хлопай крыльями, хлопай,
растворяйся в ночи,
я — твоя Пенелопа,
что строчит и строчит,
но не саван, а сагу —
стихотворную нить
заплетаю в бумагу,
чтоб потом распустить.
распинаюсь то пеной,
то цветным конфетти —
ни за что мне из плена
этих пут не уйти.
даже если пенфренды
осаждают — яволь!
я приму комплименты,
дайте выплеснуть боль —
где любви ни на пенни —
пропадёшь ни за грош,
что по пензенским ценам —
ни за что пропадёшь!
ненадёжные узы —
надо это принять,
— улетаешь ты, Муза? —
погоди улетать!
Пенелопа из Пензы
© Copyright: Надежда Новицкая 2, 2025
Свидетельство о публикации №125100400240
Свидетельство о публикации №125100400240
Рецензии
Прочитал. Зацепило. Задумался. В чём квинтэссенция этого текста? В чём его сакральная суть? В чём глубокая глубина глубин и не мене высокая высота высот?
Кому-то не нравится когда стихотворение подвергается тщательному разбору и субъективному анализу. Так давайте же проведём не просто аналитику, а проникновение в самую сердцевину смысла.
Стихотворение явно построено на мифологическом образе Пенелопы (спасибо капитан очевидность). Но не спеши скривиться в снисходительной ухмылке искушённый читатель: «Пенелопа? Опять? Вечный ждущий символ, верная жена?». Мол образ Пенелопы затёртый как старый пятак.
Надежда Новицкая делает с этим образом несколько интересных ходов, которые выворачивают его наизнанку. Само сочетание «Пенелопа из Пензы» — это поэтический удар током. Оно сбивает пафос, приземляет возвышенный архетип до уровня конкретной географической и социальной точки. Это уже не героиня эпоса в царском дворце на Итаке, а женщина в обычной российской квартире, заваленной черновиками.
Дальше больше. В том смысле, что меньше да лучше.
Она ткёт не саван, а сагу - стихотворную нить заплетает в бумагу,
чтоб потом распустить. Вот! Вот квинтессенция этого текста. Творчество как форма существования и спасения. Это действие лишено внешней цели. Это сизифов труд, метафора самого творческого процесса, который часто цикличен, бесконечен и, по большому счёту, бессмыслен для внешнего мира.
Глубокая глубина глубин — трагифарс одиночества в "провинциальной" реальности. Это самый глубокий слой, где миф сталкивается с грубой реальностью, создавая горькую иронию.
Героиня чувствует себя, запертой в мире, где всё измеряется "пенни" и "грошами". И речь здесь не только о деньгах, а об общей духовной и эмоциональной бедности среды. Её жертва, её "распятие" никому не нужно и ничего не стоит в этой системе координат. Это обесценивание страдания — самая горькая часть её плена.
"Пенза", "пена", "пенни", "пенфренды" — этот каламбурный ряд связывает в один тугой узел материальную нищету ("пенни"), географическую ограниченность ("Пенза"), иллюзорность общения ("пенфренды" — друзья по переписке, часто поверхностные) и сумасшедшую энергию творчества ("пена"). Её мир замкнут на этом звуке "пен", из которого не вырваться.
В чём же "высокая высота"?
В безвыходном и прекрасном противоречии. Лирическая героиня — пленник собственного дара и среды, которая этот дар не ценит. Её творчество — это одновременно: и плен ("ни за что мне из плена этих пут не уйти"), и единственное спасение от этого плена ("дайте выплеснуть боль"), и последняя связь с тем, что позволяет ей превзойти свою реальность ("— улетаешь ты, Муза? — погоди улетать!").
Сакральная суть, сердцевина в том, что, даже понимая всю бессмысленность и болезненность этого процесса ("распинаюсь"), она цепляется за него как за единственную возможность остаться собой — Пенелопой, а не просто жительницей Пензы.
Дмитрий Куваев 10.10.2025 22:12 • Заявить о нарушении
Кому-то не нравится когда стихотворение подвергается тщательному разбору и субъективному анализу. Так давайте же проведём не просто аналитику, а проникновение в самую сердцевину смысла.
Стихотворение явно построено на мифологическом образе Пенелопы (спасибо капитан очевидность). Но не спеши скривиться в снисходительной ухмылке искушённый читатель: «Пенелопа? Опять? Вечный ждущий символ, верная жена?». Мол образ Пенелопы затёртый как старый пятак.
