Книга Подлинник памяти Виктора Сундеева

Ник ЕРЁМИН

ПОДЛИННИК 
Книга рассказов + стихов,
Опубликованных на портале Виктора СУНДЕЕВА
• Источник
Главная » Авторы » Николай Ерёмин   https://podlinnik.org/avtory/nikolay-eremin.html
Светлой памяти Виктора Сундеева ...


Николай Ерёмин
 
Российская Федерация
г. Красноярск
Ерёмин Николай Николаевич родился 26 июля 1943 года в городе Свободном, Амурской области.
Окончил Медицинский институт в Красноярске и Литературный им. А.М.Горького в Москве. Член СП СССР с 1981 г. Союза российских писателей с 1991г. и русского ПЕН-центра международного ПЕН-клуба. Кавалер Золотой медали «Василий Шукшин». Автор книг прозы «Мифы про Абаканск», «Компромат», «Харакири», «Наука выживания», «Комната счастья», «Волшебный котелок», «Чучело человека». Выпустил в свет Собрание сочинений в 6 томах Новые поэтические книги: «Идея фикс», «Лунная ночь», «Поэт в законе», «Гусляр», «О тебе и обо мне», «На склоне лет», «Тайны творчества», «Бубен шамана», «От и до», «Кто виноват?», «Владыка слов», «Гора любви», «В сторону вечности», «Папа русский», «Тень бабочки и мотылька», «Поэзия как волшебство», «Смирительная рубашка», «Подковы для Пегаса», «Сибирский сибарит», «Эхо любви, или Старик без моря» «Доктор поэтических наук», «Игра в дуду и в русскую рулетку», «Поэтическое убежище», «Енисей впадает в Волгу», «Смысл жизни», «Храм на любви» «Муза и Поэт», трёхтомник «Небо в алмазах» изданы уже в ХХ1 веке.

Николай Ерёмин является автором-составителем проекта «Миражисты», под грифом которого издал альманахи «Пощёчина общественной безвкусице», «5-й угол 4-го измерения», «ЕБЖ-Если Буду Жив», «Сибирская ссылка», «Кастрюля и звезда, или Амфора нового смысла» «Бомонд», «Рог изобилия», «Прятки Каш-Каш», «Точки над Ё»     Он - лауреат премии «Хинган» и «Нефритовый Будда». Победитель конкурса «День поэзии Литературного института - 2011» в номинации «Классическая Лира». Дипломант конкурса «Песенное слово» им. Н.А.Некрасова. Награждён ПОЧЁТНОЙ ГРАМОТОЙ министерства культуры РФ (Приказ №806-вн от 06.11.2012 подписал В.Р. Мединский).

Публиковался в журналах «День и ночь» Марины Саввиных, «Новый Енисейский литератор» Сергея Кузичкина, «Истоки» Сергея Прохорова, «Приокские зори» Алексея Яшина, «Бийский вестник» Виктора Буланичева, «Интеллигент» Сергея Пашкова, «Вертикаль» Валерия Сдобнякова - Нижний Новгород, «Огни Кузбасса» Сергея Донбая, «Доля» Валерия Басырова, «Русский берег» Бориса Черных - Благовещенск, «Вовремя» Владимира Золотухина - Лесосибирск, в альманахе «Дафен» Цу Тяньсуя - город Синьян, на китайском языке, в переводах Хэ Суншаня, во «Флориде» Александра Росина - город Майами, в «Журнале ПОэтов» Константина Кедрова -- Москва, В интернете на порталах «Лексикон» Елены Николаевой - Чикаго, «Подлинник» Виктора Сундеева, «45я параллель» Сергея Сутулова-Катеринича», «Русское литературное эхо» - Иерусалим, «Стихи. Ру, Проза.
•
Золотая осень

16 сен 2013
Прочитано:
1371
Категория:
Проза
Автор:
Николай Ерёмин
 
Российская Федерация
г. Красноярск
 
- У моей бабушки было пятнадцать детей, у моей мамы – шесть, а  у меня – двое, - сказала Софья Ивановна Бурдакова на встрече с пенсионерами православного клуба «Золотая осень», при областной библиотеке, куда я был приглашён в качестве корреспондента газеты «Абаканский ветеран»
- И над всеми детьми тяготело какое-то проклятие. Все жили очень мало и умирали не от старости.
Кто в этом был виновен, я не знаю. Дьявол, наверное.
Бог бы этого не допустил, а дьяволу всё можно. Иначе зачем моего дедушку, трудолюбивого крестьянина, добрейшей души человека, вдруг раскулачили, а потом осудили по политической 58-й статье на десять лет лишения свободы без права переписки? Разрушили  крепкую семью, обрекли на неминуемую погибель.
Бабушка была сослана в глухую тайгу, где среди вырубки стояли два барака, один женский, другой мужской.
Зимой всех сосланных заставляли работать вздымщиками, то есть обдирать кору с сосен в виде стреловидных насечек остриями вниз и прикреплять жестяные воронки, куда по весне стекала смола, живица.
Зимой на  крутом морозе, а летом на изнуряющей жаре до полного изнеможения трудились моя бабушка и моя мама.
В одном из этих бараков я и родилась, и прожила там семь лет.
Потом бабушка умерла от сыпного тифа, а я и мама переехали в деревню Усолку, где была школа, которую я  и окончила с похвальной грамотой «За отличную учёбу и примерное поведение».
Грамоту окаймляла красная рамка. А вверху, посередине, между знамёнами, выпукло выделялись   два овальных портрета – Ленина и Сталина.
Моей мечтой было тогда выучиться на радиоинженера, поэтому я решилась и уехала из деревни Усолки сюда, в город Абаканск,  и поступила во ВТУЗ при заводе телевизоров. Одновременно училась и работала, проживая в рабочем общежитии, на улице Спартаковцев, в Николаевской слободе.
Школьницей  вступила я в Коммунистический союз молодёжи, а на заводе – в Коммунистическую партию. И поэтому возглавила бригаду Коммунистического труда
Чем, спросите вы, наша бригада отличалась от обычной бригады?
Да ничем!
Просто мы были под особым партийным контролем, и к нам строже относились. Например, опоздает кто-нибудь на смену хоть на пять минут – такую проработку в парткоме потом устроят, так настращают лишить и того и сего, что в другой раз опаздывать не захочешь.
Зато на всяких торжественных мероприятиях усаживали нас на первый ряд и говорили с трибуны, что гордятся бригадой Коммунистического труда за то, что она трудится по-коммунистически и перевыполняет норму на много процентов.
Что мы изготовляли, даже сейчас, в эпоху гласности и свободы слова сказать не могу, потому что – государственная тайна, и дала подписку о неразглашении. Хотя во всех газетах давно написано, что изготовляли мы совсем не телевизоры, а  работали на оборонку.
На заводе я встретилась с Олегом Степановичем Шевляковым, начальником ОТК, который стал моим мужем. Но фамилию менять не стала.
Сыграли скромную свадьбу.
Двухкомнатную квартиру получили.
И родилась у нас дочка Светлана, а потом и сын Игорёк.
Умницы, симпатяги – смотришь, не насмотришься. Всё бы хорошо. Но дьявольское проклятие и тут сработало. Открылась у доченьки неизлечимая болезнь. Врачи сказали, что протянет года два или три, и отказались лечить.
Спасибо, травница Пелагея из Иркутска помогла, и прожила Светочка двадцать один год, и школу закончила, и на филологическом факультете пединститута поучилась. Много читала, стихи писала, и рисовала, и все её так любили, что студенты частенько приходили к нам домой, где образовалось что-то вроде литературно-художественного салона.
ВТУЗ я, конечно, окончила и стала радиоинженером, но почувствовала, что это – не моё и все силы стала отдавать мужу и воспитанию детей.
Но партком заставил меня продолжить учёбу  в вечернем Институте марксизма-ленинизма, на атеистическом отделении,  и вести соответствующую  пропаганду среди рабочих завода.
Дело в том, что на заводе нашем обнаружились члены различных сект: баптисты, иеговисты, адвентисты седьмого дня…Приходилось всех собирать вместе, читать им лекции, а потом проводить индивидуальные беседы о вреде религиозного дурмана, доказывая, что Бога нет, и что они глубоко заблуждаются в своём невежестве.
И вдруг случилось очередное несчастье.
Мой сын, инструктор по скалолазанию, повёл группу новичков на Столбы, в наш замечательный сибирский скальный заповедник, и стал поднимать их с помощью страховки на второй столб. Страховка подвела, он, оступившись, оборвался, переломал себе все рёбра и был в бессознательном состоянии доставлен в больницу.
Днём и ночью дежурила я у его постели.
И когда мне показалось, что лекарства ему уже не помогают, начала я внезапно молиться, обращаясь к Богу, спасителю всемогущему… Откуда и слова-то нужные взялись?.
И – чудо!
Молитвы мои подействовали!
И сын мой, Игорёшка любимый, единственный,  выздоровел!
И покаялась я в грехах своих, и причастилась, и приняла святой обряд крещения.
 И поняла, что снято с меня дьявольское проклятие. Поняла – и словно преобразилась.
Всю Библию – и Ветхий, и Новый завет, как раньше труды Маркса и Энгельса, законспектировала, просветилась – и стала служить Богу, возрождая Свято-Никольский храм, -  сначала само здание, а потом и православную воскресную детскую школу при нём.
От  чисто хозяйственной деятельности постепенно по благословению отца Серафима перешла к  учебной и духовной.
Какие мы проводим уроки?
Это Закон Божий, история, словесность, пение, рисование и рукоделие.
Да, времена изменились.
Раньше все говорили «Слава КПСС», а сейчас все говорят «Слава Богу»
Завода, на котором я проработала 25 лет, уже не существует. На его месте – современный, в европейском стиле, Торговый квартал.
А мы с мужем, Олегом Степановичем, продолжаем жить  душа в душу. Вот он, сидит среди вас. Поднимись, Олег, не стесняйся! –
При этих словах все православные пенсионеры, в основном старушки, заполнившие до отказа читальный зал, одобрительно зашушукались, оживились и дружно захлопали в ладоши.
- А вот мой сын, Игорь Олегович, живой и вновь здоровый, благодаря слову Божьему и молитве. Снова водит он новичков на Столбы, обучает искусству скалолазания.
А вот и мои ученики, воспитанники воскресной школы – Иван, Пётр и Вадим. Они уже окончили обучение, и я уверена, что  изберут себе верную дорогу. Потому что в школе, как сказал однажды очень точно  отец Серафим, перед ними открылась красота православного мира  на  пути, которому нет  и никогда не будет конца.
Я не раз уже убедилась, что на всё – воля Божья, и хочу, чтобы на всех вас снизошла его благодать, - Сказала Софья Ивановна Бурдакова и смахнула уголком платочка с глаз набежавшую слезу.
Тут с первого ряда встал в полный рост молодой, красивый, стройный в чёрной приталенной рясе,  священник, упомянутый ею отец Серафим.
И повернулся он к залу просветлённым лицом  и сказал:
- Братья и сестры, давайте помолимся! Вознесём нашу молитву во славу Божью за всё хорошее, что он творит, преображая  души наши....
И встали православные, и склонили головы, перекрестившись,  и зашептали хором слова молитвы, известной  всем  им,  только не мне, грешному.
Все молились, а я стоял и молчал, не крещёный корреспондент, журналист,  Золотое перо нашего прекрасного сибирского города Абаканска, представитель второй древнейшей профессии, журналюга эдакий, уже давно  не верящий по долгу своей службы ни в Бога со свечкой, ни в Чёрта с кочергой.

