Варяг

Белокурые девчонки
В кучку сбились у скалы.
Издавали клёкот звонкий
Там над шхерами орлы.

И с драккара из Тронхольма
По мосткам вбежал варяг.
Развевался треугольный
С чёрным вороном их стяг.

А в другом конце деревни —
Вот поляна, вот цветы —
Языком сказали древним
В красном уголке избы.

Тут никто не мог подслушать,
Что велела сыну мать:
«За Сияной зри, Вторуша,
Ать нурману не урвать!»

Отношения норманнов
И славянских юных дев
Были в пору ту туманны:
Брали только королев.

Но играть любили с каждой,
Без женитьбы, а раз так —
Не единожды, не дважды
Приплывал сюда варяг.

В целом викинги любезны:
Не пойдёшь, куда хотят,
Просто бросят к щукам в бездну
Или враз укоротят.

А Сияна вся сияет,
Блеск очей во тьме ночей.
Путь она им освещает
Кольцами льняных кудрей.

Но до викинга в кольчуге
У Сияны был жених.
Не Буслай, не Безпелюха,
А Вторуша из ничьих.

Он совсем простого рода,
Даже полусирота:
Может, от норвежца Одда,
Может, вовсе без отца.

Ну а та, кого он мамой
Только что назвал в избе,
Рождена была за Камой
И не знала о себе.

Как она потом попала
В лососёвые края —
Это просто «Калевала»,
Расскажу в другой раз я.

Мама собирала травы,
Если зуб болел, десна.
Также травы для отравы —
Отравила колдуна.

В общем, утверждала мама,
Что невеста неумна:
Бегает к врагам упрямо,
Веста — явно не она.

По зиме Сияна с мужем,
Ну а в липень — на драккар.
Дождь, гроза — она по лужам:
Червень, серпень, светозар.

Я бы с мамой мог поспорить,
На драккаре есть еда.
А Вторуша — только голядь,
Ни дирхемов, ни черта!

А зачем Сияне бедный,
Если вот жених другой,
Но богатый, сильный, щедрый
И такой же молодой!

Бороду Бьёрн бреет гладко,
Шрамов много, воевал.
И учёный, что загадка,
Как за всем он поспевал.

Кроме этого, весёлый —
Пьёт Бьёрн зелье из коры.
Сам готовит разносолы,
Говорит, земли дары.

Ест кисель, в котором плесень.
Тот на вкус не так хорош,
Но довольно интересен:
Не умрёшь — враз снимет дрожь.

Для Сияны муж завидный.
Что касается ума,
То, наверно, это видно.
Пусть она глядит сама.

Что Бьёрн Харальдссон на время —
Чепуха, зато как муж.
Хоть и вражеское племя,
Прямо исполнитель нужд.

Кормит, поит и лелеет.
Ну а сколько серебра
Девка от него имеет,
Если с ночи до утра!

Поцелуи, жгучий лепет,
Трепет от слияний тел.
А Вторуше-то не светит,
Парень знал всё и терпел.

Сам не слишком он красавец,
Нос картошкой, чуть рябой.
Но с руками, не лукавец
И не пьющий, с головой.

А Сияна, скажем грубо, —
И своим, и чужакам.
Плохо, что вино ей любо
И шататься по пирам.

Но какой же пир с Вторушкой?
Пусто с ним: капуста, лук,
Ну морковь ещё, петрушка.
От пирушки только пук.

Ну короче, этой ночью
Девка снова к ним пришла.
Семь норманнов и две сочных
Посредине корабля.

Там они шатёр разбили.
Как обычно до утра
И кутили, и шутили.
Свербигузка с ней была.

«Что-то в чреслах меня крутит! —
Дева эта говорит, —
Чай не карлица, раз прутик
Твой не достаёт ланит».

Свербигузка — дева-тополь,
Три аршина высота.
Бьёрн вокруг неё затопал,
Чтоб слегка присела та.

После викинг, разомлевши,
Свербигузку отпустил.
А Сияне, чуть вспотевшей,
Рассказал, чего хотел:

«Надоело нам подругу,
Ту твою, пускать по кругу.
Без обид». «А как же я?»
«Взять в Тронхольм хочу тебя!

Покажу ещё отцу,
Бородатому лицу,
Он славянок тоже любит,
В каждом ухе по кольцу!

Поплывём в мою страну,
Знаю бухту я одну,
И драккар на тихий ход.
Там закат, а тут восход».

Заалела вся Сияна
И варягу говорит:
«Если будет без обмана
И иметь приличный вид».

«Но учти, женой не станешь, —
Викинг честно отвечал. —
Лето с нами отгуляешь
И вернёшься на причал».

«Не отдашь меня ты в рабство?
Быть рабыней не хочу».
«Рабство — это святотатство.
Подарю тебе парчу!»

