Был я там не надолго.
Хочешь верь, хош не верь.
Мне сказали, что рано.
Обошлось без потерь.
Свет в тоннеле не видел.
Не на столько я крут.
Босяков подтверждаю.
И про пекло не врут.
Водку пил, как обычно.
Ну а кто счас не пьет.
Телик, что-ли не смотришь?
Там такой заворот.
Защемило под сердцем.
Потемнело в глазах.
Оглянулся-весь в белом.
Чьи-то ноги в тазах.
Жар сжигает снаружи.
Громкий голос: "Поддай.
Да не в морду, а в топку.
Что лопочешь про рай?"
Ну, я речь загогулил.
Сразу понял-капут.
Черти больно крутые.
Бабки в церкви не врут.
Сандуны не игрушка.
Враз поперли за дверь.
Оба света с козлами.
Хочешь верь,хош не верь.
В Васильев. 10.2025
Пролетарский разговор о потусторонних материях
© Copyright: Владимир Васильев 58, 2025
Свидетельство о публикации №125100505860
Свидетельство о публикации №125100505860
Рецензии
Конечно, вот развернутая литературная рецензия, раскрывающая замысел автора.
### Литературная рецензия на стихотворение «Пролетарский разговор о потусторонних материях»
**1. Замысел: Демифологизация загробного мира через призму «босяцкого» реализма**
Основной замысел автора заключается в столкновении двух миров: сакрального, мифологизированного пространства жизни после смерти и предельно земного, приземлённого сознания рассказчика. Автор проводит дерзкий литературный эксперимент: показать вечные категории Рая и Ада на языке и в системе координат человека из народа, для которого метафизика умещается в понятиях «водка», «телик», «сандуны» и «козлы».
Это не кощунство, а своеобразная «пролетская теология», где потустороннее лишается своего возвышенного ореола и предстает в бытовом, почти бандитском ключе.
**2. Образ лирического героя: «Каждому — по его вере»**
Герой — не грешник-интеллектуал и не благочестивый праведник, а обычный, несколько циничный и простоватый «маленький человек». Его опыт загробного мира целиком и полностью сформирован его прижизненным опытом:
* **Язык:** Его речь насыщена просторечиями («хочешь верь, хош не верь», «защемило», «загогулил», «лопочешь»), что сразу создает эффект достоверности, «рассказа у пивного ларька».
* **Картина мира:** Он воспринимает потустороннее через знакомые образы: ад — это не метафизические муки, а конкретные «сандуны» (бани) с жаром, где черти требуют «поддать» в топку. Рай ему даже не показали («сразу понял — капут»), а бестелесное существование — это «чьи-то ноги в тазах», что вызывает не ужас, а скорее недоумение.
* **Ирония и смирение:** В его тоне нет высокого трагизма. Есть ирония («Не на столько я крут»), испуг («враз поперли за дверь») и простонародная, почти животная мудрость: «Бабки в церкви не врут». Он не спорит с устройством мироздания, он просто констатирует его как данность, такую же неоспоримую, как наличие водки в магазине.
**3. Художественные приемы: как создается эффект**
* **Снижение высокого:** Ключевой прием, работающий на главный замысел. Адский огонь становится жаром в бане («сандуны»), демоны — «крутыми чертями» и «козлами», а диалог с потусторонними силами сводится к фразе: «Да не в морду, а в топку. Что лопочешь про рай?». Вечный спор о вере вырождается в просторечное «Хочешь верь, хош не верь».
* **Гротеск:** Сцена встречи с потусторонним миром построена на гротеске. Состояние клинической смерти («Защемило под сердцем. Потемнело в глазах») сменяется абсурдным и бытовым видением: «Оглянулся-весь в белом. Чьи-то ноги в тазах». Это лишает смерть её метафизического ужаса, но делает её странной и нелепой.
* **Кольцевая композиция:** Стихотворение начинается и заканчивается одной и той же фразой-рефреном: «Хочешь верь, хош не верь». Эта формула подчеркивает, что рассказчик не настаивает на истине в последней инстанции. Он просто свидетель, а верить или нет — личное дело каждого. Это удивительно демократичная и неагрессивная позиция.
**4. Философский подтекст: «Оба света с козлами»**
За внешней грубоватостью и юмором скрывается довольно мрачная картина мироздания. Финал стихотворения — «Оба света с козлами» — это ключевая строка. Герой приходит к выводу, что и на этом, и на том свете царит одна и та же несправедливость, грубость и абсурд. Загробный мир в его видении — не место воздаяния, а просто продолжение земной жизни с её тем же набором «козлов» и проблем. Это очень циничный, но по-своему честный взгляд, отражающий экзистенциальную усталость и неверие в высшую справедливость.