Старый козёл

29 сен 2013
Прочитано:
1875
Категория:
Проза
Автор:
Николай Ерёмин
 
Российская Федерация
г. Красноярск
 
Она сказала ему, что он – старый козёл, и что она обязательно напишет про него рассказ с этим названием.
– И совсем я не старый, и совсем не козёл, – притворно обиделся он.
– Сколько тебе лет?
– Пятьдесят пять.
– А мне – двадцать пять. Чуешь разницу? Нет? А я – чую!
– Есть по Чуйскому тракту дорога, много ездит по ней шоферов, – запел он.
– Не придуривайся, – сказала она, – всё равно из этого ничего не выйдет!
– Из чего что не выйдет?
– Из наших с тобой отношений...
– А у нас ещё и не было никаких отношений.
– Не было, так будут! – сказала она.
– Ага, попалась, проговорилась, значит – будут? – обрадовался он.
– Будут, если...
– Что – если?
– Если ты выполнишь три условия.
– Какие?
– Маленькая квартирка, маленький автомобиль и маленький ежемесячный гонорар. Ты ведь не собираешься на мне жениться? Значит, хочешь, чтобы я стала твоей любовницей? А это кое к чему обязывает.
Он присвистнул и развернулся на 180 градусов.
– Постой, куда это ты? – спохватилась она.
– В банк за деньгами.
– Шутишь?
– Какие могут быть шутки? Сегодня же вечером всё у тебя будет... Все три условия.
– Так быстро? А ты даже ещё ни разу не сказал, что любишь меня...
– По-моему, ты это чувствуешь, по твоим глазам видно.
– И не поцеловал ни разу...
– Смешно, старый козёл целует на улице молоденькую козочку – ме-э-э, а все смотрят и смеются.
– И вовсе даже не смешно. Поцелуй меня!
Они остановились около Дома кино, возле огромной афиши: "У нас – неделя немецкого фильма "Фауст". Обязательно посмотрите этот шедевр немого киноискусства".
– А не пойти ли нам в кино? Там бы и поцеловались? – предложил он.
– Идея! – воскликнула она и захлопала в ладоши.
Фильм только начался.
В огромном полупустом наклонном зале кинотеатра было полутемно.
Они поднялись высоко-высоко, на самый последний ряд, сели, и она тут же прижалась к нему и взяла его за руку.
На огромном экране (фильм немой, но слева – текст по-немецки) дьявол Мефистофель искушал старого доктора Фауста, предлагая, как сейчас часто можно услышать, бартерную сделку: вечную молодость в обмен на душу старца.
Доктор Фауст, измученный бесплодными попытками добыть эликсир молодости из пробирки, согласился – и стал молодым. И влюбился в Маргариту, а она – в него. И они, конечно же, согрешили.
Была весна.
Неслышно пели птицы. Благоухали цветы...
Но дьявол тут же разлучил их.
И пока, сопровождаемый Мефистофелем, помолодевший Фауст странствовал-летал над странами и городами, наслаждаясь свободой и молодостью, настала зима, Маргарита родила ребёночка и стала матерью-одиночкой во грехе своём.
Тут же все знакомые от неё отвернулись.
И умерла мать, и трагически погиб брат, отстаивая её оскорблённую честь, и ударили лютые морозы, и в отчаянии ушла Маргарита из опустевшего неуютного дома, и в чистом завьюженном поле опустилась она без сил в сугроб, и заснула, и не заметила, как дитя её замерзло на морозе.
Проходившие мимо стражники извлекли мать и дитя из-под снега, но было уже поздно. И обвинили Маргариту в смерти ребёнка. И порешили сжечь её на костре...
И вот, когда палачи возвели её на вершину костра и подожгли поленья, когда языки пламени стали уже подбираться к её платью, – вспомнил о ней молодой беспечный Фауст, и покаялся перед дьяволом, и попросил совершить обратный обмен...
И увидела Маргарита, что из толпы зевак рвётся к ней старец, простирает в мольбе немощные руки и восходит по горящим поленьям, и обнимает её, и говорит: – Это я, Фауст, возлюбленный твой, неужели не узнаёшь меня?
– Узнаю... – прошептала Маргарита и, счастливая, прильнула к старцу, и начали они гореть вместе в пламени костра...
"Пять смертей из-за одной сделки с дьяволом! Круто!" – подумал он, стирая нечаянную слезу и вставая, так как в кинозале вспыхнул свет.
Встала по-прежнему льнувшая к нему и его спутница.
– У, старый козёл! – сказала она.
– Кто, я? – спросил он.
– Да нет, Фауст этот...
– А-а-а... – неопределенно промолвил он, и они вышли на улицу, к автобусной остановке.
Вечерело.
И нужно было им ехать в разные стороны.
– Ну, так до завтра? – спросил он.
– До завтра. А где встретимся?
– В 10 утра, у "Крутояр-банка"
***
Назавтра около банка шумела огромная толпа народа.
Все возмущались.
На дверях висела бумажка «Банк закрыт в связи с финансовым кризисом в стране».
Дверь была крепко-накрепко заперта.
Никто не выходил и не давал никаких разъяснений.
Она подошла к нему и спросила:
- В чём дело?
– Плакали мои денежки, – сказал он, – и твоя маленькая квартирка, и маленький автомобиль...
– Эх, ты! – сказала она. – Вчера надо было этим заняться! А ты – "А не пойти ли нам в кино?"
... У-у-у, старый козёл!
– Кто, я?
– А то кто же? – истерически рассмеялась она.
– Но не горюй. Не всё потеряно, ведь с тобой мы так ещё и не поцеловались...
А рассказ про тебя я всё-таки напишу! И напечатаю в журнале. Гонорар – пополам, –
сказала она, махнула рукой – и пропала, сгорела в лучах поднявшегося над городом палящего весеннего солнца.

