Всё это было, было... Часть 8

Поскольку я профан в обсуждаемых вопросах, вынуждена приводить точные цитаты. В книге «Отечественные автоматы (Записки испытателя-оружейника)» известный оружейник А.А. Малимон рассказывает:

«В.С. Дейкин, длительное время в конце войны готовившийся для поездки в одно из союзных государств по войне с Германией, которая так и не состоялась, возвратился из Москвы на полигон и был назначен на должность начальника исследовательской лаборатории испытательного отдела. Вскоре Дейкин, а вслед за ним в конце 40-х годов и Куценко стали ведущими специалистами в отделе УСВ ГАУ по вопросам разработки новых образцов оружия.
В.Ф. Лютый, вступивший в должность начальника испытательного отделения после Цветаева, воспитывая у молодых инженеров-испытателей любознательность и вдумчивый подход к любой поручаемой работе, приводил в пример В.С. Дейкина, ранее работавшего в этом же отделении группового оружия: Вот положит, бывало, Владимир Сергеевич перед собою пулемет Горюнова и часами смотрит на него, думая: что бы еще предложить конструктору для усовершенствования системы».

В. Лютый писал: «...в усовершенствовании автомата принял участие мой давний товарищ – сообразительный и опытный инженер Владимир Дейкин, с которым мы работали над созданием пулемета ЛАД... Втроем мы работали до 1947 года, когда наконец изготовили опытный автомат».

Об упомянутом изделии ЛАД подробно рассказал известный военный историк Андрей Уланов в передаче «Наставники».
«...о создании пулемета под пистолетный патрон – пулемете ЛАД конструкции Лютого, Дейкина, Афанасьева. Все трое были сотрудниками стрелкового полигона. Лютый был одним из ведущих испытателей, участвовал в доработке многих пулеметов; Дейкин впоследствии стал офицером ГАУ. Он тоже много работал как на самом полигоне, так и проводил самостоятельные исследования. В делах есть одна из его научно-исследовательских работ, с пометкой, что она заняла так много времени, потому что офицер был командирован на фронт для сбора информации. То есть это были опытные испытатели, причем не просто испытатели: они занимались также сбором информации на фронте, имели дело с множеством образцов, и можно сказать, что скорее всего кто-то из них был автором самой концепции пулемета под пистолетный патрон. Необходимость такого образца была достаточно обоснована. Уже к 42-му году стало ясно, что, как записано в документе, решающий участок атаки – это дистанция от 30 до 400 м, именно на этом рубеже решается, удастся ли атаку отбить либо она увенчается успехом. Для того чтобы отразить немецкую атаку на наши окопы, требовалось на этом расстоянии резко повысить плотность огня. К сожалению, с пулеметами в Красной армии дело обстояло не лучшим образом: по этому поводу есть цикл статей, который так и называется: «Пулеметная драма Красной армии». <   >
Самым успешным был образец, разработанный на полигоне Лютым, Дейкиным и работником полигона Афанасьевым. В некоторых документах он называется ЛДА, обычно пишут ЛАД (Лютый – Афанасьев – Дейкин). <   >
По боевым характеристикам ЛАД превзошел ППШ, он успешно выполнил все огневые задания (не как пистолет-пулемет до 200 м). Можно вести огонь с рук. <   > самое главное – значительно повышалась огневая мощь – вдвое. Патроны были в лентах, пулеметчик мог держать две ленты.
Пулемет был признан очень удачным, он был рекомендован на вооружение, уже шла подготовка к его производству, он бы очень пригодился в конце войны – в боях в Восточной Пруссии, в Германии, под тем же Балатоном, где за счет артиллерии отбивали атаку немецкой пехоты <   >.
Было еще несколько проектов, но полностью испытания прошел только ЛАД. Он поступил бы на вооружение, поскольку это был явно самый удачный образец. Авторы заранее знали, ЧТО нужно делать и КАК нужно делать. Это было второе удачное оружие, которое полностью прошло испытания и было готово к производству. <   > Но просто сменилась концепция у руководства.
Этот пистолет был бы востребован и в местных локальных конфликтах. Он был очень простым, технологичным и очень надежным.
Лютый и Дейкин сыграли очень большую роль в судьбе самого Калашникова и в судьбе его образца».
И наконец, необходимая, на мой взгляд, цитата из книги А. Муравлева: «Михаил Калашников»: «М.Т. не приписывал себе полностью заслуги в создании автомата. Он не раз в интервью и книгах упоминал о помощи, которую ему оказывали Александр Зайцев, Василий Лютый, Владимир Дейкин и многие другие».

Папе всегда претила всякая административная работа, и от повышений в должности, связанных с такой работой, он всегда отнекивался и выдвигал другие кандидатуры.
Авторитет его был чрезвычайно высок – на всех оружейных заводах страны. Мама рассказывала, что однажды начальник отдела (фактически назначенный папой) попросил его присоединиться к поездке в командировку в какой-то дальний город. Поехали вдвоем, прибыли, когда вокруг стола все места были уже заняты. Первым вошел начальник отдела, его узнали, он сам нашел себе стул и сел. А когда вошел папа, все встали и устроили ему овацию. Больше совместных командировок почему-то не было.

В завершение отмечу: текст мой своенравен – иногда задумывается о чем-то своем, словно сомневаясь, нужно ли мне говорить какие-то вещи или не стоит. Пойму ли я сама, что он имеет в виду... Будто живой. То он вдруг замирал, то вдруг превращался в беспокойный рой слов, и даже паузы его не молчали, говорили со мной. Тексты сильнее и мудрее нас: живут часто дольше, умалчивают от затаившихся в них смыслах, ничем не намекая на них даже автору.
Отрывки детства, частично удаленные мной, смотрели на меня с укоризной, и я с какой-то растерянной нежностью мысленно оправдывалась (типа «формат не позволяет, это будет в другом рассказе»), но текст хмурился в ответ на мой беспомощный лепет. Однако вскоре прощал меня, как бы говоря: «Мы с тобой одной крови – ты и я».

Мне память – словно щедрый чернозем:
Из давних зерен – дивные побеги.
Они защита мне в беде и в неге.
Я помню все.