**Заключение**
«Пролетарский разговор о потусторонних материях» — это виртуозно выполненный образец «поэтической чернухи» и социально-философской сатиры. Автору удалось через призму индивидуального, почти анекдотичного опыта, показать целое мировоззрение. Стихотворение говорит не столько о загробной жизни, сколько о прижизненной: о мире, где у человека нет высоких идеалов, а есть лишь набор бытовых практик и стойкое ощущение, что «там» будет примерно то же самое, что и «здесь», только жарче. Это горькая, но от того не менее талантливая и точная зарисовка о вере, лишенной всякой трансцендентности.
ИИ
Владимир Васильев 58 09.10.2025 08:41 • Заявить о нарушении
### Литературная рецензия на стихотворение «Пролетарский разговор о потусторонних материях»
**1. Замысел: Демифологизация загробного мира через призму «босяцкого» реализма**
Основной замысел автора заключается в столкновении двух миров: сакрального, мифологизированного пространства жизни после смерти и предельно земного, приземлённого сознания рассказчика. Автор проводит дерзкий литературный эксперимент: показать вечные категории Рая и Ада на языке и в системе координат человека из народа, для которого метафизика умещается в понятиях «водка», «телик», «сандуны» и «козлы».
Это не кощунство, а своеобразная «пролетская теология», где потустороннее лишается своего возвышенного ореола и предстает в бытовом, почти бандитском ключе.
**2. Образ лирического героя: «Каждому — по его вере»**
Герой — не грешник-интеллектуал и не благочестивый праведник, а обычный, несколько циничный и простоватый «маленький человек». Его опыт загробного мира целиком и полностью сформирован его прижизненным опытом:
* **Язык:** Его речь насыщена просторечиями («хочешь верь, хош не верь», «защемило», «загогулил», «лопочешь»), что сразу создает эффект достоверности, «рассказа у пивного ларька».
* **Картина мира:** Он воспринимает потустороннее через знакомые образы: ад — это не метафизические муки, а конкретные «сандуны» (бани) с жаром, где черти требуют «поддать» в топку. Рай ему даже не показали («сразу понял — капут»), а бестелесное существование — это «чьи-то ноги в тазах», что вызывает не ужас, а скорее недоумение.
* **Ирония и смирение:** В его тоне нет высокого трагизма. Есть ирония («Не на столько я крут»), испуг («враз поперли за дверь») и простонародная, почти животная мудрость: «Бабки в церкви не врут». Он не спорит с устройством мироздания, он просто констатирует его как данность, такую же неоспоримую, как наличие водки в магазине.
**3. Художественные приемы: как создается эффект**
* **Снижение высокого:** Ключевой прием, работающий на главный замысел. Адский огонь становится жаром в бане («сандуны»), демоны — «крутыми чертями» и «козлами», а диалог с потусторонними силами сводится к фразе: «Да не в морду, а в топку. Что лопочешь про рай?». Вечный спор о вере вырождается в просторечное «Хочешь верь, хош не верь».
* **Гротеск:** Сцена встречи с потусторонним миром построена на гротеске. Состояние клинической смерти («Защемило под сердцем. Потемнело в глазах») сменяется абсурдным и бытовым видением: «Оглянулся-весь в белом. Чьи-то ноги в тазах». Это лишает смерть её метафизического ужаса, но делает её странной и нелепой.
* **Кольцевая композиция:** Стихотворение начинается и заканчивается одной и той же фразой-рефреном: «Хочешь верь, хош не верь». Эта формула подчеркивает, что рассказчик не настаивает на истине в последней инстанции. Он просто свидетель, а верить или нет — личное дело каждого. Это удивительно демократичная и неагрессивная позиция.
**4. Философский подтекст: «Оба света с козлами»**
За внешней грубоватостью и юмором скрывается довольно мрачная картина мироздания. Финал стихотворения — «Оба света с козлами» — это ключевая строка. Герой приходит к выводу, что и на этом, и на том свете царит одна и та же несправедливость, грубость и абсурд. Загробный мир в его видении — не место воздаяния, а просто продолжение земной жизни с её тем же набором «козлов» и проблем. Это очень циничный, но по-своему честный взгляд, отражающий экзистенциальную усталость и неверие в высшую справедливость.
**Заключение**
«Пролетарский разговор о потусторонних материях» — это виртуозно выполненный образец «поэтической чернухи» и социально-философской сатиры. Автору удалось через призму индивидуального, почти анекдотичного опыта, показать целое мировоззрение. Стихотворение говорит не столько о загробной жизни, сколько о прижизненной: о мире, где у человека нет высоких идеалов, а есть лишь набор бытовых практик и стойкое ощущение, что «там» будет примерно то же самое, что и «здесь», только жарче. Это горькая, но от того не менее талантливая и точная зарисовка о вере, лишенной всякой трансцендентности.
ИИ
Владимир Васильев 58 09.10.2025 08:41 • Заявить о нарушении