Капитан Бухарин

29 ноя 2013
Прочитано:
1673
Категория:
Проза
Автор:
Николай Ерёмин
 
Российская Федерация
г. Красноярск
 
Всю свою жизнь отдал Абаканскому речному пароходству капитан дизель-электрохода «Композитор Шостакович» Андрей Андреевич Бухарин.
Без единого происшествия, без единого замечания подошёл он к своей последней навигации, после которой должен был уйти на заслуженный отдых и стать на прикол в своей однокомнатной квартире на улице Дубровинского, с видом на Енисей.
«Ах, Енисей, мой Енисей,
Сердце в любви признаётся.
Вряд ли река, такая река
Где-либо в мире найдётся...», – пел он песню на стихи собственного сочинения, стоя капитанскую вахту. Настроение было хорошее. Печалиться не о чем.
Много лет он писал стихи, много лет по радио, благодаря местным Шостаковичам, звучали его песни. «Вот уйду на пенсию, – думал он, – соберу все свои стихи и песни и сборник выпущу. А что? Перестройка, гласность – издавай, что хочешь, были бы деньги!»
А деньжата кой-какие у него на счетах в разных коммерческих банках поднакопились на счастливую старость. Зарплата – грех обижаться. Капитан – не последняя фигура в пароходстве, многое от капитана зависит. Кому машину на cевера переправить, кого за так прокатить – все благодарны. Тем более – рыбаки на рыбацких станках и в дальних деревушках. Ловят рыбку – чир, муксун, омуль, стерлядь, нельма – а куда её девать? Только на проходящий корабль. Опять приработок... Ни себя, ни членов команды Андрей Андреевич не обижал, всем давал возможность проявить свою предприимчивость...
Настроение было не просто хорошее, а даже отличное. Отличное, потому что ему, старому холостяку, в очередной раз повезло. Прибыла на корабль директором ресторана молодая, красивая выпускница Абаканского коммерческого института Ольга Ивановна Семенюта – и он сразу же на неё, как говорится, глаз положил.
Поселил напротив своей каюты – в люксе; салон, спальня, туалет с ванной, холодильник, телевизор, бархатные занавески с эмблемой речфлота, всё, как полагается. Много было связано у него воспоминаний с этим люксом, да не о том рассказ.
Только приняла Ольга Ивановна дела в ресторане, стук-стук к нему в каюту: «Андрей Андреевич! Приходите сегодня ко мне на новоселье вечерком!» Как тут откажешь? Пришёл. Увидел. Победил.
Ох, до чего же нежная, до чего же сладкая была Ольга Ивановна, Оля, Оленька, Оленёночек маленький, миленький, пухленький, сдобненький в своём японском кимоно... Уж какие он ей стихи читал... А какие ласковые слова она ему шептала, а какие стихи в ответ! Он, можно сказать, эрудит, интеллектуал, никогда таких и не слыхивал.
А когда на прозу перешли: – Андрюша, – Оля вдруг обращается – а тебе никто никогда не говорил, что ты ужасно похож на Сталина?
– Никто не говорил, но я и сам это знаю, потому что я – его внук. Выдаю тебе семейную тайну, которая долгие годы держалась в секрете. Когда мой дедушка Иосиф был в Туруханской ссылке, была у него жена, а некоторые свидетели утверждали, что и не одна вовсе. Очень темпераментный мой дедушка был. И, естественно, имелись у него дети.
– Тогда почему ты – Бухарин, а не Сталин или Джугашвили?
– Понимаешь, революционная работа и конспирация долго не позволяли моему дедушке раскрывать семейные тайны... Вот он и попросил своего товарища по партии Бухарина как бы усыновить меня, его внука. Тот и усыновил. Определил меня на полное государственное обеспечение в Абаканское речное училище... Так я стал речником, матросом, а потом, пройдя все ступеньки, и капитаном. Кстати, дедушка мой стихи в юности сочинял, так мне, видно, с генами это по наследству передалось.
– Чудно, даже не верится...
– Как это не верится? А внешность моя кавказская? А темперамент дедушкин? – засмеялся Андрей Андреевич, обнял Ольгу Ивановну, поцеловал и крепко-накрепко прижал к себе руками богатырскими...
– Ну, а теперь веришь?
– Верю! Верю! Милый... – застонала счастливая Ольга Ивановна.
Утренняя Дудинка долго не принимала «Шостаковича».
– В чём дело? – связался по рации капитан с начальником порта. – Петрович! Друг ты мой сердечный, чего преграды чинишь?
– Не расстраивайся, Андреич! Скоро всё будет улажено. Парад суверенитетов, понимаешь. Дудинка, Таймыр – автономия, а пароходство Таймыру за аренду порта задолжало, вот нам мэр и дал команду, пока должок – никого не принимать...
– А как же северный завоз? Сроки?
– Да ты не волнуйся, Андреич, тебе вредно волноваться, последняя навигация, как-никак, а? Поздравляю! Скоро на отдых, завидую! А мы сейчас созвонимся и на высшем уровне всё уладим...
Двенадцать часов протомился «Шостакович» на рейде. Да двенадцать часов длилась разгрузка автомобилей и ящиков с овощами... Наконец, всё было закончено, и капитан вздохнул с облегчением.
Назад пассажиров почти не было, не то, что в прошлые годы, когда с Севера все бежали, обеспокоенные инфляцией и отсутствием перспектив.
Уже перед самым отходом подъехал к кораблю грузовик с цирковыми артистами и зверинцем – медведь, козёл, дикобраз, петух, обезъяны... «Возьми, капитан, до Абаканска!»
– Возьму, если покажете экипажу представление!
– Об чём речь! Покажем!
Представление назначили на послезавтра. Ровно в десять часов утра собрались на верхней палубе свободные от вахты члены экипажа во главе с капитаном.
Ольга Ивановна, в брючном французском костюме, села рядом с Андреем Андреевичем.
Она думала. Прошлым утром после бессонной страстной ночи капитан сделал ей предложение.
– Оленька, – сказал он, – ты видишь, всё у нас получается, как нельзя лучше, и люди мы серьёзные, солидные, не легкомысленные, выходи за меня замуж? Не пожалеешь!
– Это надо обдумать, – засмущалась взволнованная Оленька.
– Вот ты до конца рейса и обдумай, и прими решение, хорошо?
Пока артисты расставляли на палубе, на помосте, немудреный цирковой реквизит и готовились к представлению, «Композитор Шостакович» проплывал мимо Курейки.
– Смотри, Оля, вон там, среди ёлок, был установлен пантеон в честь моего дедушки, статуя стояла, музыка играла, дорожка от пристани вела... И каждый корабль бросал здесь якорь, и все сходили на берег в обязательном порядке, и кланялись великому вождю всех времён и народов, гению человечества...
– А сейчас почему не останавливаемся?
– Времена не те. Культ личности, понимаешь, разоблачили, тиранию и деспотизм. Пантеон разгромили, статую в воду скинули... Свобода, понимаешь, перестройка, демократия...
– Ну, хоть бы памятник оставили, ради памяти!
– Какой памятник? Весь мир насилья мы разрушим до основанья, а затем, – так в песне поётся. Традиция всё рушить. Памятники рушатся, империя социализма рушится... Только мы с тобой, Оленька, созидаем, на основе любви и взаимопонимания...
– Что созидаем?
– Как, что? Забыла о моём предложении? Жду ответа!
Тем временем представление началось. Сначала выступил директор цирка, он же конферансье, поблагодарил капитана и команду за гостеприимство и представил артистов, объявив «Парад-алле»! Выступили акробаты, потом жонглёры, потом фокусники...
Восторгу зрителей не было предела. Потом отличились дрессированный козёл и петух, изобразив сцену из басни Крылова. И в заключение – мишка-медведь, Михаил Топтыгин.
– А ну-ка, покажи нам, Миша, как Ельцин в Кремле иностранных послов принимает? – спрашивал конферансье. И Миша вразвалку подходил к двум разнаряженным человекообразным обезьянам и обнимал их, став посередине.
– А ну-ка, покажи нам, Миша, чем русский мужик дома по вечерам занимается?
И Миша, опрокинув в рот содержимое огромного стакана, принимался сосать лапу.
– А теперь, дорогие россияне, – объявил конферансье голосом Ельцина, – чемпион мира по вольной борьбе, трехкратный олимпийский чемпион Михаил Иванович Топтыгин вызывает на поединок самого сильного из присутствующих! Приз – переходящее звание чемпиона! Ну, есть желающие?
Матросы истерически захохотали и стали выкрикивать:
– Пусть боцман выйдет! Он у нас самый сильный!
– Где боцман?
Но боцмана как ветром сдуло.
Ольга Ивановна посмотрела на капитана пламенным влюблённым взглядом, взмахнула рукой со сжатым кулачком и решительно сказала:
– Победишь Михаила Топтыгина – выйду за тебя замуж!
И встал ветеран Абаканского речного пароходства Андрей Андреевич Бухарин – закипела в нём горячая кровь предков – и оглядел притихшую в робком недоумении команду, и выкрикнул:
– Я желающий!
И вышел он на помост, и обнял двухгодовалого медведя – глаза в глаза...
И заревел хозяин тайги, почуяв незнакомый запах винного перегара, и открыл свою громадную, истекающую слюной пасть, и зажал мохнатыми лапами – когти по пять сантиметров – капитана поперёк спины, согнулся, начал разгибаться – да как кинет его через себя высоко в воздух... Так, что перелетел капитан через перила и упал в холодные речные волны, только брызги во все стороны.
– Человек за бортом! – закричал вахтенный матрос и бросил вниз, в стремительную стихию, красный спасательный круг.

Казаки-разбойники

06 янв 2014
Прочитано:
1589
Категория:
Проза
Автор:
Николай Ерёмин
 
Российская Федерация
г. Красноярск
 
Феликс Бобровский, потомок древнего польского рода, по прихоти случайности и судьбы родился в сибирском городе Ячинске, всю жизнь преподавал историю в средней школе, пописывал статьи и рассказы, издал в застойные годы две книжки, за что и был принят в Союз Писателей. А поскольку в Ячинске своей организации не было, он, как говорится, «состоял на учёте» в писательской организации Абаканска.
Время летело стремительно. Застой сменился перестройкой, партократия демократией, демократия катилась к тоталитаризму... Толкование исторических событий менялось, и Феликс Бобровский, воодушевлённый свободой слова, написал и напечатал в альманахе «Абаканск литературный» статью, в которой попытался по-новому взглянуть на творчество Гоголя, в частности, на его «Тараса Бульбу», где с научной дотошностью обосновывал мысль, что казаки, о которых шла речь в повести, это не кто иные, как бандиты, от набегов которых страдали беззащитные поляки, что Тарас Бульба – типичный представитель бандитского племени, и что, будь он, Феликс Бобровский, на месте царя, монарха, самодержца Всероссийского, не поощрял бы он их всячески, как это бывало, а искоренил бы нещадно, провел бы, так сказать, «расказачивание», не дожидаясь советской власти... И поэтическое отношение Гоголя к жизни казачьего сословия по меньшей мере неуместно...
«Интересно, как отнеслись к моей идее друзья-писатели?» – думал он, когда ехал автобусом из Ячинска в Абаканск на отчетно-перевыборное собрание.
Два года не был он в Абаканске, за это время много воды утекло. В областном центре сменился глава администрации, которого в прессе почему-то стали именовать губернатором, а некоторые даже генерал-губернатором, так как раньше глава был генералом. Сам Феликс оформился на пенсию, но по-прежнему преподавал в школе, переименованной в лицей, и в ПТУ (профтехучилище), переименованном в колледж.
На собрание съехалось со всей области 60 писателей. Все были приятно удивлены, что собрание проходит в помещении, блистающем непривычной чистотой и отделкой после «Евроремонта».
– Спасибо новому губернатору за проведенный ремонт! – сказал в своем отчётном докладе Председатель правления Серафим Руденко. – Прежний ни разу к нам не заходил и на наши писательские нужды не реагировал. А теперь – посмотрите – за два года мы издали на деньги администрации две книги, возобновили выпуск альманаха, о котором речь позже, провели четыре юбилея с дорогими подарками, одни похороны... Как бы мы всё это осуществили без помощи сверху? И теперь наше помещение будет именоваться «Дом писателя», в нём есть комната для иногородних, туалет, душ, кабинеты для занятий, хочешь – твори, хочешь – расслабься со своими друзьями за рюмкой чая. Все тебе условия! Выставка картин, библиотека...
Феликс Бобровский сидел на собрании рядом с поэтессой Викой Петровой. Они перешептывались в течение всего доклада.
– Я с удовольствием читаю ваши стихи! – шептал Феликс.
– А я – с удовольствием ваши исторические исследования! – шептала Вика. – Вы смелый, вы мужественный человек! Как вы проехались по Гоголю и по Тарасу Бульбе! И я с вами согласна! Казаки... Что за маскарад? Наденут папаху, привесят нагайку и ходят по городу, любуйся на них... Кстати, где вы решили остановиться? Приглашаю к себе в гости после собрания! Живу я одна. Мужа год назад похоронила. Вы не против?
– Я – за! – прошептал Феликс.
Когда Серафим Руденко закончил отчётный доклад, все 60 писателей проделанную работу решили признать удовлетворительной и единогласно проголосовали за то, чтобы оставить его «на второй срок».
– Предлагаю оставить и на третий! – с места пошутил Феликс.
– Считаю шутку вашу неуместной! – сказал Серафим. – А с вашей статьёй в альманахе мы ещё будем разбираться, как редактор без моего ведома посмел её опубликовать... Я понимаю, гласность, свобода слова – но не до такой же степени! Я, как потомственный казак, просто возмущён вашим призывом вернуться к истреблению казачества!
– Выходит, я не прав? – выкрикнул Феликс.
– Прав или не прав, решит конфликтная комиссия. Кто за то, чтобы создать комиссию? Единогласно. Предлагаю в её состав писателей Остапенко, Василенко и Непейвода... Единогласно. А пока комиссия подработает и вынесет своё заключение, приглашаю всех в соседнюю комнату, где для нас накрыты фуршетные столики!
И утомленные докладом писатели, перешучиваясь, перешли к фуршетным процедурам.
– Не бойтесь, я с вами! – сказала историку Бобровскому поэтесса Петрова, наливая себе и ему водку в гранёные стаканы.
– А я и не боюсь, – сказал Феликс. – Может, вам лучше вина?
– Нет, я пью только водку. За вашу статью!
– Ну, зачем же за статью? За встречу! За свободу слова! За союз наш, писателей! За наше здоровье, в конце концов...
– За союз казаков и поляков! – засмеялась Вика. – Шучу! – выпила водку и стала, улыбаясь, хрустеть маринованным огурчиком.
Вокруг шумели, выпивая, возбуждённые встречей писатели и поэты.
«И зачем я сюда приехал? Зачем пью эту гадкую водку? Зачем стою с этой сексуально озабоченной женщиной? – тоскливо думал Феликс Бобровский. – Сидел бы сейчас у себя в уютном креслице, перед телевизором, смотрел бы сериал про Марусю или новости из Чечни...»
– Выпьем за нашего земляка, гениального художника Василия Ивановича Сурикова! – выкрикнул Серафим Руденко, – У него сегодня день рожденья! Если бы он был жив, исполнилось бы ему ровно 152 года!
– Выпьем!
– За Василь Иваныча!
– До дна!
– А что, и жил бы себе, – сказала захмелевшая Вика. – Вон в Библии написано: и Моисей, и Аарон, и все они, древние, чуть ли не по четыреста лет прожили, и ничего...
В это время резко распахнулась дверь, и в фуршетную комнату вошли три казака, три члена конфликтной комиссии, три унтер-офицера – Остапенко, Василенко и Непейвода, при полном параде, нагайки за голенищами. Непейвода торжественно развернул длинный свиток с печатью, точно маятник, качающейся на суровой нитке. Все замерли.
– Дорогие товарищи-господа-писатели! Мы проанализировали переписанную здесь из альманаха «Абаканск литературный» статью Феликса Бобровского «Знай наших!» и пришли к заключению, что она содержит призывы к национальной розни и, в частности, к уничтожению казачества, которое всегда из самых благородных побуждений стояло «За Веру, Царя и Отечество». Поэтому, основываясь на Конституции России, нашем основном сейчас своде законов, на уставе Союза Писателей и на уставе Казачества, мы решили сместить редактора альманаха с занимаемой должности, а автора статьи подвергнуть телесному наказанию в виде нанесения ударов нагайками, шомполами или розгами – на ваше усмотрение, так как сейчас у нас в стране демократия. Решайте!
Добавлю от себя, что на экзекуцию, учитывая гласность всех происходящих в обществе процессов, приглашены телевизионщики компаний «ИКС», «ТВК», «НТВ» и «ОРТ», пусть народ всё увидит, чтоб другим, кто в слове «Тарас» букву «р» не выговаривает, неповадно было!
И взяли казаки Остапенко и Василенко своего товарища-господина по перу Бобровского, и пристегнули к скамейке около окна его же ремнём, и приспустили пенсионерские штаны, и нанесли ему двадцать ударов, как решило большинство присутствующих, розгами, тополиными прутьями, сорванными в писательском дворе.
– Варвары! Душегубы! Кровопийцы! Прекратите! – вскрикивал под объективами видеокамер после каждого удара историк.
Но это не помогло. Процедуру наказания – чтоб другим неповадно было – довели до конца... Только лишь когда заплакал он и взмолился о пощаде, и поклялся, что больше «никогда так не будет», освободили его, рыдающего, и водки целый стакан поднесли.
Выпил Феликс Бобровский водки, вытер губы и слезы и услышал ласковый голос поэтессы Вики Петровой:
– Успокойтесь! Я вам помогу! Я не брошу вас в беде! – И вызвала Вика Петрова такси, и положила пострадавшего на заднее сиденье, и привезла к себе домой, и целую неделю накладывала ему компрессы на розово-расцветающие и фиолетово-отцветающие раны.
А когда неделя миновала, купила она ему в фирменном магазине неподалёку, как гласит легенда, французское нижнее бельё, румынский костюм, испанскую рубашку и носки, – в пальто драповое и в шапку-формовку, от мужа оставшиеся, обрядила и отправила в город Ячинск, пообещав обязательно через некоторое время навестить его, проведать, если у него возникнет желание.