Надежда Новицкая делает с этим образом несколько интересных ходов, которые выворачивают его наизнанку. Само сочетание «Пенелопа из Пензы» — это поэтический удар током. Оно сбивает пафос, приземляет возвышенный архетип до уровня конкретной географической и социальной точки. Это уже не героиня эпоса в царском дворце на Итаке, а женщина в обычной российской квартире, заваленной черновиками.
Дальше больше. В том смысле, что меньше да лучше.
Она ткёт не саван, а сагу - стихотворную нить заплетает в бумагу,
чтоб потом распустить. Вот! Вот квинтессенция этого текста. Творчество как форма существования и спасения. Это действие лишено внешней цели. Это сизифов труд, метафора самого творческого процесса, который часто цикличен, бесконечен и, по большому счёту, бессмыслен для внешнего мира.
Глубокая глубина глубин — трагифарс одиночества в "провинциальной" реальности. Это самый глубокий слой, где миф сталкивается с грубой реальностью, создавая горькую иронию.
Героиня чувствует себя, запертой в мире, где всё измеряется "пенни" и "грошами". И речь здесь не только о деньгах, а об общей духовной и эмоциональной бедности среды. Её жертва, её "распятие" никому не нужно и ничего не стоит в этой системе координат. Это обесценивание страдания — самая горькая часть её плена.
"Пенза", "пена", "пенни", "пенфренды" — этот каламбурный ряд связывает в один тугой узел материальную нищету ("пенни"), географическую ограниченность ("Пенза"), иллюзорность общения ("пенфренды" — друзья по переписке, часто поверхностные) и сумасшедшую энергию творчества ("пена"). Её мир замкнут на этом звуке "пен", из которого не вырваться.
В чём же "высокая высота"?
В безвыходном и прекрасном противоречии. Лирическая героиня — пленник собственного дара и среды, которая этот дар не ценит. Её творчество — это одновременно: и плен ("ни за что мне из плена этих пут не уйти"), и единственное спасение от этого плена ("дайте выплеснуть боль"), и последняя связь с тем, что позволяет ей превзойти свою реальность ("— улетаешь ты, Муза? — погоди улетать!").
Сакральная суть, сердцевина в том, что, даже понимая всю бессмысленность и болезненность этого процесса ("распинаюсь"), она цепляется за него как за единственную возможность остаться собой — Пенелопой, а не просто жительницей Пензы.
Дмитрий Куваев 10.10.2025 22:12 • Заявить о нарушении
Спасибо, Дмитрий за оригинальный взгляд. Мне бы хотелось быть творцом этой драмы. Но, если честно, не дотягиваю. Поэтому и с/т оценила категорией шутки. «Пена» она и в Африке «пена», как ни ряди её в одежды «творческой энергии». Может потому что неверная Муза - Одиссей все время в отлете? И приходится иметь дело с пенфрендами (назойливыми женихами в мифологическом изложении). 😉
И упаси Боже меня пенять на «духовную и эмоциональную бедность среды». Я сама из такой же глубинки. «Боль» здесь от ревности к неверной Музе.
где любви ни на пенни —
пропадёшь ни за грош,
что по пензенским ценам —
ни за что пропадёшь!
Нет любви у Музы, а значит остаётся «рифмоплет» в юбке с «пеной» мыслей и слов.
Шутливый взгляд на себя саму, если хотите.
Но Вы мастер рецензии, конечно. Ценю такую точность в выражении мысли и умение оперировать словом.
Надежда Новицкая 2 12.10.2025 20:31 Заявить о нарушении
И упаси Боже меня пенять на «духовную и эмоциональную бедность среды». Я сама из такой же глубинки. «Боль» здесь от ревности к неверной Музе.
где любви ни на пенни —
пропадёшь ни за грош,
что по пензенским ценам —
ни за что пропадёшь!
Нет любви у Музы, а значит остаётся «рифмоплет» в юбке с «пеной» мыслей и слов.
Шутливый взгляд на себя саму, если хотите.
Но Вы мастер рецензии, конечно. Ценю такую точность в выражении мысли и умение оперировать словом.
Надежда Новицкая 2 12.10.2025 20:31 Заявить о нарушении