Через час они уплыли.
А спустя тринадцать дней
Девку в шхеры возвратили.
С ней красотка Регинлейф.

Младшая сестра варяга,
Белокурая звезда.
Как причалили, ватага
Ахнула со скал: «Ах, да!»

Малышня вся восторгалась:
«И фигурка, и лицо,
Ну постарше только малость,
В остальном как божество!

Что за дивная девчонка,
А заморский сарафан!
Вот такую одежонку
Девкам кто бы подогнал!»

Каждый парень подойдёт
И к себе её зовёт.
Хоть не царские хоромы,
А приют обычный, скромный.

Реги глаз на них скосила —
Может парня выбирать.
Улыбается вполсилы,
Излучает благодать.

А Сияна подурнела:
Щёки впали, тусклый взгляд.
Как сошла на берег, села
На валун, а в мыслях — яд.

Вечером её увидел
Наш Вторуша у камней:
«Кто опять тебя похитил?»
Девка встала, он за ней:

«Не сказала, что вернулась,
И тебя как будто нет!»
У Сияны венка вздулась:
«Не хотела!» — был ответ.

И удрала так в сорочке.
Где жену Вторуше брать?
Может, в печке или в бочке?
У него невест не рать.

Скалы в море уходили,
А Вторуша рядом шёл.
«Нет любви, — он думал, — или…»
Впереди — дубовый ствол.

Там дупло, где оставляла
Для Вторуши бересту —
Пару раз на ней Сияна
Мысль царапала свою.

В щель засунул Руша руку,
А ведь точно — есть письмо:
«Приходи к драккару ну-ка!
Свербигузка. Понял? Чмок!»

Нет, не то мечтал прочесть он.
Может, скажет что о ней?
Но с собой был парень честен:
Шансов — как в заливе пней.

Свербигузка к Руше дышит:
Эту байку ждёт и ту.
А услышит — всё запишет
Палочкой на бересту.

В воду лезет лоб гранитный,
Берег, скалы, всё темно.
Их плавучий дом элитный,
А в шатре горит окно.

Свербигузка опоздала,
Но с драккара по мосткам
Вдруг на берег побежала
Регинлейф и скрылась там.

От воды, прохлады, стресса
Парень справил тут нужду.
И как раз к нему из леса
Регинлейф: «Чего ты?» «Жду!»

Из-за тучи появилась
Почти полная луна.
Как у феи осветилась
Той норвежки красота.

Губы - вишни, тонкий носик
И глаза как моря гладь.
А в глазах — немой вопросик:
«Хочешь?» «Да!» «Тогда погладь!»

Руша гладит, Реги ахнет:
«Сладкий дух какой идёт!
Говорят, здесь Русью пахнет!»
«Это я!» — и он цветёт.

Жарко двое целовались
У норманнов корабля.
Трогались они, касались…
И раздался возглас: «Бл… Зря!»

Между тёмных лап еловых
Вдруг мелькнула голова.
Закричали громко совы,
Свербигузка там была.

Эту ночь не спал Вторуша,
Вышел к озеру к утру.
Вымылся, орлов послушал
И такое: «Ты… умру!»

В отражении озёрном
Он увидел за спиной
В шлеме, с топором и горном
Викинг нависал стеной.

Руша обмер, вот же благо!
Чай заждался? Добрый день!
Очень надо у оврага
Встретить смерть, когда не лень.

Бьёрн всем телом навалился
На Вторушу, но обмяк
И сам в озеро свалился.
Прям в своей кольчуге: шмяк!

«Свербигузка рассказала!» —
В синяках вся и в крови,
Улыбалась вдаль Сияна,
Где на озере круги.

За сестру собрался мстить он,
Щедрый молодой варяг.
Вон ещё немного виден
Там на дне среди коряг.

А Сияна всё узнала,
Но подумала, что ложь.
«Ладно, значит, будем пара!», —
Говорит, очистив нож.

Белокурые девчонки
В кучку сбились у скалы.
Издавали клёкот звонкий
Там над шхерами орлы.

А на палубе драккара,
Друг за другом становясь,
Чтоб врагов постигла кара,
С Регинлейф вступали в связь.

Дерзкий воин, сын Тронхольма,
На щитах лежал варяг.
Развевался треугольный
С чёрным вороном их стяг.

А когда, закончив дело,
Люди с палубы ушли,
Регинлейф и Бьёрна тело
На драккаре подожгли.

Высоко вздымалось пламя,
Выше елей и берёз.
Не смогла сдержать Сияна
Рядом с парнем светлых слёз.

Сколько раз ты не достанешь
Из ларца свой золотой,
Всё равно родным не станешь,
Коль по сути ты чужой.

Нет, свои его достали,
Разыскав среди коряг.
Но с тех пор славяне стали
Назвать чужих «варяг».