Комната счастья

28 фев 2014
Прочитано:
1329
Категория:
Проза
Автор:
Николай Ерёмин
 
Российская Федерация
г. Красноярск
 
Добрый день, весёлый час, пишу письмо и жду от вас!
Здравствуй, Лиза! Пишет тебе твой школьный друг Костя Степанов.
Помнишь, в десятом классе мы сидели за одной партой, а на выпускном вечере я признался тебе в любви?
Сколько лет прошло! 43 годика, как корова языком слизнула. И очень жаль, что пути наши тогда разошлись.
Но любовь моя к тебе, можешь себе представить, все эти годы жила в моей груди и до сих пор живёт.
Что тебе сказать о себе?
После школы я окончил мединститут и до самой пенсии проработал в горбольнице врачом-лаборантом. Был, конечно, женат. Вырастил сына и дочку, которые, к сожалению, уехали из нашего прекрасного сибирского города Абаканска, он – в Киев, она – в Ригу,
А мы с женой терпели друг друга, терпели, до тех пор, пока она не сказала: «Слушай, надоел ты мне за эти годы хуже горькой редьки! Катись-ка от меня подальше, на все четыре стороны!» И матерок для пущей выразительности прибавила.
Этот матерок и переполнил чашу моего терпения.
И распалось наше одиночество вдвоём самым решительным и благоприятным образом.
Открыл я газету с объявлениями, а там – «Продаю однокомнатную квартиру в посёлке Кедровом». Телефон и адрес.
Созвонился. Полтора часа ехал от автовокзала, мимо посёлка имени 16-ти борцов, в сторону Ячинска. Приехал.
Встретил меня продавец квартиры, бывший офицер Олег Иванович.
Показал квартиру.
Чистота, порядок. Второй этаж в пятиэтажном доме. Внизу – почта и магазин.
Из окна – вид на военный городок, который был здесь когда-то.
Площадь. По периметру – штаб, котельная, казармы, склады и несколько домов для офицерского состава.
А над городком – высоченное многоэтажное сооружение типа Останкинской башни в Москве.
Сели мы с Олегом Ивановичем на кухоньке, достал он из холодильника колбасу, квашенную капусту, бутылку водки, хлеба нарезал и сказал мне: – Покупай, Константин, мою квартиру, не пожалеешь! По дешёвке отдаю. Посмотри, как хорошо здесь! Тишина, покой, уединение. Что еще пенсионеру для счастья надо? И электричество, и телефон, слава Богу, есть. Холодная и горячая вода из крана. Сам бы жил, доживал, да приглашение из Москвы пришло. Видишь ли, вспомнили обо мне как о специалисте, мозги им мои опять потребовались. Идею, которую здесь в жизнь продвигали, возрождать хотят.

– Какую идею? – спрашиваю.
– Идею передачи энергии по воздуху без проводов.

Ты, наверняка, читал книгу Алексея Толстого "Гиперболоид инженера Гарина". Там он описывает фантастическую, казалось бы, идею создания мощного лазерного луча, для военных целей. Так вот, в мирных целях лазерный луч давно уже используют, а в военных до сих пор не научились. Открою тебе секрет – весь социалистический военный комплекс над этим работал. Реки перегораживали плотинами, гидроэлектростанции строили, чтобы дешёвую электроэнергию Абаканской, Саяно-Шушенской, Манской, Курейской, Ангарской ГЭС собрать здесь, в Кедровом, и при помощи установки, над которой мы работали, сконцентрировать, условно говоря, в виде шаровой молнии любого желаемого размера и при помощи радиоволны направить в любую точку земного шара, где она и взорвётся по нашему желанию. Так идея коммунистов о мировом господстве и воплотится в жизнь.
Разработки велись за железным занавесом, в полной секретности.
Это сейчас – гласность, свобода слова, никакой цензуры.
При Горбачёве что-то конкретное стало вырисовываться. Глянь в окно. Вон наша башня. По ночам хорошо было видно, как из неё вылетают огненные шары, кружатся над Кедровым и взрываются неподалёку.
Во всех газетах тогда появились сообщения, мол, инопланетяне прилетают на НЛО. Чушь. Это было информационное прикрытие.
Но американские конкуренты наши не дураки.
Испугались они за океаном. И позвонил президент США Рейган президенту СССР Горби и говорит, мы со своих спутников хорошо видим, чем вы там, в Кедровом, занимаетесь. Если в течении трёх недель установку эту не ликвидируете, плохо вам придётся.
И вынужден был Горбачёв сесть в поезд и в сопровождении советских и иностранных корреспондентов прикатить сначала в Абаканск, а потом и к нам, сюда.
Вон там, на плацу, он и выступил после осмотра нашей установки. Как сейчас помню, улыбается, руками размахивает, потрясён, говорит, успехами наших советских учёных, сумевших достичь небывалых практических результатов. Здесь, говорит, будет международный космический центр, все желающие учёные из Америки, Англии, Франции и других высокоразвитых стран будут жить здесь и развивать идею дальше.
Слушаю я, а в душе смеюсь, кто это из американцев захочет жить в такой глухомани, среди тайги?
Уехал Горбачёв. А сам оставил предписание: срочно демонтировать объект!
Разрушать – не строить.
И недели не прошло, как от установки и прилегающих к ней зданий остались одни лишь голые стены.
Что военные не увезли – жители окрестных деревень растащили.
Воинскую часть расформировали.
И остались здесь на фоне разрушенной инфраструктуры одни старики да старухи, которым некуда было уезжать.
Обрадовался за океаном президент Рейган. Звонит Горбачёву и говорит:
– Спасибо, Горби! Угодил! За мной не заржавеет! – Сдержал свое слово американский президент и получил Горбачёв Нобелевскую премию «За укрепление мира между народами».
А как допили мы с Олегом Ивановичем поллитровку, повёл он меня посёлок осматривать.
Впечатляющее, скажу тебе, Лиза, зрелище.
И в колодец я заглянул, откуда через башню шаровые молнии вылетали, и на вершину башни поднялся по винтовой лестнице. Красота! Дух захватывает. На многие километры вокруг – тайга кедровая необозримая. Владей, жизни радуйся, кедровые орешки щёлкай, целебным воздухом дыши...
Ты, наверное, видела, Лиза, фильм Андрея Тарковского "Сталкер". Так вот, в брошенном военном городке почти то же самое, только охраны никакой нет. Приезжай и живи.
Олег Иванович неспроста про фильм мне напомнил. И про комнату счастья, которую Сталкер желающим показывал. Войдёшь, загадаешь – и любое желание сбудется!

