Сон в руку

Приснился Николке сон. Дед Поликарп в шубе на завалинке сидит, курит. Николка и говорит: "Ты ли это, дед?". "Я, я" – отвечает дед. "Так ты же умер прошлым летом?" – "Ну и что, вот посмотрю на тебя и уйду, во сне-то всё возможно, как в кино".
Дед докурил "козью ножку" и говорит: "Может, внучёк, просьба какая будет, сказывай, я всё исполню. В раю я, Николка, на хорошем счету там". Колька как на духу и выпалил, не зря же говорят – у кого что болит, тот про то и говорит: "Освободи, дедушка, от болезни, а то я шибко устал от неё. Как новолунье, так меня колотит почём зря". "Ладно, – говорит дед, глядя внимательно на внука, – помогу, раз обещал. У вас нынче чёрный бычёк родился?". "Чёрный, – ответил внук, – а как ты, деда, узнал?". Дед весело засмеялся: "На то я и дед, чтобы прописные истины знать. Корова-то у нас чёрной масти, так? – внук кивнул головой, – стало быть, нынче должон бычок у неё быть после отёлу, коли до этого подряд три тёлочки были, и все с красна, не материной масти. Природу не обманешь, запоминай, внук, и знай: коли Бог приведёт, и следующий приплод у коровы будет тоже мужского рода. Так вот, – продолжал дед, – как только бычок сломит рог, так ты и болеть перестанешь. Думаешь, мне легко было смотреть на тебя, как ты "убиваешься"? Я, может быть, от этого-то и в могилу сошёл ... Не забудь – как только бык рог сломит ... – голос деда стал слабеть, ещё Николка услышал. – ...Только пусть бабушка кисет с рубленым табаком Егору Виссарионовичу передаст. Он, кисет-то, внизу под газетами в сундуке. Прощай, Николка, живи долго, сниться я тебе больше не буду".
Утром Николка рассказал сон бабушке, утаив только свою просьбу к деду. "Всё? – удивилась бабушка, – Егору Виссарионовичу табаку не пожалел, а обо мне – ни слова, как так? Может быть, утаиваешь от меня что-нибудь, варна, сказывай, ну? – бабушка даже нахмурилась. – Может, послал меня куда подальше ... нет? – подбивала бабушка внука к греху. –У него это выскакивало". "Так ты, бабушка, сама ему под руку лезла", – заступился внук за деда. Бабушка безнадёжно махнула рукой. "Всё ещё скучает", – подумал Николка.
Сон запал Николке в душу. Неужто и вправду болезнь излечима и так запросто – обломит бык роги, болезнь поминай, как звали? А врач говорил – маяться, Колька, тебе придётся, наберись терпения – ладно хоть не врал.
Пролетело скоротечное лето. Однажды осенью корова с пастбища пришла одна. Пастух в двух словах объяснил красноречиво – "туто" с таде был: после обеда видел и давеча... с быками счинился бодаться, аж на коленки упал, настырный больно ваш-то и всё, на то он и пастух.
Бычок заревел у ограды ближе к потёмкам. "Иди, Николка, погляди – не наш ли, а то у меня руки в муке", – попросила бабушка. Колька отворил калитку...
Виновато похлёстывая себя по бокам метёлкой хвоста, перед Николкой во всей красе стоял Февралька. От рога и далее по морде запеклась кровь, шерсть лоснилась, левого рога как не бывало.
Николке сделалось дурно, в глазах потемнело. "Дождался, – успел подумать Николка, – не обманул дедо", – и упал, упал в последний раз.