Легче стать академиком, чем поэтом

Стихи Горбовский начал писать рано, в шестнадцать лет, печататься с 1955 года. Выступал от имени "подранков", писал и о военном детстве, и о бродяжничестве, бездомности и городском одиночестве. В 1983 году стал лауреатом Государственной премии России. Академик Академии российской словесности.

Когда иссякнут в сердце страхи,
когда отпустит быт, как боль,
я выйду в праздничной рубахе
и доиграю жизни роль.

Меня, как мать, обнимет поле,
и я, словами шелестя,
не возропщу, не вспыхну боле,
не возжелаю в сушь дождя.

Волос беспомощные пряди
умерят жалкую игру,
и я в торжественном наряде,
как крик, растаю на ветру.

Нет, я не славлю приближенье
той, что разрушит ткань мою, —
я предвкушаю утешенье,
как рану лёгкую в бою...

Одно желаю: отдышаться
от ласк жестоких бытия,
передохнуть и дальше мчаться!
И дольше длиться мыслю я...

Такие стихи я отношу к классической графомании. Здесь уже творит твердая рука мастера графомании. Прослеживается логичность, патриотизм, трагизм, - которые на самом деле означают абсурдность, фальшивость,пафосность.  Для чего создаются такие стихи?.. Для продвижения самого автора. Можно сказать, это чиновник идет по лестнице поэзии и доходит до самых высоких высот званий и наград. Но в чем же графомания?.. Спросите вы.. А давайте разберем, как я воспринимаю этот стих.

Когда иссякнут в сердце страхи, - Иссякнут страхи, как-то царапает слух

когда отпустит быт, как боль, - довольно странное сопоставление, быт совсем не равен боли.

я выйду в праздничной рубахе - Здесь рубанула какая-то разухабистость. Будто сейчас выйдет на сцену залихватский парень и ударится в танец. Но ведь у нас перед этим была "боль" и "быт", как то не вяжется. Впрочем посмотрим что дальше "свяжет" нам поэт.

и доиграю жизни роль. - сколько здесь пафоса, сколько раз произносили эти слова, сказать, что они набили оскомину, значит ничего не сказать.

Меня, как мать, обнимет поле, - пафос только прибывает...

и я, словами шелестя, - это шедевр - шелестенье слов станет крылатым выражением!

не возропщу, не вспыхну боле, - похоже поле не сильно вдохновило героя на благородные порывы, он уже не отгорел, отголосил...

не возжелаю в сушь дождя. - сушь дождя - это шедеврально, и сказать нечего.

Волос беспомощные пряди - понятно, в волосах была сила, как у ветхозаветного Самсона. Потерял силу наш герой, а вместо нее пришла седина. Вот так одних она убеляет мудростью, а других лишает силы.

умерят жалкую игру, - это продолжение игры актера,  но теперь игра жизни становится у него жалкой.

и я в торжественном наряде, - Да, да.. праздничая рубаха и есть торжественный наряд. Как царя увидите на картине, знайте, одежда его - это рубаха праздничная.

как крик, растаю на ветру. - Вообще-то крик на ветру не тает, а его уносит, а таять он может если как эхо кричать в тишину леса или гор.

Нет, я не славлю приближенье
той, что разрушит ткань мою, — А с чего бы это славить надо было, как мы понимаем смерть?.. От чего это она должна избавить героя, что он должен был с почестями ее встретить?

я предвкушаю утешенье,
как рану лёгкую в бою...  Хорошо, герой желает смерти. Но мы так и не узнали от каких дел и подвигов устал наш герой, что ждет предвкушает себе утешенье в виде легкой смерти.

Одно желаю: отдышаться
от ласк жестоких бытия, - А.. вот в чем дело, это ласки бытия так сломили героя, но что же это были за ласки такие?..

передохнуть и дальше мчаться!
И дольше длиться мыслю я... - Да куда же мчаться?.. Мы уже примчались, герой возжелал себе смерти после ласк бытия. Все, отрубил герой, теперь костлявая его не выпустит из своих объятий!

К анализу Елены Маркушевой " Легче стать академиком, чем поэтом." http://stihi.ru/2025/10/04/6115.

Когда исчезнут боль и страхи.
И сердце перестанет ныть.
И лаять под окном собаки,
И на луну под утро выть.

Я выйду прогуляться в поле.
Нет сил уже во мне хотя.
Собрав в кулак остаток воли.
О чем-то о своем грустя.

Да, я причесан и приглажен.
И галстук мой неплох на вид.
Я как ДЕЛОН собою важен.
В шампуне вымыт и побрит.

Никто меня бродить не гонит.
Я сам решился и пошел.
Хотя хрипит в груди все, стонет.
И Я, на мир весь этот зол.

Желаю просто отдышаться.
Побольше воздуха глотнуть.
К берёзке, как к жене, прижаться.
И в дальний лес продолжить путь.

А если ничего не выйдет.
И дождь прогонит меня прочь.
И ветер, все таки, обидит.
Уйду, чтоб кануть просто в ночь.

Меня не ждут уже ни ели,
Ни дуб, ни речка и ни пирс.
А скоро прилетят метели.
Сорвать последний чтобы лист.