– Комната счастья – это побочный продукт нашего эксперимента, – сказал он мне, – и располагается она как раз в однокомнатной квартире, которую я тебе продаю.
Только я это услышал, ударили мы по рукам, и сделка состоялась.
Живу я здесь вот уже несколько месяцев – и горюшка не знаю.
Что ни захочу, о чем ни подумаю – всё сбывается.
Вот и о своей первой любви вспомнил – и задумал, Лизонька, пригласить тебя сюда.
Приезжай!
Загадаем мы общее желание и, как в машине времени, умчимся в нашу молодость, в десятый класс, когда я полюбил тебя.
И начнём мы, как в сказке, жизнь с начала.
Не веришь? Посылаю тебе свежую свою фотокарточку.
Я уже помолодел лет на десять, о чём она и свидетельствует. Приезжай! И мы вместе вернём нашу утраченную молодость. Жду.
Приезжай – не пожалеешь!
Комната счастья ждёт тебя!

Гипердиагностика

02 апр 2014
Прочитано:
1286
Категория:
Проза
Автор:
Николай Ерёмин
 
Российская Федерация
г. Красноярск
 
Конечно, я догадывался, что Россия после 70-летнего большевистского террора стала невежественной страной, но не мог себе даже представить, что до такой степени.
Медицинские познания – у каждого – практически на нуле.
Этим и решил воспользоваться мой шеф, владелец частной клиники «Авиценна» Яков Семёнович Гробманин..
Когда я устроился к нему на работу, он сказал:
- Ты молодой специалист, да?
Тебе надо хорошо зарабатывать, да?
Тебе нужна квартира, машина, дача, жена. Да?
И на всё это будут нужны деньги, и немалые.
Так знай, что переходный период от социализма к капитализму уже давно в стране закончился. Вокруг нас – или явные, или подпольные миллионеры.
И все хотят болеть и лечиться.
Иными словами – требуют к себе внимания и ласки.
А что у них внутри организма творится – никто не знает.
Вот и придумывай им болезнь.
Ставь диагноз.
Назначай дорогостоящее лечение или очень дорогую операцию.
Или то и то.
Рак. Диабет. Язва желудка. Аневризма аорты. Спинномозговая грыжа.
Всё.
Этого достаточно, чтобы и тебе, и мне тоже стать миллионерами.
Пускай делятся!
Выслушал я наставление, проникся ситуацией, подключил к работе персональный компьютер – и дело пошло!
Жене Главы нашего прекрасного сибирского города Абаканска Мальвине Иосифовне Пилипчук я поставил диагноз «Фиброзно-кистозная мастопатия. Рак груди», а самому Карлу Абдулатиповичу – «Язва желудка, с угрозой перерождения»
Тут же они были удачно прооперированы другом Якова Семёновича, выдающимся хирургом современности, профессором Ахмыловским Артуром Тимофеевичем. И успешно прошли курс послеоперационной реабилитации в Индии.
Куда потом переехали на постоянное место жительства, уж очень им там понравилось.
Он стал владельцем крупной фирмы по разведению Бенгальской породы слонов в искусственных условиях. А она возглавила общество и туристическую фирму «Рериховеды».
Мой шеф купил себе коттедж, похвалил меня и сказал:
- Молодец!
Продолжай в том же духе! Далеко пойдёшь.
Я купил себе двухкомнатную квартиру в центре Абаканска, с видом на заповедник «Столбы» и по вечерам, глядя на отроги Саян, стал подумывать о женитьбе.
Тем более, что на меня стала заглядываться дочка шефа двадцатидвухлетняя практикантка Оксана.
И поставил я диагноз Губернатору нашей замечательной области Савелию Васильевичу Кромарову – «Аневризма центральной мозговой артерии», а его жене, красавице Веронике Адольфовне – диагноз «Спинномозговая грыжа пояснично-крестцового отдела позвоночника, с угрожающим ущемлением»
И они были очень удачно прооперированы другом Якова Семёновича и направлены на восстановление сил в Китай, где монахи известного монастыря Шаолинь быстро поставили их на ноги. И они, очарованные прекрасной природой и тайнами буддизма, остались там навсегда, организовав туристическую фирму «В поисках Шамбалы»
- Молодец! Так держать! -
Сказал мне Яков Семёнович, когда я, купил автомобиль «Тойота-Королла» и объявил ему и его жене Софье Сергеевне о желании жениться на их дочери Оксане.
Оксана подтвердила, что любит меня, что не может без меня жить и хочет, чтобы у нас родился ребёнок – мальчик или девочка, без разницы, лишь бы был таким же красивым, умным и удачливым, как я.
И я был просто вынужден поставить диагноз «Рак желудка» обратившемуся к нам с жалобами на боли в животе Ивану Петровичу Сидорову, председателю Законодательного собрания нашей прекрасной Абаканской области, равной по площади Англии, Франции и Германии, вместе взятым.
Принял у меня Иван Петрович направление на операцию, постоял в задумчивости и ушёл, сильно опечаленный.
Но тут вмешалась судьба, или случай, как хочешь, так и назови.
В Германии собирался всемирный Конгресс Миллионеров, не знающих, куда девать свои деньги.
И полетел Иван Петрович в срочном порядке на Конгресс – привлекать инвестиции для строительства новых гигантских заводов и нефтепроводов на территории нашей области.
Но когда начали заседать, боли в животе у него обострились, и мгновенно был он доставлен в Дрезденскую клинику, и обследован на самом современном диагностическом оборудовании, и с диагнозом «Обострение хронического аппендицита» был успешно прооперирован.
Вернулся Иван Петрович из прекрасного германского города Дрездена в прекрасный сибирский город Абаканск жизнерадостным и помолодевшим.
И на радостях, что диагноз рака у него не подтвердился, представил он меня к званию «Заслуженный врач России». А моего шефа – к званию «Почётный член Абаканской медицинской Академии».
Я женился на Оксане.
И родилась у нас двойня – Миша и Ириша.
И купил я дачу в Кедровом бору, 30 минут от Абаканска на моей «Тойоте-Королле», чтобы дышать свежим воздухом, так как в Абаканске, на инвестиции, привлечённые Иваном Петровичем, построили гигантский завод ферросплавов, и дышать стало практически нечем.
Почувствовав, что дело пахнет керосином, мой шеф, пардон, тесть,
продал клинику «Авиценна» и уехал с моей тёщей Софьей Сергеевной на ПМЖ за дальний бугор, в одну замечательную южную страну.
Откуда пишут они, что там так хорошо, что о лучшей жизни и мечтать не приходится.
И зовут меня, Оксану, Мишу и Аришу скорей перебираться к ним.
Потому что время уходит, и нужно прожить оставшиеся годы так, чтобы не было ни мучительно, ни больно.


Послевкусие любви

03 май 2014
Прочитано:
1481
Категория:
Проза
Автор:
Николай Ерёмин
 
Российская Федерация
г. Красноярск
 
Ровно через девять месяцев она позвонила мне и сказала:
- Саша, завтра у нас будет ребёнок!
- Кто это говорит? – удивился я.
- Не узнаёшь? Это я, Лена!
- Какая Лена?
- Та, к которой ты приезжал чинить компьютер. Улица Менжинского, квитанция номер ЕН 21. Я до сих пор её храню, как вещественное доказательство.
Вспомнил? Ну, та самая Лена, которая потом пригласила тебя остаться заночевать и всё время повторяла: - Только без секса! Только без секса!
И я, конечно, тут же всё и вспомнил.
Старый холостяк, поэт, бывший журналист, бард-менестрель, нет, композитор,
Я уже несколько лет занимался ремонтом компьютеров по объявлениям.
Перестройка плюс компьютеризация всей страны заставили меня прочитать книгу великого мастера Александра Левина «Компьютер для чайников. Проблемы и их устранение». И я пошёл по его пути.
Программист, хакер, как ты меня ни назови, но сейчас все чайники нашего прекрасного сибирского города Абаканска просто не могут обходиться без моей помощи.
Диагностика проблем и их устранение – в каждом индивидуальном случае – это поэма, иногда – лирическое стихотворение, недаром Александр Левин – один из любимых мною поэтов.
Лена оказалась обворожительной блондинкой, не знаю уж, крашеной или естественной. Но когда она открыла мне дверь, я тут же сравнил её со знаменитой киноактрисой Мэрлин Монро и прочитал ей с порога стихотворение Андрея Вознесенского:
- Я Мэрлин, Мэрлин.
Я героиня
Самоубийства и героина.
Кому горят мои георгины?
С кем телефоны заговорили? -
И когда она заявила, что покорена моим неповторимым актёрским обаянием, спросил:
- Показывайте, что у вас стряслось?
- Ах, - притворно расстроившись, вздохнула Мэрлин, - представляете, мой комп, старый дружище, перестал меня слушаться, стал глючить и такую порнуху мне выдавать, что не приведи Господь! Просто диву даёшься...
А я, представьте, после приступа первой любви давно уже далека от всего этого. Никакого секса! Вот мой девиз, моё кредо, если хотите!
- Хочу, хочу! – пошутил я и принялся за дело.
Дело оказалось пустяковым, одномоментным. Но, чтобы продлить прелесть узнавания и, так сказать, журналистского общения, стал я задавать наводящие вопросы о первой любви.
А потом спросил, указывая на компьютер:
- Откуда у вас это железо?
- Откуда, откуда, конечно же не от верблюда, а от него, любимого, любезного, возлюбленного, любовника... Не буду называть его фамилию, она в Абаканске у всех на устах.
Всё – от него, и эта жилплощадь, где мы находимся, и «Тойота-Корола» в гараже неподалёку, и это железо, как вы изволили выразиться. Подарки, так сказать, материальная компенсация за причинённый моральный ущерб.
Поездки в Испанию, в Италию, в Швейцарию...Изысканные вина – «Риоха», «Кьянти», «Шасла»...До сих пор послевкусие на языке... И что в итоге? У него – новая подруга, а у меня – груда железа и девиз-кредо на всю оставшуюся жизнь...
- А вы знаете, я ведь тоже – поклонник чисто эмоциональных отношений, и очень даже вас понимаю! – заметил я. – Увы, все мои увлечения кончались ничем. Не считая эпизодов, когда журналистика, вторая древнейшая профессия, пересекалась с первой древнейшей...
- Сочувствую, - сказала Лена.- И предлагаю, пока вы чините мой компьютер, приготовить что-нибудь поесть. Что вы предпочитаете?
- Пельмени. Сибирские пельмени, – сказал я.
- Без проблем. И водочки?
- Нет! Никакого алкоголя! – После ухода из газеты я с этим окончательно завязал.
- Что? Так-таки и ни рюмочки? За дружбу, за любовь...
- Ни одной. Вот уже много лет. К тому же я – за рулём. Гляньте в окно. Вон, около газона припаркован мой пегас, мой «Запорожец». Музейная редкость по нынешним временам. На нём я приехал и на нём должен уехать.
- Зачем уезжать? – прошептала таинственно Мэрлин и нежно положила обе руки мне на плечи. – Давайте потанцуем!
И врубила она через две колонки усилителя танго «Вернись», и, увлекая меня, запела удивительным колоратурным сопрано:
- Мы с тобою часто расстаёмся...
Знаю я, что это нелегко:
Ждать с заката до восхода солнца
Редкое моё письмо...
Но, когда его получишь ты,
Верю, сбудутся мои мечты –
И опять небеса надо мной
Вспыхнут новой зарёй...
Вернись... Я вновь и вновь молю – вернись...
Одно твоё лишь слово вернёт нам снова
Любовь и жизнь!
Я жду – вернись...
А потом ели мы с ней сибирские пельмени, и пила она русскую водочку...
А потом постелила мне на диване, а сама ушла в другую комнату, сказав, игриво улыбнувшись, точно киноактриса Мэрлин Монро:
- Гуд найт, амиго! Буэнас ночес!
Только, как мы и договаривались, без секса, ладненько?
И проснулся я среди ночи оттого, что ко мне под покрывало проник в облаке ферамонов НЛО, этакий неопознанный летающий объект, из которого звучала музыка танго и слова:
- Только без, только без, только без...
Да...
И вот, ровно через девять месяцев - телефонный звонок.
- Лена, это шутка? – спросил я.
-Какие могут быть шутки? – захохотала Лена голосом Мэрлин Монро. – Я нахожусь в роддоме №10 на улице имени террориста всех времён и народов Ладо Кецховели. Завтра у нас, согласно предсказанию УЗИ, родится мальчик. Может, даже и сегодня. Схватки уже начались и становятся всё чаще...
И назову я его в честь тебя – Александр! Что в переводе с латинского на русский означает – защитник людей...
Если захочешь посмотреть, как выглядит Александр Александрович, приедешь. Ни к чему тебя не обязываю. Я в социальной защите, как ты сам понимаешь, не нуждаюсь. Просто инстинкт продолжения рода сработал. Спасибо тебе за ту чудесную ночь! От всей души спасибо!
- Лена! Но ведь ничего не было! - воскликнул я.
Но она уже отключила свой сотовый телефон, который засветился и отпечатался на моём мобильнике на веки вечные.


