Исповедь

Я сижу перед тобой, Икона.
Ты смотришь на меня своими глазами.
Хочу, чтобы долгие улицы
Меня в итоге поняли. И не смяли!

И ты поймёшь меня, Святая,
Когда исповедаюсь и опять...
Твоим светом с образа замученного
Я желал бы сейчас завивать

Свои проклятые, живые кудри,
Своих озеленённых глаз пузырь.
И чтобы я, как кухонная утварь,
Не мог тебя ни капли обозлить.

И лишь поведаю о своих мучениях,
Тебе, когда мучения великие твои,
Намного больше и ужаснее в свершеньях,
И каждый знает, где произошли они.

А ты послушай меня, Избитая, Старая,
И прими эту исповедь мою.
Исповедь рождённого христианина!
Исповедь из слёз, я не человеку, а картине отдаю!

Я не люблю раскаты грома,
Когда они взрываются на нас,
И в тёмном свете перелома
Молнии сверкают на показ...

А может, молния и гром, как крик,
Убитого своим же нутром человека?
Да только гроза говорит напрямик!
И не скрывает свои слёзные века!

А я... Не могу, не хочу, но не гасну.
Но буду как прежде, страдать,
Ядом мысли, душой, понапрасну,
Я буду себя набивать.

И только тебе расскажу
Как хочу чтоб лихому народу,
Трактуя всю жизнь тиражу,
Отдали мою вечную коду!

И хотел бы... Душевного покоя.
Скажи моей обожённой и самой вечной звезде,
Что я готов вернуться за мечтою,
И как она, однажды, сгореть в сырой пустоте.

Она, как прежде, сверкала,
Радовалась дням, таясь.
И вот, споткнувшись, упала,
Исполнив желания для нас...

Упала, разбила больные колени,
Царапины появились на руках,
И медленно вставала, проходя ступени
За облаками, ночами, во снах.

Так и я, подобно звезде,
Упал, но не смог подняться,
А молча полз и ползу к черте,
Когда не смогу притворяться.

И поэтому, когда кто-то нащупает,
Ту великую боль для себя...
Почему за окном кто-то ухает?
Почему отвлекает меня?

А свеча? Всё также плавится...
И платье растит у огня.
Я также себя расплавил,
Чтоб людям подарить тепла!

И вот, мягкий, как белый воск,
Я печать на письмо поставил,
И отправил, как много роз,
К любимой двуспальной кровати...

Возьму на себя этот грех.
Уныние. Верно подмечено,
Что из всяких внутренних прорех,
Звучит моё чистосердечие.

Так вот. Если кто-то нащупает,
И найдёт для себя эту боль,
Он сможет себя прощупать?
Ты выражаться мне так позволь,

Но... Станет-ли он тем именем,
Которым зовут меня?
Станет-ли кормящим выменем?
Или уйдёт зазря?

Может, проживши смерть,
И пережив плохие года,
Он не будет больше так ласков,
Как ласков для всех я?

Теперь, подумав, разбиваюсь вновь,
О свои же людские страданья.
Никому, удивлённый, не вскину бровь,
И не поплачу о судьбе на прощанье.

Свечи задую, поцелую тебя, помахав,
Прошепчу дорогое "Аминь!",
И ты исповедь мою лениво обласкав,
Разожги в душе седой камин.

Стою перед тобой, Икона,
А ты явно меня понаслушавшись,
Поймёшь, что через время, снова,
Вернусь я, своей душой придушенный.

Приду, измученный в огне,
Своих же мыслей попридумав...
Мне кажется, или в окне
Прошла таинственно фигура?