруппа конфисковала все айфоны.
Петренко напоследок бросил:
— Запомните: Родина превыше всего, а вы за побрякушки продались!
Лида, прижавшись к нему, прошептала:
 — Ваня, простишь меня?
Петренко молча повёз её к стоматологу Евсею Коновалову. Тот, глянув на беззубый рот, хмыкнул:
— Сергеич, твоя работа? Классика, брат!
Вставил Лиде золотые зубы, что сверкали, как орден.
Лида, улыбаясь новой улыбкой, сказала:
 — Ваня, я зарекаюсь от западных искушений. Только ты, только с тобой.
Петренко, обнимая её, сурово ответил:
 — Люблю тебя, дура. И с пути истинного не дам сойти. Президент нам так завещал. Вместе, взявшись за руки, они шли в хрущёвку, где Анна Степановна ждала с пирогами и запотевшей «Столичной».
Кофейник пыхтел, телевизор гундосил речь Зозули, а Петренко, туша «Приму», подумал: «Жить будем».