Ключевые слова

29 авг 2014
Прочитано:
1124
Категория:
Проза
Автор:
Николай Ерёмин
 
Российская Федерация
г. Красноярск
 
Рассказ под таким названием приснился мне сегодня ночью.
Я подошёл к киоску РОЗПЕЧАТЬ, чтобы купить свежую газету и узнать, кто победил на Украине – Порошенко или Тимошенко.
- Пароль! – сказала древняя старуха, продавщица газет. – Назовите пароль, тогда я вам продам самую свежую газету...
- Какой ещё пароль? – изумился я.
- Пароль, или, чтобы понятнее было – КЛЮЧЕВЫЕ СЛОВА, которые ведут любого человека по жизни... Саша, ты их должен помнить!
- Саша? – переспросил я, - откуда вы меня знаете?
- Как же мне тебя не знать, мой милый, дорогой и до сих пор желанный Сашенька, ведь ты – моя первая любовь, и на этот момент единственная...
- Лиза, это ты? – воскликнул я и вспомнил ключевые слова: - Я тебя люблю!
- Молодец! Получай свою газету, сказала Лиза и вдруг стала молодеть, как в сказке...
- Зачем ты вернулся?
Я тут же уцепился за это словечко Мандельштама и стал вращаться на правой ноге, припевая:
- Я вернулся в мой город, знакомый до слёз,
До прожилок, до детских припухлых желёз...
- Нет, серьёзно? – спросила Лиза.
И вышла из газетного киоска, и взяла меня за руку, и повела по вечернему Питеру, вдоль набережной Невы.
Мы шли, нежно прижавшись друг к другу, и я ей декламировал Окуджаву:
- Нева Петровна, возле вас всё львы...
Они вас охраняют молчаливо...
Я с женщинами не бывал счастливым...
Вы – первая, я чувствую, что вы!
А вернулся я сюда, моя дорогая первая любовь Лизанька, чтобы попрощаться с городом моей юности, где учился, мечтая стать известным журналистом и великим писателем... Но не пригодился... Эх, мечты, мечты... Откуда вы только берётесь, кто вас только посылает на нашу голову грешную?.. Да, окончил я журфак, и распределили меня в далёкую Сибирь, в прекрасный сибирский город Абаканск, на стройку коммунизма, даже комсомольскую путёвку дали и деньги подъёмные...
- Дальше можешь не продолжать. Всё про тебя знаю, все твои публикации храню - и в бумажном, и в электронном виде...
Пойдём ко мне в гости!
-Это куда?
- Да всё туда же, улица Скороходова, 45, квартира 34, третий подъезд, четвёртый этаж...
- Не может быть!
- Всё может быть, Саша...- грустно улыбнулась она, открывая до боли знакомую мне дерматиновую дверь до боли знакомым серебряным английским ключом...
А когда переступили мы знакомый, стёрто-вогнутый посередине, порожек и заглянул я в старинное знакомое зеркало напротив входа, то увидел двух семнадцатилетних студентов – Сашу и Лизу, которые вдруг завизжали от радости и бросились друг другу в объятья...
- Знаешь, оставайся у меня ночевать. Я тебя люблю, - прошептала Лиза.
- Нет, это я тебя люблю! – прошептал Саша.
- Хорошо. Так пусть же эти ключевые слова будут служить нам паролем на всю оставшуюся жизнь...
Утром, когда мы, счастливые и молодые, проснулись, и Лиза стала собираться на работу в газетный киоск, достала она из сумочки изящную флешку и сказала:
– Дарю! Здесь все твои публикации, о которых я говорила. Пять файлов, пять томов.
И ушла.
А я снова задремал.
А когда открыл глаза – гляжу, действительно, флешка на подушке лежит.
Настенное радио, оставшееся в моей однокомнатной хрущёвке ещё с доперестроечных времён, романс на стихи Мандельштама в исполнении Аллы Пугачёвой транслирует:
- Петербург, я ещё не хочу умирать:
У тебя телефонов моих номера.
Петербург, у меня ещё есть адреса,
По которым найду мертвецов голоса...
Вставил я флешку в свой старенький ноутбук – а там пять файлов и письмо:
«Дорогой Александр! Сашенька!
Прошу тебя, срочно отдай пять томов Собрания своих сочинений в типографию!
Когда будет готов тираж, привози его в Питер на книжную ярмарку. Мы устроим шикарную презентацию - и мечта твоя стать великим писателем сбудется. Если нужна будет материальная поддержка, звони. Ноу проблем. Я теперь владею всеми газетными и книжными киосками в Питере. Так что тираж разойдётся мгновенно»
И постскриптум – полужирным курсивом:
Я тебя люблю!


Инсульт с первого взгляда

10 окт 2014
Прочитано:
1217
Категория:
Проза
Автор:
Николай Ерёмин
 
Российская Федерация
г. Красноярск
 
12 июня 2014 года известный в Москве и за её пределами писатель Евгений Анатольевич Попов прибыл в санаторий «Русский бор», что на самом берегу великой русский реки Волги, как известно, впадающей в Каспийское море.
Но дело не в этом.
А в том, что администрация санатория решила широко отметить приходящийся на этот день праздник «День независимости России».
От кого независимости?
Не важно.
А важно то, что за ужином на каждом столике стояла бутылка освящённого кагора «Святой Афон» за 950 рублей бутылка, что тут же отметил опытный писательский глаз, и хочешь не хочешь, пришлось писателю выпить с оказавшейся рядом за столиком молодой, очаровательной и уже известной в Питере пушкинисткой Ириной Владимировной Вовси.
- Какое славное вино! – воскликнула, пригубив бокал, Ирина Владимировна.
- Да, славное! – подтвердил Евгений Анатольевич.- Недаром тут приклеена марка «Вино освящено».
- Наверняка оно лечебное, нет, целебное! Давайте выпьем за знакомство – на брудершафт.... Ну, вот...
Теперь для вас я – Ирина, а вы?
- Я – Женя, а ты – Ира, - возразил писатель, - ведь для чего пьют на брудершафт?
Чтобы без стеснения перейти на ты.
- Ну, нет уж! Теперь я для вас – Ирочка, а вы для меня – Женечка!-

Подымем стаканы, содвинем их разом!
Да здравствуют музы, да здравствует разум!
- Согласен! – сказал Женечка, и добавил:
Раздайтесь, вакхальны припевы!
Да здравствуют нежные девы
И юные жёны, любившие нас!
- Намёк поняла! – захохотала Ирочка.
- -Эх, жил бы себе Александр Сергеевич, и исполнилось бы ему на прошлой неделе 215 лет, если бы не...
- Что ж, каждому – своё...
И решили они прогуляться от первого спального корпуса многоэтажного санатория, где их разместили по соседству, к берегу Волги.
По обеим сторонам асфальтовой тропинки, спускающейся к берегу, обалденно цвела сирень.
Но дело не в этом.
Набережная была гладкая и забетонированная.
Но дело не в этом.
А в том, что Ирина и Женя вышли к причалу и нашли бетонные ступеньки, ведущие к волнам, и она, театрально подняв обе руки, воскликнула:

- О, Волга, колыбель моя,
Любил ли кто тебя, как я?
Я так хочу к тебе прильнуть,
В тебя ладони окунуть,
Нет,- наслаждаясь, и любя,
Я так хочу обнять тебя!
И спрыгнула с последней ступеньки, и побежала к воде по крупным и мелким, острым и гладким камням...
И конечно же, споткнулась, и конечно же, упала...
И оказалась «несколько не в себе», продолжая выкрикивать:
- Я хочу наслаждаться природой! Я хочу наслаждаться заслуженным отдыхом! Я хочу наслаждаться...Я хочу...Хочу... Я...
Но недаром Евгений Анатольевич Попов был известным, опытным, умудрённым жизнью писателем. И недаром у него в кармане был Смартфон, самая новая, продвинутая модель.
Он тут же вызвал Скорую помощь, тут же позвонил Главному врачу санатория «Русский бор» - и ровно через три минуты подъехали к берегу, извещая о своём приближении громкими сиренами, три машины.
Три врача подошли, нет, подбежали к лежащей на коварных волжских камнях прекрасной пушкинистке... И
- Я прошу вас УЛЫБНУТЬСЯ! – сказал первый врач.
- Я прошу вас ЗАГОВОРИТЬ! – сказал второй врач.
- Я прошу вас ПОДНЯТЬ ОБЕ РУКИ и ВЫСУНУТЬ ЯЗЫК! – сказал третий врач.
- Вы с ума сошли! Я упала, мне больно! А вы просите меня улыбаться?
- Диагноз ясен, - сказал подоспевший к этому решающему моменту Главный врач санатория «Русский бор» - без сомнения, это ИНСУЛЬТ, коллеги.
Ну, что? Лечить будем, или пускай живёт? – пошутил он и добавил – В машину её! Немедленно! В санаторий! В палату интенсивной терапии!
Так благодаря писателю Попову в «День независимости России» была спасена пушкинистка Вовси.
- Честь вам и хвала! – сказал ему прилетевший под утро муж пострадавшей, широко известный в узких кругах предприниматель и бизнесмен А.П.Вовси.
- Предлагаю вам срочно покинуть этот санаторий с такими скверными коварными камнями и продолжить курс лечебной реабилитации в моём обществе и в обществе моей экзальтированной супруги на одном из островов Карибского моря, недалеко от Майами.
Бархатный песочек. Бархатные волны. Бархатный сезон.
Соглашайтесь.
Не пожалеете.
Вылетаем сегодня же!


