Смерть Изольды Марковны

Изольда Марковна, блудливая толстуха,
Не в силах сладострастие унять,
(Всю жизнь слыла в округе потаскухой) -
Чужих мужей тащила на кровать.

Её не раз до смерти били бабы,
Но выживала грешница всегда.
«За раз бы обслужить цыганский табор!» —
Была её заветная мечта.

Светило солнце, звонко пели птицы,
Изольда Марковна тянула коньячок.
Вдруг скрипнули тревожно половицы,
И в дом ввалился странный мужичок.

Хромой, горбатый и к тому же рыжий,
Симпатий он совсем не вызывал.
Но чем-то для ума непостижимым
Изольду Марковну он всё же привлекал.

Чтоб скуку сбить, холёною рукою
Она плеснула гостю двести грамм,
Побочным взглядом рассмотрев такое,
Что даже не поверила глазам.

У рыжего, горбатого уродца,
Сквозь дыры на изношенных штанах,
Изольда Марковна узрела «иноходца»
И зачесалась в нескольких местах.

От похоти то в пот, то в дрожь бросало;
Шальные мысли вились в голове.
Стрела Амура в мозг вошла как жало:
«Отдайся, дура, прямо на столе!»

Уж час прошел; а ей всё было мало!
Горбун решил исправить недочёт:
Пот утерев и выдохнув устало,
Предал утехам новый поворот.

Изольда Марковна, не чувствуя подвоха,
Пустилась во все тяжкие дела.
Нос не дышал, рот занят, стало плохо,
Завыла сука на краю села…

Закончив дело, мужичок поднялся,
Допил коньяк за упокой души,
И, глядя на Изольду, рассмеялся,
Ей бросив на прощанье: «Не греши!»