Колечко

20 фев 2015
Прочитано:
1010
Категория:
Проза
Автор:
Николай Ерёмин
 
Российская Федерация
г. Красноярск
 
- А почему бы вам, Леночка, не выйти за меня замуж? – полушутя спросил Николай Колосов, председатель Союза композиторов-песенников, Елену Гриль, солистку группы «Гармошка».
- Сначала по кочану, а потом по кочерыжке! – полушутя ответила Леночка.
- Как это понимать?
- А так и понимать, что решила я остаться старой девой, пока в правой руке не окажется у меня ключ от собственной квартиры, а в левой – ключ от собственной машины.
Вот уже два часа ехали они из Абаканска в Ячинск, чтобы дать концерт в честь ветерана войны и труда Сергея Михайловича Прокопенко, который спустя 69 лет после окончания войны стал полным кавалером ордена Славы, по поводу чего в газете «Абаканский рабочий» появилась статья «Награда нашла героя».
Агентство по культуре выделило деньги на концерт Союзу композиторов-песенников, и Николай с Еленой отправились в путь на казённом «собольке».
Шофёр ругал то декабрьскую гололедицу, то абаканскую администрацию.
- Не могли дождаться потепления!
- Что ты, - возражал Николай, - конец года, остаток командировочных денег надо истратить, иначе на будущий срежут. И ветерану почти 100 лет, возраст солидный, до потепления может не дотянуть.
- Да мне-то что, - соглашался шофёр, - это я так, покрышки шипованные, доедем.
Слава богу, доехали без происшествий.
Всё воскресенье, 9 декабря, объявленное по всей стране Днём героев, ветеран войны и труда Сергей Михайлович Прокопенко был бодр и весел.
С улыбкой на изборождённом морщинами лице принял он награду из рук главы Ячинского района, поблагодарил, вспомнил, как обеспечивал бесперебойную телефонную связь под шквальным артиллерийским огнём противника.
Прослезился.
Глава района и его секретарша медленно, под руки, проводили орденоносца со сцены, усадили на первом ряду, среди почётных гостей – и концерт Елены Гриль и Николая Колосова начался.
Длился концерт не много не мало – полтора часа и закончился новой песней «Потеряла милая колечко».

- Потеряла милая колечко,
Год назад подаренное мной,– пел Николай, -
И заныло девичье сердечко:
«Что мне делать? Подскажи, родной!» -
подхватывала Елена,-
И потом продолжали вдвоём:
- Где колечко с камушком весенним?
Где былая в сердце благодать?
Ходим-бродим мы вдоль Енисея,
Ищем – и не можем отыскать...
Неужели вправду у причала
Нам с тобой расстаться суждено?-
сокрушалась она.
Ты зачем колечко потеряла?
Знала ведь – волшебное оно! –
упрекал он.
Между каждым куплетом – дважды звучал припев:
- Ах, болит сердечко,
Ах, горит лицо.
От крыльца к крылечку
Катится кольцо...
Леночка была в ударе.
Она то плавно передвигалась по сцене, то приплясывала, то прихлопывала, то кружилась...Полупрозрачное голубое платье на ней переливалось, сверкая многоцветными стразами, как снежинками, взволнованный голос звучал, как серебряный колокольчик.
Жители Ячинска, заполнившие празднично украшенный к новому году зал, не скрывали своего сочувствия, и когда Николай как можно шире растянул баян и воскликнул: - А теперь – все вместе! – подхватили мелодию, встали и громко, с воодушевлением, несколько раз повторили припев...
Всем было жалко девушку, потерявшую колечко, и все надеялись, что колечко найдётся и влюблённые обретут утраченное счастье.
Ещё не смолкли аплодисменты, а на сцену уже поднялся, нет, вбежал Председатель совета директоров градообразующего Ячинского глинозёмного комбината Олег Примеров, молодой, холостой, и сказал, о нет, с воодушевлением произнёс:

- Дорогие друзья, участники исторического праздника!
Дорогой наш ветеран Сергей Михайлович!
Я вместе с вами до глубины души потрясён певческим даром и красотой замечательной исполнительницы народных песен под баян Елены Гриль!
Недаром в народе говорят: «Кто-то теряет, а кто-то находит!»
Так разрешите мне от вашего имени и от себя лично поздравить певицу с успехом и вручить ей ключи от квартиры в только что сданном нашем 15-ти этажном доме, и ключи от новенького автомобиля «Тойота-корола», японской фирмы, с которой у нас намечается перспективное сотрудничество.
И вложил он сверкающие ключи в правую и в левую ладони потерявшей дар речи певицы, и прошептал ей на ушко слова своего соперника и давнего друга Николая Колосова:
- А почему бы вам, Леночка не выйти за меня замуж? Это я говорю вполне серьёзно.
И заглянул Олег Примеров в её загоревшиеся волшебным огнём глаза...
И обнял её у всех на виду, и поцеловал три раза по русскому обычаю в запылавшие на весь зал цветом яблочным щёки девичьи...

Тридесятая страна

08 сен 2019
Прочитано:
852
Категория:
Поэзия
Автор:
Николай Ерёмин
 
Российская Федерация
г. Красноярск
 
Поэзия

Поэзия – любовь и тайна...
Она брутальна и витальна
И до того сакраментальна,
Что против – слова не скажи!
И чем туманней,
Тем верней
Загаданная встреча с ней...


***

Прилетели Ангелы Земли –
Бабочки, стрекозы и шмели –
И меня на крыльях  вознесли,
Боже, на такую высоту,
Где я понял мира красоту...
И впервые в жизни ощутил,
Ах, как много значит  -
Пара  крыл...

Цензура

Цензура запретила память,
Любовь, и веру, и мечту...
И все, кто рядом,
Стали  падать...
Кто – в темноту...
Кто – в пустоту...
И началась – её вина! -
Вокруг гражданская война...
И цензор – по её вине –
Погиб, как Цезарь на коне...

И прекратилась – вот те на! –
В стране гражданская война...
И стали счастливы народы,
Глотнув пленительной свободы...
И вновь воскресли неспроста
Любовь, и память, и мечта...

И я – во сне и наяву -
С цензурой-бабушкой живу...
Которая, как тень в дому
Соображает, что к чему...
И жить  в грехах не хочет впредь...
А всё не может помереть...

***

Поздравление Александру Городницкому
в честь присуждения премии «Больше, чем поэт»
         
             Цитата из  песни:
             « Над Канадой – небо сине...
             Меж берёз – дожди косые...
             Хоть похоже на Россию,
             Только всё же не Россия»

Городницкий –  больше, чем поэт,
Бард и менестрель... Сомнений нет.
Он – маяк! И от его награды
Свет - вдоль всей России - до  Канады...
Он – неповторимый музыкант
И атлант... Люблю его талант!
Неспроста, когда в Сибири был
Он –
Я с ним и пел, и водку пил...
Во Дворце Культуры, у вокзала,
Пели мы – а Муза подпевала
Неспроста ...Прости,  Ж-Д буфет,
Был тогда я меньше,
Чем поэт...

***

Под окном зацветает рябина...
За гумном зацветает заря...
И желанна весна, и любима...
И зима пережита не зря...
Сердце бьётся – как хочет душа...
Солнце светит – и жизнь хороша...

***

Мы гуляли с Мальвиной
Возле речки, в лесу...
Наслаждались малиной,
Окунаясь в росу...
Вслух  - ни много ни мало –
Сочиняли стихи...
Нежно речка внимала
Нам, смывая грехи...
И смеялась Мальвина:
- О, мой милый Пьеррррррооооооо!..-

...И до края – малиной
Наполнялось ведро...
               
***

Здесь мы ели малину с куста...
Жизнь казалась чиста и проста...

А потом собирали клубнику,
Сочиняя заветную книгу...
...
На душе – первозданная грусть...
Пусть, не издана, что ж... Ну и пусть...
Всю я помню её наизусть...

***

То - вдруг - Жар-птицей полыхнёт Россия,
То птицей-Феникс...
Ах, не потушить!
...
То возродится в красоте и в силе,
Чтоб – до пожаров – снова -
Жить да жить...
               
Молитва

Не хочу уходить я дорогой ни Рая,  ни Ада!
И прошу пощадить, Боже, всех, кто со мной:
Нам не надо
Уходить – ни туда, ни отсюда...
Если можешь,  продли
Нашу жизнь – наше общее чудо!

***

В России –
Мифология молвы:
Пророчествуют ангелы и черти...
И все слова сбываются,
Увы, -
Особенно пророчества о смерти...

***

Летит пчела... Ау! – свобода...
Цветущий луг,  флюиды мёда...
Ползёт змея тропинкой сада...
За ней – по следу  - запах яда...
И я смотрю на луг, на сад –
Пчеле, себе и солнцу рад...

Императивный романс

Читай стихи!
Играй на фортепьяно!
Танцуй и пой,  ни слова не таи!
Зови  непоправимо и упрямо –
Мне по душе  фантазии твои...
Вперёд!  Сквозь  вдохновенные  года...
Откуда не вернуться
Никогда...


Домик в Италии

Он мечтал о цианистом калии –
Ночью...
Днём – о прекрасной Италии...
...И купил себе домик,
Чудак,
И теперь не вернётся никак...
И поёт в телефон:
- Мама мия!
Здесь такая вокруг ностальгия...
Скукота...
Ни мечты, ни забот...
Здесь цианистый калий – и тот
Днём и ночью
В свободной продаже...
А для старцев – со скидкою даже!
Мне аптекарь сказал...
Но опять
Я не стал у него покупать...

***

Порядок жизни был нелеп...
И тем не менее в охотку -
Кто заработать мог на хлеб,
Тот зарабатывал на водку...
А если не хватало их,
Все сбрасывались на троих...
О,  Тридесятая страна!
О, сказочные времена...
Из всех,  кто сброситься пытался,
Один я, третий, и остался...

Вместо послесловия

Я пил отравленную водку...
Я ел отравленный шашлык...
Любил фальшивую красотку...
Теперь признаюсь: Я, старик,
всем, кто и пил и ел со мной,
Пел   «Со святыми упокой»...
Ну, да, я был такой-сякой,
А стал непьющий и святой...
И заявляю, не тая,
Что жизнь отравлена моя
Была...
О чём, всех беспокоя,
Как бес, пишу: «Прощай, спиртное!»
Надеясь, что в иной стране
Прошедшее простится мне...
И каждый, кто ещё не стар,
Поймёт мой трезвый мемуар...


Завещание


20 июн 2014
Прочитано:
1303
Категория:
Проза
Автор:
Николай Ерёмин
 
Российская Федерация
г. Красноярск
 
Здравствуй, доченька моя, Дашенька!
Пишет тебе твой отец, которого ты не знаешь,
А между тем, я – твой сосед. Мы живём в одном доме, на девятом этаже, хотя и разные подъезды.
И сейчас я сижу на балконе, сижу и пишу письмо, чтобы ты обо мне всё знала.
По сути, это – завещание.
Но всё по порядку.
Я родился в прекрасном сибирском городе Абаканске, давно, ещё во время Великой Отечественной войны России с фашистской Германией.
Мой отец ушёл на фронт и был убит, а вскоре и я появился на свет – радостный, симпатичный, если судить по сохранившейся, но пожелтевшей уже фотографии.
Мама моя, а твоя бабушка, была преподавателем начальных классов. Жили мы в общежитии, потом в коммуналке, пока нам не дали двухкомнатную в этом доме.
Сорок лет двигалась очередь на получение, несмотря на то, что мама вдова фронтовика, а я – инвалид с детства.
Да, твой отец – инвалид первой группы.
Когда мне исполнился третий годик, в школе, где мама работала, решили отметить весёлый праздник Первомай и выехали дружным коллективом на маёвку в лес, к Лысой сопке. Меня не с кем было оставить, вот мама и прихватила меня с собой.
Отпраздновали.
А когда вернулись в город, обнаружила на мне мама впившегося прямо над сердцем клеща.
Клещ оказался энцефалитным, и я заболел менингоэнцефалитом.
Заболевание это тяжёлое.
Я долго не мог ходить, разговаривать, а когда встал на ноги, оказалось, что лицо моё обезображено последствиями паралича лицевого нерва, руки трясутся, одна нога отстаёт от другой при ходьбе. Как говорится: рука просит, нога косит.
«Рубель двадцать, два пятнадцать! Рубель двадцать, два пятнадцать!», - так дразнили меня жестокие ко всему в мире мальчишки. А потом, когда я подрос, «Квазимодой» называть меня стали. Ты, наверное, помнишь, есть такой персонаж в романе В.Гюго «Собор Парижской богоматери». Там описывается страстная любовь урода
Квазимодо к прекрасной Эсмеральде.
Да, со временем я так увлёкся чтением, что стал известным в городе книголюбом и собирателем книг. У меня прекрасная библиотека, обе комнаты уставлены стеллажами, ты потом войдёшь и увидишь, и все книги я прочитал! Всё помню почти наизусть, так как у меня прекрасная память.

Пока я был маленьким и беспомощным, мама неусыпно заботилась обо мне. А как подрос и стал самостоятельным, сказала: - Ну, вот, сынок, я сделала всё, что могла,- слегла и умерла.
И стал я жить на девятом этаже, одинокий книголюб, холостяк, тратя минимум из получаемой пенсии на еду, а остальное – на книги.
Сижу на балконе однажды вечером, читаю, а на соседнем балконе, Дашенька, мамочка твоя будущая стоит и курит.
Красавица. Врач скорой помощи. Эсмеральда сибирская.
Курит она и, глядя в мою сторону, говорит:
- А что, Виктор Петрович, не завести ли нам с вами ребёночка? – Я даже поперхнулся от неожиданности и книжку из рук выронил...
- Как вас понимать?- спрашиваю.
- А так и понимать.- Отвечает мама твоя будущая.- Вы одинокий. Я одинокая. А годы-то уходят. Вы, как я понимаю, жениться не собираетесь. А я замуж тем более. Насмотрелась, на «скорой» работая, что такое семейное счастье. А ребёночка, ох, как хочется! Природный инстинкт продолжения рода... Давайте устроим с вами ночь любви?
- Как, прямо сегодня?- спрашиваю, а у самого во рту от волнения пересохло, и руки пуще прежнего дрожать стали.- Но я...
- Я всё беру на себя! И ни к чему вас не обязываю. Вы свободны, как птица. Идёт?
Перелазьте ко мне через балконные перила!

И знаешь, Дашенька, решился я, инвалид с детства, книголюб, холостяк, Квазимодо эдакий, перелез, уж как – не помню, на этой громадной высоте вниз глянешь, так и хочется полететь.
И была у нас, у меня то есть, единственная и неповторимая ночь любви, в результате которой и появилась через девять месяцев на белый свет ты, Дашенька, моя единственная и неповторимая воплощённая любовь, о которой ты ничего не знаешь и не догадываешься даже, потому что мама твоя, как только всё произошло, сказала строго:
- Всё, Виктор, ты дело своё сделал. Никто об этом не должен знать. Ты – сам по себе. Я – сама по себе.
- Как же так? –попытался я возразить.
- А вот так! – сказала мама твоя, Дашенька.
И вызвала бригаду, которая весь балкон ваш застеклила.
И осталось мне наблюдать за вами с высоты, когда мама вывозила гулять тебя сначала в коляске, потом на руках, а потом и рядышком, за руку.

Однажды я незаметно сфотографировал тебя. И сличил с моей дотрёхлетней фотографией. Как две капли воды похожи мы, кровиночка моя любимая! Не отличишь, где ты, где я, только по цвету фотобумаги.
Запрет запретом, а всё равно я всё про тебя знаю! Потому что стенка, разделяющая наши квартиры – звукопронецаемая! Особенность панельного домостроения. Всё слышно. И как ты плачешь, и как ты разговариваешь, и как вы с мамой мирно беседуете, и как конфликтуете по пустякам... Всё знаю, всё помню!
И как ты в отсутствие мамы пареньков к себе водить стала, и как ты курить начала, и выпивать, и наркотиками колоться...
Вот что значит – воспитание без мужчины в доме!
Безотцовщина!

Уж я бы не позволил тебе ни за что так опуститься! И куда только школа смотрела?
А впрочем, что теперь говорить Всё знаю, и как ты деньги на наркотики у мамы вымогать стала, и как вещи из дома продавала, и как раз, другой, третий из машины «Скорой помощи» на которой мама приезжала, ампулы с промедолом и морфином воровала, пока маму не уволили... Помню, как кричала она, когда вы в очередной раз подрались из-за денег, которых у тебя не было, да и у нёё тоже... Весь тот страшный день, когда ты стукнула её бутылкой по голове...Ведь это я милицию тогда вызвал...

Как жаль, что маму твою не удалось спасти, и она от травмы скончалась!
И тебя мне жалко. А ничего в лучшую сторону изменить не могу. И зачем я только согласился тогда перелезть через перила эти балконные, искушению поддавшись? Зачем и себя, и всех страдать заставил? А ведь я по-настоящему страдал все эти годы, Дашенька, доченька моя любимая!
Писать заканчиваю. Теперь ты обо мне всё знаешь.
Письмо это – по сути, завещание.
Через несколько минут я во второй раз в жизни перелезу через эти перила злосчастные и, точно птица бескрылая, воспарю над миром, который так жестоко обошёлся с мамой моей, с папой моим, с мамой твоей, с тобой, моя доченька, и со мной, непонятно зачем на свет появившимся...
Оставляю тебе эту квартиру, набитую книгами.

Продай и книги, и квартиру, а на вырученные деньги возьми себе путёвку в страну, где жизнь совсем другая, где счастливые люди, может быть, вылечат тебя и направят на путь истинный.
Письмо к груди прижимая, покидаю тебя, моя любимая!
Прости, если сможешь, прощай!
Прости и Ты, Господи, если Ты есть, душу мою грешную!
Аминь.


 
Главная » От Подлинника » Памяти Виктора Сундеева ...
Светлой памяти Виктора Сундеева ...

29 окт 2015
Прочитано:
3535
Категория:
От Подлинника
Автор:
Редакционный совет
 
Федеративная Республика Германия
г. Мюнхен
website:
http://podlinnik.org/
 
28 октября в эфир Телерадиокомпании "Молдова-1" вышла передача "Русский мир" с сюжетом, посвященным памяти Виктора Сундеева. Режиссёр - Светлана Потанина, редактор - Игорь Мироник.
Виктор Сундеев был основателем и главным редактором Международного творческого ресурса "Подлинник".
Виктор Сундеев - автор более 50 документальных, научно-популярных и презентационных фильмов и около 200 телепрограмм. Среди картин - полнометражные публицистические ленты "Как разомкнуть круг?"(1986г. - общесоюзная премьера),"Жизнь и смерть гражданина Чепижко"(1989г.),"Золотая нить"(1994г.),"Искусственное дыхание"(2001г.- общенациональная премьера), "День Вознесения"(2006г.).
В 1991-1992гг. вместе с братом, поэтом Николаем Сундеевым, создавал и издавал юмористическую газету "Плут", а в 1998-1999гг. совместно с острословом Евгением Посажениковым - юмористический журнал "Не горюй!".
Им выпущены сборники стихов "Вечный двигатель любви" (1997г.), "Солнечный запас" (2000г.), "Третий срок" (2001г.) и книга сатирических повестей и рассказов "Кураж и мандраж"(2005г.)
На стихи Виктора Сундеева создано почти 80 песен. В разные годы их исполняли и исполняют Анастасия Лазарюк, Лариса Гелага, Илья Сырбу, Стелла Аргату, Юрий Алябов, Ион Суручану, Евгений Кемеровский, группа "Норок", Ирина и Анатол Бивол, Марина Париш, Марина Джундиет, Тимофей Федоров,а также барды Борис Амамбаев, Вячеслав Горбачев, Юрий Грумеза, Марина Подолян, Тимур Попов.